Ориджинал. Мы будем драться, чтобы жить. Герои и оглавление

Автор:  -Dino_Cavallone-
Фандом: ориджинал.
Рейтинг: NC-21.
Тип: слеш.
Пейринг: Дима/Ян.
Жанр: детектив, романс, философия, повседневность.
Размер: макси.
Статус: в процессе.
Саммари: В восемь лет я впервые побывал в костлявых лапах Смерти. В семнадцать лет решил отомстить тем, кто маленькому мне устроил тот Ад. Ничто не мешало мне убивать одну марионетку за другой до тех пор, пока по случайному стечению обстоятельств я не поцеловал собственного учителя истории. Вот тут и начались проблемы...

Герои произведения

Ян Андреевич Долгов

Возраст: 20 лет.

Рост: 176 см.

Цвет волос: темно-русый.

Цвет глаз: серо- зеленый.

Характерные приметы: шрамы “D.O.C” на спине; две родинки и шрам на правой щеке; серьга-крест в левом ухе.

 

Дмитрий Олегович Кирсанов

Возраст: 32 года.

Рост: 189 см.

Цвет волос: черный.

Цвет глаз: серый, с синевой.

Характерные приметы: седая прядь волос на лбу, маленький шрам на левом плече.

 

Артем Романов

Возраст: 20 лет.

Рост: 183 см.

Цвет волос: блондин.

Цвет глаз: светло-синий.

Характерные приметы: татуировка на левой лопатке.

 

Максим:

Возраст: 18 лет.

Рост: 182 см.

Цвет волос: темно-русый, с отливом в ржавчину.

Цвет глаз: светло-голубой.

Характерные приметы: шрамы на запястьях.

Оглавление:

Chapter 1. Враг, словно призрак без лица.
Chapter 2. Дотянуться до звезды.
Chapter 3. Небо выбрало нас.
Chapter 4. Убийца и злой хозяин в мире ночном.
Chapter 5. Где рождается страх, не обрести покой.
Chapter 6. Только жизнь здесь ничего не значит.
Chapter 7. Мой Порок.

запись создана: 28.11.2012 в 22:09

@темы: ориджинал, nc-17,, нц-17,, Мы будем драться, чтобы жить

---

Мы будем драться, чтобы жить. Часть 1. Chapter 7.

Автор:  -Dino_Cavallone-
Фандом: ориджинал.
Рейтинг: NC-21.
Тип: слеш.
Пейринг: Дима/Ян.
Жанр: детектив, романс, философия, повседневность.
Размер: макси.
Статус: в процессе.
Саммари: В восемь лет я впервые побывал в костлявых лапах Смерти. В семнадцать лет решил отомстить тем, кто маленькому мне устроил тот Ад. Ничто не мешало мне убивать одну марионетку за другой до тех пор, пока по случайному стечению обстоятельств я не поцеловал собственного учителя истории. Вот тут и начались проблемы...
О героях можно прочесть тут: информация и внешность главных героев.
Chapter 1. Враг, словно призрак без лица.
Chapter 2. Дотянуться до звезды.
Chapter 3. Небо выбрало нас.
Chapter 4. Убийца и злой хозяин в мире ночном.
Chapter 5. Где рождается страх, не обрести покой.
Chapter 6. Только жизнь здесь ничего не значит.

Chapter 7. Мой Порок.

Бред, какой-то просто бред,
Нет, нет, нам не нужен свет.
И, пожалуйста, молчи,
Молчи, молчи, молчи!
Вздох, мой самый нежный вздох,
Взмах, ресниц невинный взмах,
Дрожь, мурашки по спине,
Во мне, во мне, во мне!
Глюк’oza «Мой Порок».

Глава 7. Мой Порок

Полутороспальная кровать: высокие ножки, резная металлическая спинка, бледно-голубое постельное белье, свалившаяся на пол толстая подушка. Занавешенное какими-то цветастыми шторами окно: старомодные двойные стекла, каменный подоконник с облупившейся на нем краской, приоткрытая форточка. Четыре стены со слегка выцветшими обоями: они пожелтевши-белые в бледно-голубой цветочек – ни единой претензии на роскошь, достаток и вкус. Выключенный свет и скрип пружин кровати, так, словно на дворе не двадцать первый век, а лишь девятнадцатый.
Я задыхался, сходя с ума, плавясь от жарких прикосновений, теряя ощущение реальности, стоило ему погрузиться в меня на всю длину. Выдыхаю, со свистом выпуская воздух через плотно сжатые зубы. Опускаюсь до упора, прижимаясь ягодицами к его бедрам, и руками упираюсь в подушку, по обеим сторонам от его головы. Отросшие пряди челки прилипли ко лбу, чувствую, как капли пота стекают из под нее по вискам. Коротко вздыхаю, приподнимаясь с его члена и вновь опускаясь, чувствуя вместо привычной боли удовольствие. Наслаждение, от которого по всему телу бегут мурашки, заставляя трепетать душу и хотеть большего.
- Быстрее… - скольжу ладонями по груди Дмитрия Олеговича, сжимая немного сильнее положенного его плечи. Коленями крепче обхватываю его бедра, не давая ему задавать темп в противоположность своим словам. Сам все быстрее насаживаясь на его член.
- Порву же… - историк обхватывает мои бедра, перехватывая инициативу и не давая мне какое-то время вести. Стоны один за другим срываются с моих губ, заставляя меня практически выть в голос, путаясь в собственных желаниях и ощущениях.
- По хер… - недовольно кручу бедрами, стараясь смахнуть его руки с них, снова пытаясь задавать свой ритм и самостоятельно скакать на его члене, сохраняя лишь иллюзию того, что он хозяин в постели.
- Ты во всем такой требовательный? – криво улыбается Кирсанов, говоря с едва различимым придыханием, легко перекатывая меня на спину и не вынимая из меня члена, закидывает мои ноги себе на плечи, оглаживая ляжки и снова перехватывая меня под бедрами, меняет угол проникновения, заставляя меня теперь жалобно скулить.
- Когда мне что-то нравится, то да… - с трудом произношу слова, заставляя голос звучать как можно ровнее. Выгибаюсь, сам подаваясь ему на встречу и, обхватив руками за шею, притягиваю его к себе, складываясь практически пополам.
- Ян… - Дмитрий Олегович осекается, практически касаясь моих губ своими губами и глотая мои жадные всхлипы. Тяну его еще ближе к себе, награждая поцелуем, заставляю нас обоих практически задыхаться, не давая взять кислорода в легкие.
Говорить уже нет необходимости: тела сейчас лучше слов о чувствах расскажут, сливаясь в единое целое, стремясь стать еще ближе, чем это возможно. Он с каждым толчком внутрь меня двигается все быстрее, резче насаживая на свой ствол. В какой-то момент инстинктивно сжимаюсь, ловя глухое, утробное рычание Дмитрия Олеговича мне куда-то в область шеи. Значит, нравится, когда я сдавливаю его член внутри себя?
Повторяю это несколько раз, чувствуя, как напрягается и дрожит от удовольствия Кирсанов, разукрашивая мою шею поцелуями и алыми метками-засосами. Снова тянусь губами к его губам и с поцелуем теряю ощущение реальности. Весь мир сужается до ощущения тяжести чужого тела, рваных и быстрых толчков, задевающих чувствительную точку внутри меня. По всему телу разливается рекою удовольствие, в котором тонет разум и лишь животные инстинкты заставляют подаваться навстречу, раскрываться и отдавать все то, что было так долго скрыто внутри меня.

- Долгов, - Кирсанов гладит меня по спине, указательным пальцем очерчивая острые лопатки. – Если ты с такой же страстью и напором отдавался кому-то еще, то я буду вынужден его убить, - он это говорит так уверенно, что я ни секунды не сомневаюсь, что так и будет.
- Если бы я так отдавался всем другим, то от меня бы уже ничего не осталось, - шепотом отзываюсь я, словно сообщаю ему какую-то тайну, о которой никто не должен знать кроме нас двоих. Закидываю ногу ему на живот, окончательно заявляя свои права на него. – Дим?
- Что? – он лениво приоткрывает один глаз, удивленно глядя на меня. Его рука скользит по моей спине, прижимая меня еще ближе к нему.
- Ты бы лег под меня? – приподнимаюсь на локте, нависая над ним и всматриваясь в эмоции, что отражаются на его лице.
- Все будет зависеть от твоего поведения, - он хитро улыбается, открывая уже оба глаза и насмешливо рассматривая мое лицо. – Любой каприз принца.
- Я не ребенок и не девчонка, чтобы меня стоило так называть, - качаю головой и целую его в подбородок, кладя голову ему на плечо, прикрываю глаза. Где-то я уже слышал это обращение. Когда-то давно…
- Только принцы ведут себя столь эгоистично, что забывают об окружающих их людях, - очень тихо говорит Кирсанов, что мне приходится напрягать слух, чтобы разобрать каждое слово.
- Почему забываю? – удивленно переспрашиваю, не понимая, к чему он клонит. Интересно, а не перейдет ли это в очередную ссору, которых у нас и так уже было много? – Ни один бы принц не стал бы ехать к своему учителю через весь город.
- Ты забыл о том, что в соседней комнате спит мой ученик, - усмехается Кирсанов. – Не думаю, что…
- Тебе ли не все равно? – говорить получается с трудом. Нахлынувшее раздражение мешает мыслить здраво.
- Мне было бы плевать, если бы ты так не стонал, - смеется эта зараза. От его поглаживаний по всему телу пробегает порция мурашек. – Мне бы хотелось, чтобы это слышал только я.
- А не жирно тебе будет? – ухмыляюсь, целуя во влажное от пота плечо. – Я еще не сказал, что намерен вообще продолжать отношения.
- Если люди не намерены продолжать отношения, то после разового они встают, одеваются и уходят, - со знанием дела просвещает меня историк. – Ты же льнешь ко мне, почти готовый начать новый заезд.
- А ты не стар для трех спусков подряд? – пропускаю нравоучение мимо ушей, цепляясь ко второй, более интересной, части сказанного. – В двадцать пять это, наверное, перебор?
- В тридцать два это еще мало, - с непередаваемой интонацией говорит он. Дмитрий Олегович и серьезен, и насмешлив, и грустен одновременно. – Так что это ты маловат еще!
- Тридцать два? – отчего-то шепотом переспрашиваю я, с трудом понимая, как можно в тридцать лет выглядеть максимум на двадцать пять. Голос дрожит, выдавая волнение, словно сейчас мне сообщили часть какой-то загадки, которую я должен разгадать.
- Так стар для тебя? – с придыханием говорит Кирсанов, зарываясь пальцами в мои волосы и поглаживая по голове.
- Нет, блять, молод! – огрызаюсь я, говоря ему чистую правду. Все те, с кем я спал до него, всегда годились мне в отцы. Сорок лет и никак не меньше. – Бывали и постарше.
- Врешь, гад, и не краснеешь! – беззаботно смеется историк.

Плечо ныло нещадно. Рана пульсировала и колола так, словно кто-то намеренно тыкал в нее иглой или чем-то острым. Спать было невозможно: хотелось выть или, хотя бы, выпить. Осторожно высвободившись из объятий Дмитрия Олеговича, который меня прижимал спиной к своей груди, я еле натянул белые брюки, плюнув на поиски трусов. Застегнуть узкие джинсы получилось не сразу: при каждом движении боль в травмированной руке усиливалась вдвое, если не больше.
Стоило выйти из спальни и притворить за собой дверь, как я тут же перестал осторожничать. Кирсанова я будить не хотел, но вот заботиться о сне Максима в мои планы не входило. Не специально погремев ключами на тумбочке, зачем-то перекладывая их с места на место. Далее настала очередь хозяйственного шкафчика: необходимо было раздобыть чистые бинты или пластыри, а так же антисептик.
Сев на стул на кухне, я осторожно отлепил от плеча прежний пластырь, разглядывая воспаленные края шва и неодобрительно морщась. Конечно, не так плачевно, как я ожидал, но тоже не лучший вариант. Тихие, как он думает, шаги за спиной возвестили о том, что ко мне пожаловал гость.
- Ты это специально делаешь? – раздраженный голос Макса нарушил утреннюю тишину. Другой бы на моем месте вздрогнул, я же – поморщился. Болтать и выяснять отношения мне совершенно не хотелось. Простите, настроения совсем нет.
- Что именно? – дразня и делая вид, что не понимаю, уточняю я. Пропитанная спиртом ватка касается кожи, и я морщусь, с трудом сдерживая порыв зашипеть сквозь зубы. Уж при этом хмырк я ни единой своей слабости не покажу.
- Ведешь себя так, словно для тебя никого не существует, - мальчишка проходит на кухню, замирая напротив меня и скрещивая на груди руки. Эдакий защитный жест, означающий, что человек готов к самозащите в любую минуту. Криво усмехаюсь, оглядывая его: на нем простые семейные трусы черного цвета и белая, немного растянувшаяся майка.
- Я всегда такой, - отмахиваюсь от него, как от назойливой мухи. Заклеиваю только что обработанный антисептиком шов новым пластырем, отмечая, что саднить заживающее ранение стало меньше. – Не льсти себе, наивно полагая, что это ради тебя я так расстарался.
- Больно надо, - огрызается Максимка, судя по взгляду, пытаясь испепелить меня на месте. Фыркнув, он отвернулся, ставя на плиту чайник, предварительно залив в него холодной воды. – Мне же лучше. Вскоре такое твое поведение начнет раздражать Дмитрия Олеговича, вы с ним расстанетесь, и тогда твое место займу я.
- Прости, но расставаться мы с ним в ближайшие четыре месяца не планируем, - встаю со стула, чтобы выбросить ватку, мусор и использованный пластырь в помойное ведро. – А если и разбежимся, то ты его все равно не заинтересуешь. С тобой ему ловить нечего. Ты беден, ботаник и страшненький, к тому же!
- Ты так уверенно об этом говоришь, словно в голове у учителя покопался. То, что он отымел тебя, как последнюю шлюху, еще не дает тебе права решать за него, - Максим резко разворачивается, хватая меня за плечи и вжимая лопатками в окно. – Заткнись, сука!
- Хочешь загреметь в тюрьму за рукоприкладство? – посмеиваюсь, сжимая его запястья и зажимая на них болевые точки, заставляю разжать пальцы на моих плечах. Сжимаю тут же его горло, пока этот доходяга опомниться не успел. – Могу устроить, детка. В тюрьме из тебя мигом петуха сделают.
- Псих! Отпусти! – Максим бледнеет, хватаясь обеими ладонями за мою руку, пытаясь отодрать ее от своей шеи. – Это тебя в остроге нагибать надо, чтобы разогнуться не мог!
- Не ожидал, что прижучить тебя смогу? – криво улыбаюсь, разжимая пальцы и выпуская его горло, пока этот придурок не расцарапал мне руку. Ногти у него весьма острые. – Знай свое место, собака!
- Ты еще об этом пожалеешь, Долгов! – прошипел Максим, потирая горло, на котором не осталось ни единого следа. Он больше паниковал, чем я его душил. Если бы я хотел его убить, то уже три раза мог бы свернуть ему шею: он бы даже этого не заметил.
- Ага, плакать буду! – иронично отвечаю я, выходя с кухни и направляясь в ванную комнату: утреннюю гигиену еще никто не отменял.

***
К третьей по счету паре в университете студенты подтягиваются медленно. Это на утренние пары все бегут, боясь опоздать, а когда всем надо лишь к одиннадцати часам утра, то тут уже никто не торопится. Мало найдется идиотов, которые стали бы вставать в восемь утра, чтобы успеть переделать все дела и попасть без опозданий на семинар.
Мое же утро началось в семь утра, когда простреленное плечо потребовало оказания срочной медицинской помощи. И даже в тот момент я все еще рассчитывал, что вернусь в кровать под теплый бок Дмитрия Олеговича. Но, судьба распорядилась иначе. Разругавшись с Максимом, я смылся в ванную комнату, смывая с себя следы ночных развлечений. Вредничаю, растягивая пятиминутный душ на полчаса, дожидаясь того момента, когда наглый первокурсник начинает стучать в дверь, требуя, чтобы ему открыли.
На третью пару в университет я хотел ехать прямо из дома Кирсанова, тем самым намекая ему, что не против наших с ним отношений. И даже готов их не скрывать, как это делает большинство. Все же, большинство в нашей стране еще не привыкло к однополым отношениям. Но историк отказался и даже выпроводил меня из квартиры, мотивируя тем, что у меня нет пары, так как я сам отказался от посещения его занятий. Поэтому, заехав домой, я еще раз оглядел себя в зеркало и сменил белые джинсы на узкие черные брюки с золотыми заклепками по шву и вокруг карманов, а облегающую водолазку без рукавов на белую рубашку с едва заметным рисунком-вязью. Замотав шею шелковым черным платком, я окончательно скрыл следы ночного происшествия, снова садясь на мотоцикл и направляясь на семинар к Кирсанову.
- С какой радости ты вчера не брал дома трубку, да еще мобильный телефон выключил?! - зло зашипел Темка вместо приветствия, садясь рядом со мной за первую парту. - И чего это ты на первый ряд вылез, распугав всех местных аквалангистов? - только сейчас полюбопытствовал Романов, кидая на стол тетрадь и ручку.
- Захотел. Я дома не ночевал, зачем было обрывать провода? Когда я дома, всегда беру трубку. И ты это знаешь, придурок, - отмахиваюсь от друга, как от назойливого комара, следя за входом в аудиторию и ожидая появления того, ради кого я устроил весь этот балаган и в очередной раз наступил на горло своим принципам. - Сейчас узнаешь. Меня здесь вообще быть не должно.
- Что?! - Артем удивленно уставился на меня, воскликнув столь громко, что на нас посмотрела добрая половина аудитории. - Как это, не должно быть?
- Ян Андреевич, неужели Вы снизошли до посещения моих лекций? - отвлекшись на друга и одногруппников, я и не заметил, когда в аудиторию вошел Кирсанов. - Расскажите нам, простым смертным, что же сподвигло Вас на этот подвиг?
- Дмитрий... Олегович, - запинаюсь, привыкнув за сорок восемь с небольшим часов называть его Димой. Интересно, как бы на меня все после таких фамильярностей посмотрели? А особенно он. - Представляете, такая оказия случилась, - отвечаю в тон ему, перенимая даже стиль общения, - что, как оказалось, жить я не могу без Вас и Ваших лекций...
- Так без меня или без лекций? Выберите что-то одно, - перебивает меня историк, не давая закончить фразу. Вот гад! Пройдя за кафедру, он кидает папку с бумагами на преподавательский стол и включает установленный там же ноутбук и проектор.
- А то Вы не знаете? - усмехаюсь, облизывая губы, когда он снова смотрит на меня. Раз уж мы почти с ним встречаемся, то я буду напоминать ему об этом постоянно и демонстративно. Чем быстрее его это доведет, тем скорее он меня бросит. А мне этого только и надо. - Конечно же, без лекций.
- Это признание в любви? - не слушая мой ответ, интересуется он, выводя на экран карту военных событий. Похоже, кто-то сегодня в приподнятом настроении. Польщен. - Можете не отвечать.
Лекция текла медленно. Словно нарочно решила оттянуть конец пары. Не знаю зачем, но мне отчего-то прямо-таки необходимо было поговорить с Кирсановым. О чем, сам не знаю, но надо. Темка, деликатно заткнувшийся под пристальным взглядом преподавателя, изредка кидал на меня вопросительные взгляды, я же следил за каждым движением Дмитрия Олеговича.
- Ян, - Романов пихнул меня в бок, привлекая внимание. При этом, выглядело это так, словно он хотел что-то переписать из моего конспекта. – После пары смотаемся в туалет?
- Маленький что ли, что сходить один не можешь? – не поворачивая к нему головы, говорю я, зачем-то перерисовывая в свой блок ненужную мне схему Бородинского сражения. Кто и где стоял там, я помню еще со школы. Плюс ко всему, девятнадцатый век российской истории был моим любимым, соответственно, и читал я о нем много. Поэтому то, что рассказывал сейчас лоботрясам-студентам Кирсанов, для меня не было чем-то новым.
- Нет, - обиженно поджал губы друг, изучая спину историка и придвигаясь еще ближе ко мне, пока этого не видит учитель. Иногда деликатность Темы не знает предела. – Мне интересно, ну, как это у вас произошло…

Университетские туалеты оставляли желать лучшего. Стабильный запах стоячей и гниющей в трубах воды, местами сколотая плитка и облупившийся потолок, кое-где кабинки без замков или щеколд. Туалеты в торговых центрах и то лучше будут!
- Такого даже я от тебя не ожидал! – присвистнул Темка, крутясь у меня за спиной. Это нервировало и мешало сосредоточиться на первостепенной задаче. – Как, в твою светлую голову, пришла мысль, сесть за руль мотоцикла в нетрезвом виде? Это как же нажраться надо было, чтобы выкинуть такой фокус?
- Заткнись, а? – его нотации порядком раздражали. Хотелось развернуться и дать промеж глаз, чтобы не причитал, как старая бабка. – Жив и здоров, вот и отлично!
- Ну, не заводись ты так! – Артем примирительно поднял обе руки вверх, показывая, что сдается. Вот поэтому он и лучший друг, знает, когда надо замолчать. – Тебе с ним понравилось хоть? Или опять скажешь, что ничего не почувствовал?
- Да, - коротко киваю я, застегивая черные джинсы и отходя от писсуара, поморщился, наступив на лужицу у раковины. – Меня сейчас бесит другое. Когда я пришел к Диме, у него в квартире был один мудак, Максим. Это чучело либо не назвало своей фамилии, либо я не запомнил, что сомнительно. Так вот, этот сученыш, даже не скрывает, что хочет лечь под Кирсанова!
- И что из этого? Вон, Светка тоже не скрывает, что с тобой бы переспала… - недоуменно пожимает плечами друг. – Тебе льстить должно, что такого парня отхватил, а ты чем-то не доволен!
- Ром, - укорачиваю его фамилию, одним взглядом заставляя прикусить язык. – Этот уебок посмел угрожать мне! – вытираю ладони о джинсы, раз на горизонте не видно ни салфеток для рук, ни сушилки. – Думаю, проучить эту тварь.
- Ну, и что ты хочешь сделать? – Темка хитро прищурился, готовый к злому и подлому разводу очередного наглеца. – Только в этот раз без избиений. Это банально и низко.
- Я хочу поиграть с его чувствами, - начинаю плавно вводить Романова в курс дела. Теперь все зависит от того, согласится ли друг сыграть в мою игру. – Сможешь его влюбить в себя, а потом жестоко растоптать его чувства?
Ответить Темыч не успевает, дверь в мужской туалет со стуком ударяется о стену. По мату и громким голосам с легкостью определяю, что это Митька Смоляков со своими дружками. Опасные ребята, но трусы. Бьют лишь тех, кто не может дать сдачи.
- О! Долгов! – Смоляков со всей дури шлепает меня по плечу своей лапищей, сжимая. – Тебя-то я и ищу.
- Чем же я такой чести обязан? – иронично тяну я, насмехаясь в открытую над недалеким товарищем. Почти нарываюсь на драку. Но он не рискнет бить меня, мой отец его в прошлом году от армии отмазал.
- Мне тут одна сорока на хвосте принесла, что ты у нас никакой не мальчик, а самая настоящая девочка! – жарко шепчет мне на ухо Митька, прижимаясь широкой грудью к моей спине и на половину возбужденным членом потираясь о мой зад через ткань его и моих штанов. – Почему же ты молчал?
- Ты уже с птицами разговаривать начал? – закусываю губу, стараясь никак не реагировать на его приставания. Не в моих интересах первым начинать драку. Тогда Смоляков точно всему вузу раструбит, что мне нравятся мальчики. – С людьми совсем скучно стало, да?
Замечаю, как двое его приятелей обходят Романов, вставая у того за спиной и ожидая немого указания местного хулигана, чтобы схватить Артема. Похоже, в этот раз эти ребятки настроены на драку. Интересно, что же это за сорока такая, что Митька потерял последние мозги?
- Я бы на твоем месте помолчал, - Смоляков, полностью уверенный в том, что я не смогу дать ему сдачи, убирает руку с моего плеча, проводя крупной ладонью по моей груди. Противно, но я не шевелюсь, представляя безбрежное синее море, подернутое маленькими волнами. – Не думаю, что тебе хочется из-за своей борзости лишаться смазливой внешности.
- Ножом порежешь? Или просто нос сломаешь? – абсолютно холодно говорю я, всем своим видом давая понять, что его приставания меня не заводят, и он ошибся. – Фантазии, поди, на большее и не хватит? Да, Митрофан?
- Ян, - Артем делает ко мне шаг, но один из верзил, стоящих позади него, хватает его за плечо, заламывая руку и заставляя согнуться. – Не нарывайся! – Романов шипит, пытаясь отпихнуть от себя громилу.
- Слышал, что тебе сказал твой приятель? Не нарывайся, деточка! – Смоляков второй рукой развязывает на мне шелковый платок, засовывая его себе в карман и с интересом разглядывая разукрашенную метками шею. – Не думаю, что твоему любовнику понравится, что его подстилка раздвинула ноги еще под кем-то…
- Ты уже решил, что я лягу под такое дерьмо, как ты? – смотрю в зеркало на стене, замечая как заливается краской лицо Митьки. Едва успеваю повернуть голову, чтобы удар о раковину пришелся не по носу, а по щеке. – Все, словарный запас закончился, да, Митечка? – упав на колени, сплевываю на пол кровь, опираясь на руки и пытаясь остановить головокружение.
Боковым зрением вижу, как Романов, попытавшийся рвануться ко мне, получил удар в живот. Следующий удар пришелся ему локтем в спину, отчего, не удержавшись, он рухнул на колени под гогот дружков Митьки.
- Долгов, пойми одно. Я всегда получаю то, что хочу, - Смоляков дергает меня за ворот рубашки, ставя на колени и заставляя посмотреть ему в глаза. Он проводит кончиком указательного пальца по моим губам, очерчивая и надавливая. – И сейчас я хочу трахнуть тебя. Мне без разницы, в рот или задницу, - Митька широко улыбается. – Как видишь, я настолько добр, что готов даже дать тебе право выбора…
- Хорошо, - закрываю глаза и, закусив губу, молчу, принимая решение. – Прежде, чем ты сможешь, наконец, потрахаться, можно одну просьбу и один вопрос?
- Какой покладистый мальчик! – расслабляется Смоляков, зарываясь потной ладонью в мои волосы. Отвратительные ощущения, совсем не такие, какие я испытывал от прикосновений Дмитрия Олеговича. – Давай, исполню оба желания симпатичной девочки.
- Еще раз так меня назовешь, - угрожающе шиплю, - прямо сейчас откушу детопроизводящий орган. Если я сплю с парнями, это еще не причина меня называть девочкой. Это обижает, - делаю жалостливый взгляд. – Это Макс тебе разболтал, что я по мальчикам? Ботаник с первого курса, - уточняю, чтобы Митька точно ничего не перепутал. – И отпусти Тему. Он стопроцентный натурал, не думаю, что ему захочется дрочить на гейскую порнушку.
- Хорошо, мальчик мой, - возбужденно шепчет Смоляков, делая знак своим приятелям, чтобы те отпустили Романова. Артем встает, непонимающе глядя на меня и поджимая губу. Обиделся, что ли? – Твоего друга я отпустил, как видишь. Не такой уж я и плохой. И, да, это Максим тебя сдал.
- Ром, у тебя есть ровно десять минут, чтобы отыскать Максима и притащить его сюда, - ловлю взгляд Артема, заставляя его утвердительно кивнуть. Он не понимает, что здесь происходит, но мой приказ выполнит. В этом я могу не сомневаться.
Легко подцепляю дешевый псевдокожаный ремень на джинсах Смолякова, пока тот не успел передумать. Преодолевая брезгливость, кладу вторую руку ему на бедро, поглаживая и отвлекая внимание от захлопнувшейся за Темкой двери. А теперь развлечемся. Довольная улыбка появляется на моих губах.
- Митрофан, - называю его полным именем. Весь университет знает, что он ненавидит свое имя. – Думаю, что пора уже прекращать это фарс, - встаю с колен, отталкивая его руку от своего лица. – Ты забыл, что я никогда не делаю того, чего не хочу.
- Ты решил, что справишься один с пятью борцами? – усмехается Смоляков, занося кулак для удара и падая на пол в следующую секунду. Темки, которому не следует видеть мои навыки боя, сейчас нет рядом – можно размяться.
- Ян, ты живой? – Артем заглядывает в туалет, пропихивая вперед в себя Макса, на скуле которого красуется свежий синяк. – Что здесь произошло?
Четверо приятелей Митьки лежали живописными звездочками на полу. Если кто-то из них и пришел в себя, то благоразумно вида не подавал, изображая бесчувственное тело. Сам же главарь банды сидел у стены, подпирая ее спиной, словно она вот-вот грозила обрушиться. Его нынешний образ совершенно не вязался с тем, который был у него всегда. Разбитые в двух местах губы, перепачканный в крови нос, синяк под левым глазом и шишка у правого виска. Довершала картину мокрая одежда, на которой так же можно было разглядеть багровые пятна.
- Что произошло? – повторяю вопрос друга и улыбаюсь, пристально глядя на Смолякова. – После того, как ты ушел, Митрофан решил воплотить свои мечты в жизнь, да, вот не задача – поскользнулся и приложился носом и затем лбом о раковину. Все это происходило под дружный гогот его товарищей, - показываю Романову не сбитые костяшки пальцев на обеих руках: вполне достаточно для того, чтобы поверить, что не я его бил. – Такого наш общий друг стерпеть не мог. Поэтому накостылял каждому из своих друзей. Именно из-за этого у него такой потрепанный вид, а его приятели валяются в отключке.
- Но без твоего вмешательства тут точно не обошлось! - смеется Артем. Садясь рядом со мной на подоконник, он взглядом заставляет притихшего Максима остаться на месте, а не предпринимать попытку сбежать. – Колись, ведь комментировал же их бой, подливая масло в огонь?
- Еще как! – вместо меня отвечает Митька, пристально глядя на меня и Темку. – Можно, я это, пойду?
- С чего бы это? – наигранно изумляюсь я, спрыгивая с подоконника и подходя к совсем уже сжавшемуся от страха Максиму. Обняв парнишку за плечи, подталкиваю его к Смолякову. – Я же обещал тебе, что поебешься ты сегодня? Обещал. К тому же, зря, что ли, Романыч сюда Максимку тащил через весь корпус?
- Ты? – Макс бледнеет, всячески упираясь и сопротивляясь. Умный мальчик, быстрее всех понял, что я задумал. – Ты, ты этого не посмеешь!
- Ян! – Темка вскакивает с подоконника, преграждая дорогу. Романова страшит возможное наказание, а не то, что я собираюсь сделать. Было бы это, скажем, не в стенах университета, друг бы сам пихнул Макса к Митьке. – Остановись…
- Нет, - толкаю Максима мимо Артема, заставляя ударом под ноги опуститься на колени. Романов снова возвращается на подоконник и, отвернувшись, закуривает, давая мне молчаливое согласие. Макс дрожит, я это чувствую, даже просто сжимая воротник его рубашки. – Я думаю, что мальчики должны получить сегодня урок.
- Долгов, сука, это уже не смешно! – Митька делает попытку встать, но тут же прекращает бесполезные попытки. Ноги его не будут слушаться еще несколько минут. Мне как раз этого достаточно, чтобы проучить обоих. – Пошутили, и хватит. Я больше не буду к тебе соваться…
Отрицательно качаю головой, приседая на корточки и удерживая Максима за воротник, ловко расстегиваю ремень и пуговицу на джинсах Смолякова. Митька втягивает живот и опасливо косится на меня, когда я сжимаю между двумя пальцами язычок молнии и тяну его вниз:
- Как делается минет, полагаю, объяснять не надо? – сжимаю в кулак немного вьющиеся курчавые волосы, прижимая упыренка лицом к паху местного хулигана. Оба дергаются, Макс пытается вырваться или отодвинуться, но я лишь безжалостно высвобождаю вялый член Митьки из трусов, поводя некрупной головкой по губам Максимки.

@темы: ориджинал, nc-17,, нц-17,, Мы будем драться, чтобы жить

---

Мы будем драться, чтобы жить. Часть 1. Chapter 6.

Автор:  -Dino_Cavallone-
Фандом: ориджинал.
Рейтинг: NC-21.
Тип: слеш.
Пейринг: Дима/Ян.
Жанр: детектив, романс, философия, повседневность.
Размер: макси.
Статус: в процессе.
Саммари: В восемь лет я впервые побывал в костлявых лапах Смерти. В семнадцать лет решил отомстить тем, кто маленькому мне устроил тот Ад. Ничто не мешало мне убивать одну марионетку за другой до тех пор, пока по случайному стечению обстоятельств я не поцеловал собственного учителя истории. Вот тут и начались проблемы...
О героях можно прочесть тут: информация и внешность главных героев.
Chapter 1. Враг, словно призрак без лица.
Chapter 2. Дотянуться до звезды.
Chapter 3. Небо выбрало нас.
Chapter 4. Убийца и злой хозяин в мире ночном.
Chapter 5. Где рождается страх, не обрести покой.

Chapter 6. Только жизнь здесь ничего не стоит.

Что нас ждет - море хранит молчанье,
Жажда жить сушит сердца до дна.
Только жизнь здесь ничего не стоит-
Жизнь других, но не твоя.
АРИЯ «Штиль».

Глава 6. Только жизнь здесь ничего не стоит.

- Я боюсь влюбиться. Боюсь, что он сделает мне больно, стоит только мне открыться, - шепчу я, оправдываясь.
- Милый, там, где рождается страх, не обрести любовь, - мама протягивает руку и гладит меня по спутавшейся челке. – Попробуй вначале признаться себе, что он тебе нравится, а потом – ему. Поверь, он не оттолкнет тебя.
- Почему ты так говоришь? – удивленно смотрю на нее. Такая проницательность. Откуда? Никогда за мамой такого не замечал.
- Его глаза, они сказали мне о многом. Расплавленное серебро с легким отливом зелени, я никогда не думала, что увижу такое сочетание еще раз!
- Что? – нервно облизываю губы, переспрашивая. Я сегодня видел этот цвет, но зелени в них не было. О ком она говорит? Могла ли мама запомнить цвет глаз Дока? – Мама, ты уверена? У Дмитрия Олеговича глаза серые, с едва различимым даже на свету оттенком синевы.
- Странно, мне показалось, что я на мгновение увидела взгляд того паренька, что спас тогда нас с тобой, - мама пожимает плечами. Звонкий смех разносится по комнате. – Но я рада, что это не он. Я бы не хотела, чтобы мой единственный сын встречался с убийцей, пусть даже и благородным.
- Мама, ты, что такое говоришь? – я искренне удивлен. Сегодня мама поражает меня своей проницательностью. – Я не хочу с ним встречаться. Уже.
- Вот и славно, - мама счастливо улыбается. А затем подмигивает мне. – Жаль, только внуков мне не видать.
Не успеваю ей ответить, потому что в дверь раздается звонок. Сердце снова бешено бьется, а ладони вновь влажные. Мне почему-то становится страшно от мысли, что Кирсанов мог, не понравится моему отцу, или наоборот. Ноги ватные, поэтому передвигаюсь по коридору вдоль стены, рукой ведя по светло-бежевым обоям.
- Долгов, что такое происходит? – удивленно-радостный голос Темки слышно с лестничной площадки. Вздыхаю и закатываю глаза. Это не выходные, а сплошные нервы. Ночная потасовка с Виком кажется самым приятным событием за прошедшие дни: это привычная ситуация. Открываю дверь, впуская друга внутрь. Сейчас его все равно не выставить, да и мама уже давно хотела поговорить с Романовым. – Твой папа разговаривает с нашим историком!
- Я знаю, дружище, - невольно улыбаюсь. Хотя, я предполагал, что максимум, что Дмитрий Олегович и мой отец сделали сообща, так это спустились на лифте. Но то, что они последовали моему совету, еще лучше. – Я сам их выпроводил из квартиры, чтобы выяснили все свои отношения…
- Я от тебя в шоке! – радостно воскликнул Артем, приседая на корточки и развязывая белые адидасовские кроссовки, мысы которых посерели от уличной грязи и луж, которые еще не успели высохнуть после ночного дождя. – Ты сам позвонил отцу, чтобы сказать о том, что встречаешься с нашим преподом? Это последнее, что я мог от тебя ожидать! Ты крут, мужик! Значит, ты уже в курсе, что они сидят на лавочке и травят анекдоты?
- Что? – моему удивлению нет предела. Мой отец заинтересовался анекдотами, которые терпеть не мог? Это что-то новенькое! Хотя, я забыл одну очень важную вещь, Кирсанов – историк, и его конек – рассказы о сражениях. Не удивительно, что они нашли общий язык. – Тем, ты ничего не путаешь? И, я не звонил папе, они с мамой сами приехали.
- Так они застукали вас? – глаза Романова норовят вылезти из орбит. Понимаю, он удивлен, что я все еще жив, а не пристрелен на месте преступления. – Ну, парни, вы даете!
- Романов, - шиплю на него, когда он, игнорируя первый вопрос, собирается идти в ванную комнату мыть руки. Туда нельзя, там все еще следы ночной стычки остались. Надо бы закрыть ванну на замок, пока туда никто еще не наведался. – Какие анекдоты? Когда они уходили, они были готовы морды друг другу набить!
- Значит, ты упустил тот момент, когда они подружились, приятель, - Темка показывает язык и дергает дверь ванной комнаты на себя. Замираю, готовый в любой момент врезать другу, чтобы не орал. – А что у тебя с ванной? Стиральная машинка сломалась?
Заглядываю через плечо Артема в ванную. Да, я ожидал увидеть еле оттираемые пятна крови на полу, стенах и зеркале, но никак не постиранные две пары брюк и синюю футболку. Мои джинсы висят на электросушителе, футболка Кирсанова на кране ванной, а его брюки перекинуты через ее стенку. Невольно улыбаюсь, мысленно благодаря Дмитрия Олеговича за такой поступок. Неужели он это сделал ночью, когда я валялся с температурой и просил алкоголя?
- Нет, сушилка. Как видишь, вещи-то постираны! – отвешиваю приятелю подзатыльник. Тот лишь ухмыляется и намыливает руки, забрызгивая пеной с них всю раковину. Никогда не понимал, как можно так ими размахивать, чтобы заляпать все вокруг. – Ты чего приперся, Романов?
- Полинка не захотела идти гулять, сославшись на критические дни, - Темка закатывает глаза, а я пытаюсь вспомнить, кто такая эта самая Полина. Первый раз слышу это имя из уст друга. Впрочем, у него эти красавицы каждый месяц меняются, я же половину из них забыл. – Дома скучно, так еще и сестра своего упыря малолетнего привела. В общем, ты единственный вариант, с кем можно скоротать воскресение.
- Неужели нашего Темочку динамят? – притворно огорчаюсь я. Артем бросает на меня злой взгляд: ну, да, я такой плохой, что не понимаю его беды. – Может, ну ее, эту Полину? Вон, Светку пригласи. Она точно тебе даст!
- Вот сам и приглашай эту курицу! – Романов пихает меня, задевая многострадальное плечо. Боль, о которой я и думать забыл, пронзает тело разрядом, заставляя меня зашипеть и приглушенно выматериться. Перед глазами несколько секунд стоит темнота, а потом начинаю плясать разноцветные звездочки. Напуганный голос Темыча доносится откуда-то издалека. – Ян, ты чего?
- Синяк, твою мать! – кое-как выговариваю я. Слышу, как облегченно выдыхает Романов. Прижимаюсь к стене, вглядываясь во все еще расплывчатое очертание друга. – Вали на кухню, там мама.
- Ура! – Темка снова пихает меня в плечо, вылетая пулей из ванной комнаты и практически бегом направляясь на кухню. Похоже, кто-то сегодня не завтракал и не обедал. Тяжело дышу, проклиная Романова. В этот раз боль не такая сильная, но стоять без опоры трудно: голова кружится. – Галина Сергеевна, как же я Вам рад!
Снова звонок в дверь. Вот теперь я действительно плетусь до нее: каждый шаг вызывает головокружение. Ничего, подождут. Я их пять минут назад ждал, а они мне Романова подсунули. Дергаю задвижку и нажимаю на позолоченную ручку, распахивая входную дверь. От резкого движения перед глазами снова темно.
- Ян, ты чего? – сильные руки обхватывают меня за талию, не давая упасть. Хватаюсь за плечи Дмитрия Олеговича, стараясь удержать равновесие и не грохнуться на пол вместе с ним. Он нежно касается губами моего виска. Нет, температуры нет. – Все хорошо?
- Угу, - киваю, облегченно выдыхая ему в шею. Голова постепенно перестает кружиться, а глазам уже четко удается различать ткань футболки историка. – Просто Темка по синяку заехал.
- Синяк? – удивленно переспрашивает Кирсанов, а потом осторожно гладит меня по левому плечу. Догадался. Отвлекаюсь на эти касания, окончательно забывая о том, что оно когда-то болело. – А он тут что делает?
- В гости пришел, ему девка не дает, он ко мне наведаться решил! – возмущенно шепчу я, обнимая учителя за шею. Вот, теперь вообще здорово стоять. Губами касаюсь бьющейся на шее артерии. – А когда он нужен, эту суку не дозовешься.
- Ян, что за выражения! – голос папы отрезвляет, заставляя вспомнить о том, что мы так и стоим между лестничной клеткой и моей квартирой. - Мальчики, я вам не мешаю? - отец прокашливается, привлекая к себе внимание. Со своим плечом я успел позабыть о том, что он тоже "гулял". - К тому же, я не сторонник однополых отношений. И, если я молчу, то это не повод проверять мое терпение.
- Простите, Андрей Денисович, - Дмитрий Олегович аккуратно "выныривает" из моих объятий. Он осторожно обходит инвалидное кресло, обхватывая сзади за поручни и провозя мимо меня по коридору. Вот интересно, зачем мы покупали самое дорогое в магазине кресло с пультом управления, если отец все равно продолжает эксплуатировать окружающих?
Мама с Артемом что-то оживленно обсуждают, стоя у плиты. Я никогда не понимал, что такого интересного можно найти в приготовлении пищи, чем очень огорчал мать. До тех пор, пока не познакомил ее с Романовым.
- Что у нас сегодня на обед? - отец быстро привлекает к себе внимание, заставляя снова всех обслуживать себя любимого. Вот не может человек без того, чтобы не заставить всех обратить на себя внимание.
Мама с Артемом ловко и споро накрывают стол, который быстро заполняется тарелками и, не пойми откуда, взявшимся салатом по-гречески. Папа постарался сесть так, чтобы снова всем мешать, во всяком случае, мне. Как ни крути, а мы с Кирсановым в любой из возможных комбинаций оказываемся сидящими напротив или рядом с ним. Не давая Дмитрию Олеговичу возможности помочь маме с другом, подталкиваю его к окну. Теперь отцу будет уже не слишком удобно рассматривать нас, и делать беспочвенные замечания.
- Ян, ты чего ведешь себя так по-хамски? - Кирсанов недовольно наблюдает за тем, как я развалился на своем стуле и закинул ноги на, пока еще, пустующий соседний. - Такое ощущение, что ты всех собравшихся за слуг, или кого похуже, держишь!
- Почему? - дергаю его за руку, заставляя сесть. Нет, ну почему обязательно нужно учить меня жизни? Как хочу, так и веду себя. Пусть это и выглядит эгоистично. - Да, потому что все не во время приперлись! Так еще и обниматься нельзя, где мне хочется и когда хочется. В собственной квартире я хуже узника!
- Недотрах, Долгов? - историк касается горячими и влажными губами моего уха, заставляя меня дрожать и изводиться в предвкушении чего-то большего, чем эти ласки. - Так потерпи до ночи.
- А что будет ночью? – Темка с самым наглым выражением на лице хлопает меня по правому плечу, после чего, спихнув мои ноги со стула, садится на освободившееся место: между мной и папой.
- Романов, тебя учили, что подслушивать не хорошо? – Дмитрий Олегович отодвигается от меня, практически тут же кладя мне руку на колено. Нет, и вот кого из них двоих убить первым? Темку, за то, что вечно сует свой нос, куда не надо, или Кирсанова, за то, что домогается меня на людях? – А ночью, господин Император, люди спят. Сами выводы сделаете или помочь?
- Извините, - Артем поджимает губы и отворачивается, что-то шепча моему отцу. Тот коротко кивает, переводя взгляд на меня. Обычно Темка безобидный малый, но когда он обижен, от него можно ожидать любой подлянки. Вот и сейчас мне делается не по себе от колючего взгляда отца.
- Что не так? – спихиваю руку историка со своего колена. Ладно бы просто положил ее на меня, но гладить-то зачем? Скрестив руки на груди, хмуро смотрю на отца. – Чем я тебе теперь не угодил, а?
- Пересядь ко мне, - нетерпящим возражений голосом говорит отец, похлопывая по стулу мамы. Вздохнув, пересаживаюсь. Если не сделаю этого, то он вообще не оставит меня в покое.

- Теперь что не так? - отбрасываю в сторону вилку, которой до этого вяло ковырялся в салате. Отец, за это время не притронувшийся к еде, все продолжал меня испепелять взглядом. - Есть мешаю? Или что? Хватит на меня пялиться!
- Рот закрой, сыночек! - отец, который когда-то во мне души не чаял, сейчас смотрит с ненавистью. И был бы я, и правда, в чем-то виноват, а то бичует ни за что. - Не тебе меня учить, мелковат для этого. Вон!
Опрометью вылетаю из-за стола. Любит, ага, как же! Ловлю на себе грустный взгляд мама, удивленный - Темыча и осуждающий - Дмитрия Олеговича. Нет, если, по его мнению, я должен сейчас наступить на горло своей гордости и извиниться перед этим ублюдком, то я этого делать не буду. На последок громко хлопаю дверью.
Балкон встречает меня прохладным осенним ветром и скрипом пластиковых окон. Неплохо было бы смазать, зачем-то отмечаю я. На подоконнике окна лежат сразу несколько пачек сигарет. Все, без исключения, открытые. Машинально беру сигарету из верхней и подкуриваю, тут же начиная кашлять от слишком сильной затяжки. Курю я не так часто, чтобы легко выдерживать такие эксперименты.
Первая сигарета уходит быстро. Тащу новую, теперь уже из другой пачки. Она идет уже легче. Я даже чувствую вкус. Мысли возвращаются к событиям вчерашней ночи. Кто такой Вик? Вел себя он как дилетант, но где гарантия того, что он не притворялся. Лишь одно я знал точно, рана, которую я ему нанес - настоящая. И, возможно, даже смертельная, если он не успел выпить оставленное мною противоядие.
- Чай будешь? - Темка заглядывает на балкон, тут же протягивая руку к одной из пачек сигарет.
- Нет, я туда не вернусь. Достали все, - отрицательно качаю головой, делая очередную затяжку и выбрасывая окурок в раскрытое окно.
- Да, ты садист! - Темка ждет, пока я раскурю новую сигарету. Третья, и почему-то со вкусом вишни. Поворачиваюсь к нему, ожидая продолжения. - Оставил своего любовника им на растерзание, а сам прячешься.
- Он мне никто, - без интереса разглядываю серое небо. Лето кончилось. Ненавижу зиму. Снова буду мерзнуть, причем несколько физически, сколько душевно. - Сам захотел подыграть, пусть и расхлебывает тоже он. Меня это не касается, мне и до этого хорошо жилось.
- Что-то я не заметил, - Романов коротко усмехнулся, сбрасывая пепел в пепельницу. Ну, вот, мне теперь ее мыть. Почему нельзя было сразу в окно – ветер все равно все развеет. - У тебя хоть этот глюк прошел. А то уже психушкой попахивало.
- Что именно? – сажусь прямо на пол, ставя перед собой блюдечко пеплом, которое уже запачкал Артем. Теперь уже не жалко и самому «мусорить». Что плохого все видят в том, что я хочу повстречаться с этим Доком? Я же не говорю о нем постоянно, как тот же Темка о своих девушках, а отец – о проблемах министерства обороны.
- Твоя зацикленность на этом «спасители», или как ты там его называешь? – Романов прислонился спиной к стене, одну руку примостив на подоконнике балкона, а другой - обняв себя за талию. – Не ты ли мне неделю назад говорил: «Темыч, я не могу пойти с тобой, потому что нужно еще с кем-то там встретиться, чтобы разжиться новой инфой про Дока»? Или кто летом отказался ехать на Лазурный берег со словами: «А вдруг он явится, а меня не будет»? Долгов, ты хоть видел, как ты смотришь на Дмитрия Олеговича?
- Как и на всех, - напрягаюсь, но делаю вид, что очень увлечен тем, что разглядываю бычок сигареты и всполохи алого огонька, когда втягиваешь в легкие дым. Даже мне понятно, что я несколько иначе смотрю на Кирсанова. Но почему-то мне казалось, что окружающим это не должно быть заметно…
- Каждый раз, как ты ему нахамишь, ты смотришь на него глазами котенка, который знает, что напортачил, но не хочет, чтобы хозяин от него избавился, - выбирает самое дурацкое сравнение Темка. Я же не девчонка какая-нибудь, с которой каждое слово продумывать надо, чтобы получилось сопливо и романтично.
- То есть, затравленно? – нарочно придираюсь к словам друга. Ведь прекрасно понял, что он хотел сказать. Но если я сейчас не добавлю ложку дегтя в его продуманную речь, то это уже буду не я. И я уже боюсь представить, что там себе напридумывает Романов, если я не сделаю того, что от меня ожидают.
- Нет, балда, влюбленно! – Артем чертыхается, потому что случайно прижимает горящую сигарету к руке, увлекшись маленьким спором со мной. – Да, ты расцветаешь, стоит ему оказаться рядом. Ты хоть видел себя на его парах? Ладно, проехали. Как тетя Галя с дядей Андреем вас застать в одной кровати умудрились?
- Как-как, каком к верху! – запрокидываю голову, глядя на Артема чуть насмешливо. Так вот зачем сюда этот хитрый лис пожаловал. А я-то уж, грешным делом, подумал, что, и правда, чай пить решил позвать. – Мы трахаться собрались, а тут они в комнату ввалились.
- Как грубо, Ян, - Темка улыбнулся. Глаза его горели от любопытства, словно это касалось не меня и историка, а его и очередной его пассии. – А кто сверху был? Он?
- Никто, Тем, ему видите ли не нравится, как я делаю минет, как к нему прикасаюсь, как двигаюсь в постели! – получается немного обиженно. Бля, а ведь хотел казаться равнодушным. Теперь Романов решит, что я ему жалуюсь. Только бы подкалывать не начал. А то ведь поставлю новый синяк под глазом. – До него никто не жаловался.
- Ну, до него у тебя только старики и были, которые кайф ловили уже больше от того, что им отсасывает молодой пацан, а не от твоей техники, - примирительно говорит Артем, выбрасывая сигарету в открытое окно. Присев рядом со мной на корточки, он потряс меня за плечо, не давая погрузиться в собственные мысли. – И, что-то мне подсказывает, что не в технике у вас с ним дело. Вот о чем ты думал, лежа рядом с ним в постели?
- О том, что если бы не Док, то я бы хотел встречаться с ним, а так нельзя, потому что я не хочу изменять ему с Кирсановым, - оказывается, что вспомнить то, о чем думал четыре часа назад не так уж и легко. – Ну, и о том, что я бы скорее его трахнул, чем позволил отыметь себя…
- Первый раз такого придурка вижу! – Темка отвешивает мне шуточный подзатыльник и тут же сгибается пополам от резкой боли в области живота. Прости, дружище, забыл напомнить, что у меня самооборона на уровне рефлексов работает. – Вот скажи мне, как во время секса можно думать о чем-то другом, а не о самом процессе?
- Я всегда думаю о чем-то ином, знаешь ли, меня вывернет наизнанку, если я действительно осознаю тот факт, что позволяю какому-то старику сношать себя в зад! – зло шиплю на него. Повысь я на него голос, и все гости сбегутся, чтобы узнать, о чем мы говорим.
- Блять, Долгов! Ты мудак или прикидываешься? – Романов отодвигается от меня, рассаживаясь напротив меня. Так гораздо легче вести разговор по душам. О том, каким путем я добываю информацию о Доке, Артем знает частично. Про убийства я умолчал, а вот про постель – не смог. Сорвался однажды и выболтал. – Ты сам зачем-то решил стать одноразовой подстилкой для старых извращенцев. Тут кроме себя винить некого. Но вот в каком месте Кирсанов у тебя старый, ты мне объясни. Ему от силы двадцать пять, ну, максимум, двадцать шесть. Как с таким красавчиком ты умудряешься думать о чем-то ином?!
- Тем, я никогда не получал от постели того удовольствия, о котором говорил мне вечно ты. У меня даже никогда не вставал, только сегодня утром на Диму. Тьфу, Дмитрия Олеговича, - шепотом говорю я. Не знаю, зачем я это все рассказываю другу. Но, видимо, даже таким бесчувственным ублюдкам, к коим отношусь и я, иногда нужно выговориться кому-то близкому. Самый близкий для меня человек – Романов. – И, знаешь, мне совсем не хотелось нежности. Хотелось, чтобы он, не спрашивая меня, делал то, что надо…
- Чтобы ты ему потом морду разукрасил, за то, что он тебя нагнул? – рассмеялся Артем, но, глянув на меня, тут же сник. А ведь Темыч прав, я бы не стал разговаривать даже с Кирсановым, если бы он так сделал. Но, блять, почему же мне так хочется, чтобы он применил силу? – Ян, он не мазохист, чтобы так делать.
- Зато я, кажется, мазохист, Артемка, - я отвел взгляд, глядя на серое, грустное небо. Видимо, не у меня одного на душе погано, но и у нашего небесного владыки. Опять забыл, как его правильно величать. – Я, и правда, хочу, чтобы он меня силой взял…
- Долгов! Ты совсем ебнулся?! – Романов аж поперхнулся, глядя на меня, как на инопланетянина, который из всех землян на планете решил познакомиться именно с ним. – Ты еще скажи, что хочешь наручники, плети и прочую атрибутику. Что с тобой такое?
- Нет, последних вещей я точно не хочу, - меня отчего-то передернуло. Похоже, я еще не готов принять такие извращения за данность. Но и телячья нежность, как оказалось, мне тоже не нужна. – Блять, и что мне делать? Тем, неужели, я, и правда, влюбился?
- Кто знает, но если ты уже сейчас паришься из-за таких мелочей, как постель, то, Долгов, ты правильно поставил себе диагноз, - Артем встал и, похлопав меня по колену, нажал на ручку балконной двери, собираясь выйти. Снова останусь один. Но это как раз то, что мне сейчас нужно. Мне теперь есть о чем подумать, да и с Виком нужно разобраться. – Приходи, твой историк тебя уже заждался.
- Артем, он не мой! – но, судя по тому, что Артем даже не обернулся, закрыв дверь с той стороны, он меня не услышал.
Четвертая сигарета и новая пачка. Вкус смутно знакомый, хотя пачка абсолютно новая. Где-то я уже пробовал эти сигареты. Причем совершенно недавно. Невольно вспоминается наш поцелуй с Дмитрием Олеговичем на помойке за рестораном. У его губ тогда был такой же вкус.
Чай пить из принципа не пойду, только если сам Кирсанов уговаривать придет. Тот осуждающий взгляд я ему еще не простил. Еще полчаса, как минимум, у меня есть, чтобы разобраться с полученной информацией. Итак, все началось с Григория Антоновича, которому я подсыпал яд в фужер на глазах у всего ресторана. Он, как одна из шишек старой структуры, уже знал о моем подчерке убийства, и знал, что я ищу. Поэтому я мог не переживать, зная, что диктор из утренних новостей обязательно сообщит мне о том, кто такой Док. Или где его искать.
Но все пошло не по плану. Кто же мог знать, что человек, с которым назначил встречу Дмитриев, будет именно преподавателем в моем вузе. И, пока я пытался разобраться в своих отношениях с Кирсановым, некий Вик вмешался в мою игру, убив Григория Антоновича перед самой смертью. Но, он опоздал. Тот уже почувствовал первые признаки удушья и оставил записку, о которой говорила несчастная домработница Дмитриева. Вик бы сам не додумался именно такими словами завлечь меня в ловушку.
Но куда пропала записка после того, как труп нашла домработница? Ответ очевиден. Вик побывал там вместе с полицией. Вполне возможно, что он даже не прикидывался полицейским, а является им на самом деле. Следователю, фотографу, патологоанатому очень легко незаметно вытащить клочок бумажки из пальцев покойника, чтобы окончательно заинтересовать меня или сбить со следа.
От того же Вика я узнаю, что я не единственный, кто ищет Дока. У нас с ним разные цели, но финал одинаков – убийство Дока. В паре работать было бы гораздо легче. Но есть одна причина, по которой мы с ним никогда этого не сможем сделать. Я тот, из-за кого был убит его отец. Он же меня после такого прибьет быстрее, чем я моргнуть успею. Если верить тому же Вику, то он сторонник старого руководства организации, которым нужен лишь Док, чтобы вернуть свою былую власть.
И тут начинается самое интересное. Никто не знает, как выглядит Док. Верхушка организации знает лишь его имя – Кир, Кирилл. Но, где гарантия, что оно настоящее? Кириллом звали моего старшего сводного брата, вспоминать о котором не любит отец. Скорее, Док выбрал себе именно это имя, чтобы бить по больному месту моего отца, если кто-то проговорится о его «настоящем» имени.
Теперь Олег. О нем я слышал впервые, хотя имя это уже звучало. Тот же Григорий Антонович называл Олегом Дмитрия Олеговича. Но, что мешало этой суке, давить на Кирсанова, изводя его именем отца? Также, Олегом звали любовника моего брата. Но в этом нет ничего удивительного, организация, которая занималась уничтожением моего отца, очень хорошо должна была знать все его слабые места.
- Ян, все ушли, - голос Дмитрия Олеговича выводит меня из размышлений. Я лениво открываю глаза и смотрю на размытый профиль Кирсанова. Четкость зрения возвращается постепенно, и уже скоро я могу увидеть то, чего никогда бы видеть не захотел. Отвращение. Историк смотрит на меня с едва скрываемым презрением. – Я за всеми закрыл дверь.
- Мне поздравить Вас с этим, Дмитрий Олегович? – значит вот оно как, стоило ему пообщаться с моим папиком, как вся любовь сошла на «нет»? Интересно, что же эта сука такого наговорила моему, уже не моему, историку. – От меня-то Вы чего хотите?
- Ничего. Ставлю в известность, что тоже ухожу, - о, как! Даже спиной ко мне повернулся, значит, что-то серьезное ему наговорил мой горячо любимый папочка. О том, что я не перевариваю отца и собачусь с Артемом, учитель знал и до этого, поэтому причина не в этом. Что же ему отец рассказал? Узнаю – убью. – Ты не умеешь любить, Долгов. Все, на что способен ты, это поливать всех дерьмом. В тебе нет ничего святого.
- Как это мило. Вы это только сейчас заметили, Дмитрий Олегович? Да, мне вообще на всех плевать. Я ненавижу людей, к вашему сведению. И жизнь ненавижу, - горько, обидно и больно. Очередное предательство. Ну, мама и Артем, кто мне говорил, что он меня любит? Да, он меня сейчас морально растоптать готов! И это, как минимум. – Я же Вас предупреждал, что я еще тот ублюдок, с которым лучше не связываться. Проваливайте, Дмитрий Олегович. На ваши пары я тоже больше не явлюсь, сдам другим преподавателям.
Он коротко вздохнул и вышел. Меня трясло. В горле застрял комок, не дающий дышать нормально, а глаза щипало от соленой влаги, которую я упорно размазывал по всему лицу, убеждая себя в том, что я не плачу. Зато я теперь снова один. Как я и хотел.
Обнимаю колени, пряча в них лицо. Что же со мной творится такое, что я готов разреветься от очередного пустяка. Отец клеймил меня слова гораздо обиднее тех, что наговорил мне Кирсанов, и ничего – противно, но не до такой степени, чтобы плакать. А тут. А тут развезло словно малолетку. Допрыгался, Ян.

К семи часам вечера на балконе сидеть становится холодно. Начинает медленно накрапывать осенний дождь, вызывая тошнотворное ощущение одиночества и никчемности. Делать совершенно ничего не хочется. По темному коридору добираюсь до кухни, вытаскивая из заднего кармана ключ от барного шкафчика. Надо допить чертов коньяк, воняющий раздавленными клопами. Ненавижу недопитые бутылки у себя в баре.
***
Ветер свистит в ушах. Его ловкие пальцы пробираются под полы черной кожаной куртки, забираясь мне под майку, касаются чувствительной к морозу кожи на животе. Еще плотнее прижимаюсь к «брюху» мотоцикла, чтобы не дрожать от промозглого ветра. Кончиков собственных пальцев я уже не чувствую, но для того, чтобы нормально вести железного коня по магистралям города, мне достаточно и того, что ладони чувствуют руль. Сворачиваю в один из темных проулков.
Скорость падает. Детей, стариков, кошек и собачек во дворе еще никто не отменял. Есть любители «проветриться» даже в полночь. Подъезды мелькают перед глазами, сливаясь в одно сплошное месиво. Мне нужен пятый, чуть не пропустил. Шины, наверное, оставили красивый черный росчерк на асфальте.
Заглушаю мотор и, поставив железного друга на сигнализацию, нетвердой походкой иду к железной двери подъезда. То ли алкоголь еще не выветрился, то ли это уже от страха. Впрочем, в нетрезвом состоянии я всегда водил транспорт лучше, чем ходил. Пальцы со второй попытки попадают на нужные клавиши, завершая нехитрую операцию кнопкой «ВЫЗОВ».
- Кто там? – недовольный голос историка раздается из динамика магнитофона, заставляя меня выпасть из оцепенения. Я уже было подумал, что он вообще к домофону не подойдет.
- С трех раз угадаешь, или мне сразу представиться? – подпираю плечом дверь, прикрыв глаза. Ну, и какого черта я тут вообще забыл. Видимо, когда я довел вечерним звонком дядю до инфаркта, немедленно требуя пробить один адрес, я был сильно пьян. Иначе с чего бы я вообще поехал к Дмитрию Олеговичу?
- Долгов, вали туда, откуда явился, - после затянувшейся паузы говорит Кирсанов. На заднем фоне слышу чей-то голос, но кому он принадлежит, определить не удается.
- Трахаться помешал, да, Дима? – фыркаю, сжимая кулаки. Так и тянет дать тому, кто рядом с ним в морду. Он мой. Зачем-то пинаю дверь черным кроссовком. Вот уж в чем виновата она, не знаю. – Ну, так ничего. Потерпишь. Мы не договорили сегодня.
- Не твоего ума дело, придурок. Домой вали, а то полицию вызову! – повышает голос Дмитрий Олегович. Странно, что он еще не отключился. Раз не сделал этого, значит, ему тоже есть, что мне сказать. – Ян, уходи.
- Вызывай, - довольно ухмыляюсь. Уж полиции мне точно нечего бояться. Во-первых, у меня с собой та сумма, которая позволит откупиться даже от убийства, во-вторых, мой дядя – прокурор, отмажет. Да и фамилия Долгов говорит о многом. – Только вот время потеряешь, а я окончательно продрогну тут, что уже тебя арестуют за нанесение вреда моей тушке.
- Прекращай этот цирк, какой вред? – все бы отдал, чтобы посмотреть на его вытянувшееся от изумления лицо. С последним заявлением я явно переборщил.
- Тогда в квартиру пусти. Или мне по домофону тебе рассказывать о любви, соплях и презрении? – криво усмехаюсь, молясь, чтобы он не отключился. На его месте я бы именно так и сделал. Свой пьяный бред я бы точно слушать не стал. Но ему, похоже, это нравится. – Ладно, это вполне возможно. Но вот поиметь по домофону, увы, не получится. Если ты, конечно, не фанатик секса по телефону.
- Ты пьян, что ли? – вместо ответа уточняет мой собеседник, после чего слышу пищание. Проход открыт, бинго! Не удостоив его даже хмыком, дергаю на себя дверь, проскальзывая внутрь. Второго приглашения мне не надо.

- Ну, и чем обязан? – Дмитрий Олегович стоял в дверном проеме, преграждая мне дорогу. Одной рукой он придерживал дверь, не давая ей раскрыться до конца, вторую – засунул в задний карман потертых спортивных штанов, подперев плечом деревянный короб двери. Растянутая у горла светло-голубая футболка обнажала соблазнительную впадинку между ключицами.
- Соскучился, истосковался и так далее. Такое объяснение устроит? – не могу оторвать взгляда от ворота его футболки. Так и хочется коснуться губами его кожи, прикусить, оставив на нем свою метку. – Если нет, то придумай сам. А теперь, дай пройти.
- Никуда ты не пойдешь, Долгов, - Дмитрий Олегович устало потирает шею, отчего ворот сползает, оголяя правое плечо. Подол футболки тоже задирается, обнажая левый бок. Если он меня не соблазняет, то, как это еще называется? – Говори, зачем пожаловал и вали, пока я тебя сам с лестницы не спустил.
- Какие мы строгие, - подхожу ближе. Еще шаг, и я почувствую тепло его тела. Почти вплотную, не хватает несколько сантиметров. Максимум, пять. Протягиваю правую руку, касаясь кончиками пальцев его груди. Веду выше, ладонью проводя по шее. Хватаю за воротник, дергая так, чтобы не было видно ни плеча, ни ключиц. Отвлекает. – А если я не могу сказать? Это нужно показать. Уверен, что соседи не смотрят в глазок?
- Ян Андреевич, Вы перегибаете палку. Ведете себя, как шлюха, - Кирсанов бьет меня по руке, вынуждая сделать шаг назад. Иначе упаду. Хорошо, что не левой рукой я его трогал, а то еще бы и плечо снова заболело. – Будьте любезны, покиньте лестничную клетку и закажите такси, чтобы Вас домой отвезли.
- Зачем же такси, а? Меня мотоцикл у подъезда ждет, - вот теперь я зол. Уже по имени и отчеству зовет, гнида. Да, что он о себе возомнил? То сам мне проходу не давал, то, как котенка, за дверь выкидывает. – И, пока мы не завершим начатое, я никуда не уйду, Димочка. Ты сам напросился.
Пока он не успел возразить, со всей силы бью его в под дых, заставляя согнуться. Как раз то, что надо. Левой рукой сжимаю в кулак его волосы, не давая выпрямиться. Дергаю, вынуждая показать мне лицо. О, да, ненависть и презрение. Как раз то, что нужно для загнанной в угол дичи. Тяну его на себя, накрывая губы поцелуем.
У него сухие, немного шершавые губы. Мягкие, но безучастные. Кусаю за нижнюю, оставляя ранку. Металлический вкус крови пьянит, лишая последних доводов разум. Легко языком надавливаю ему на губы, проникая в рот. Дразню, кончиком языка водя по кромке зубов. Укусит или нет? Ноль реакции. Касаюсь языком неба, не спеша, проводя по нему.
Он дергается, пытаясь что-то сказать. Но получается лишь приглушенное мычание. Не даю ему отстраниться, сильнее надавливая на затылок. Второй рукой обнимаю за шею. Теперь точно никуда не денется. Разве что ударит. Касаюсь его языка своим, уже не вынуждая, а умоляя ответить. Как будто вся моя дальнейшая жизнь зависит от того, поцелует он меня или нет. Снова кусаю его, требуя, чтобы он сделал хоть что-нибудь.
Кирсанов упирается одной рукой мне в грудь, сжимая куртку в кулаке и притягивая ближе к себе. Вздрагиваю от этого, словно он уже ударил. Замираю, так и прижимаясь ртом к его рту. Я весь натянут, как струна, которая вот-вот лопнет, если на ней сыграет неумелый скрипач. Он кусает меня за я зык, выталкивая из своего рта и тут же проникая в мой. Закрываю глаза, теряясь в ощущениях.
- Дмитрий Олегович? – тихий мальчишеский голос возвращает меня в реальность. Сам кусаю Кирсанова за язык, вынуждая прекратить поцелуй. Открываю глаза, заглядывая через плечо историка к нему в квартиру.
У него за спиной маячит парнишка, ростом с меня или даже выше. Светлая кожа и широко распахнутые светло-голубые глаза. Темно-русые волосы немного вьются, отсвечивая ржавчиной. Он удивленно смотрит на нас, сжимая в тонких пальцах тетрадь. Невинная овечка прямо. Ну, и что это пугало тут делает?
- Твой любовник? – криво усмехаюсь и, пользуясь тем, что он замешкался, толкаю его в квартиру, проходя следом. Дмитрий Олегович сильнее прижимает меня к себе, не давая вырваться. Боится, что убью этого парнишку? Демонстративно прижимаюсь к Кирсанову, обнимая за шею и щекой потираясь о его плечо. – Мне уйти?
- Максим, все в порядке, - историк оборачивается, при этом успевая поглаживать меня по спине. Успокаивает? Да, блять, знаю я, что это недомерок точно не твой любовник. Слишком он прост. Даже старики интереснее, чем этот упыренок в прикиде рэпера. – Ну, а ты, Ян, - он хитро смотрит на меня, «случайно» перемещая руки мне на задницу. – Остаешься и идешь мыть руки. Заодно и рот прополоскай, алкоголик хренов.
Дмитрий Олегович выпускает меня из объятий, делая шаг назад. Стягиваю с себя кроссовки, намеренно нагнувшись так, чтобы Кирсанову открывался отличный обзор на то место, которое он только что трогал. Недовольно морщусь, низ белых джинсов-дудочек покрыт слоем дорожных брызг:
- Ванная где?
- Там, - подает голос паренек, с нескрываемым интересом разглядывая меня. Он тычет пальцем в последнюю по узкому коридору дверь. Только сейчас догадываюсь осмотреться. К маленьким квартирам я не привык, поэтому сейчас чувствую себя, как посетитель исторического музея, которому позволили посмотреть на останки мумий.
- Ага, - киваю. Демонстративно медленно расстегиваю молнию на черной кожаной куртке, еще медленнее стягиваю ее с плеч, а затем бросаю ее Максиму. Ну, согласитесь, не историку же мне прислуживать. – Повесь.
- Долгов, а ты не обнаглел? – Дмитрий Олегович выдергивает у шокированного моей наглостью паренька куртку и вешает ее на ближайший крючок. Отрицательно качаю головой, направляясь в ванную.

- Ну, и кто этот упырь с тетрадью? – краем черной безрукавки с высоким, как у водолазки, горлом, вытираю лицо. Правда, из-за этого она вся собралась на груди, полностью оголив живот и спину. Ну, да, ничего. Чувствую липкий заинтересованный взгляд у себя в районе пупка. Быстро одергиваю безрукавку, ловя уже насмешливый взгляд историка. – Брат? Комнатосъемщик? Мальчик по вызову?
- Дмитрий Олегович… - парень от обиды поджимает губы, вопросительно и немного затравленно глядя на Кирсанова. Какие мы обидчивые, однако. Другой бы мне съездил по лицу, и всех дел. Или он боится, что за это его Дима по головке не погладит? – Кто он?
- Ян, почему в каждой фразе нужно сказать гадость? – Дмитрий Олегович стоит у плиты, разогревая что-то на сковороде. Подхожу ближе, обнимая за талию и прижимаясь грудью к его спине. – Ты сам представишься или это лучше сделать мне?
- Если не буду хамить, то кто же меня слушать станет, - привстаю на мысочки, губами касаясь его правого уха. Кончиком языка провожу за ухом, тут же отпрыгивая назад и чуть не снося обеденный небольшой стол. Уже ради собственной безопасности сажусь на стул, вытягивая и скрещивая ноги. – Сам представлюсь.
Пока Кирсанов что-то доливает на сковороду, без интереса разглядываю паренька, который под моим взглядом чуть ли не комочком сжался на табурете в другом углу стола, теребя край многострадальной тетради. Облизываю верхнюю губу, криво усмехаясь:
- Ян Долгов. Редкостная сволочь и шлюха, которая сейчас хочет переспать с Дмитрием Олеговичем, - все больше улыбаюсь по мере того, как вытягивается и бледнеет лицо Максимки. И, пусть кто-то попробует сказать, что это не правда. Да я первый раз так откровенен!
- Это что-то новенькое, - историк хмыкает, продолжая колдовать над сковородой. Искоса смотрю на него, пытаясь определить, как сильно его удивили мои слова. – Ты уже и про себя гадости говоришь, Долгов. Это клиника. Может, все же серьезно представишься?
- Так ты сам сказал, что у меня в каждой фразе гадость. Не смог удержаться, - подмигиваю притихшему мальчишке. Он вначале бледнеет, а потом краснеет, пытаясь еще больше вжаться в угол. – Ну, Макс, или как там тебя, ради Димы побуду ровно пять минут порядочным человеком. Зовут меня Ян Долгов. Учусь я на третьем курсе, и вот уже два года как без прогулов хожу на лекции и семинары Дмитрия Олеговича. А с этой пятницы еще и постель с ним делю. В качестве его парня.
- Что? – Максим совсем грустнеет, теперь уже не просто теребя край тетради, а сминая его. Чего это он? В кармане не вовремя начинает вибрировать телефон. Вытаскиваю аппарат из кармана и, глянув на адресата, выключаю трубку, бросая ее на стол. Артем сама пунктуальность. – Вы же говорили…
- Что не встречаюсь с теми, кого учу? – Дима оборачивается, откладывая лопатку в сторону, и проводя руками по своим бокам, вытирает ладони о ткань джинсов. А вот это уже любопытно. Почему я об это не знаю? Вопросительно смотрю на того, кого совсем недавно назвал своим парнем. – Так Ян и не мой ученик. Он, вон, другим учителям экзамен собирается сдавать…
- Трахнет Лаврову или отсосет тому старикану? – а у котенка появились когти. Усмехаюсь, пока не понимаю, что он, в буквальном смысле слова, назвал меня шлюхой. Только рука Кирсанова у меня на плече не позволяет мне встать и двинуть малолетнему упырю, который с явной неприязнью смотрит на меня.
- Максим, язык прикуси, - Дмитрий Олегович снова возвращается к плите, принимаясь греметь посудой. От нечего делать вытаскиваю из карманов белых штанов все, что туда напихал, собираясь впопыхах. На стол ложатся ключи от мотоцикла, а следом – от Майбаха. Краем глаза вижу, что упыренок с интересом смотрит на букву «М». К двум брелокам присоединяется перочинный нож и зажигалка. Улыбаюсь, выуживая две пачки перевязанных резинками денег и ключи от квартиры. Как это все еще из меня не высыпалось по дороге? – Если этот идиот несет чушь, то это еще не причина, чтобы весь его бред повторять.
- Я отличник, - пожимаю плечами, вставая и намереваясь распихать часть своих «сокровищ» по карманам куртки. Обратно в джинсы я это все просто не засуну. Поэтому на столе остаются только деньги и телефон. – И для меня не проблема честно сдать экзамен Ольге Константиновне и Евгению Владимировичу.
- Хвастун, - Дмитрий Олегович ставит передо мной тарелку с жареной картошкой и тушеным мясом. Следом такая же тарелка опускается и перед погрустневшим парнишкой, который периодически косится на деньги. Пытается прикинуть, сколько тут налички? Расслабься, приятель, я и сам не знаю. – Деньги убери, им на столе не место.
- Кто такой Максим? – кое-как запихиваю купюры в карманы. Интересно, с какой мыслью я брал столько много с собой? Судя по толщине, можно еще один мотоцикл купить. – Я представился, теперь его очередь.
- Максим мой ученик, - Дима садится рядом со мной, одну руку кладя мне на колено, а во вторую беря вилку. Улыбаюсь, накрывая его ладонь своею. – Он учится на первом курсе и живет в общежитии, а по воскресениям иногда остается ночевать у меня.
- Репетитор? – улыбаюсь, отправляя первые несколько кусочков картошки в рот. Вкусно. Это при том, что я еще тот привереда, который даже из-за мелочи есть блюдо не станет. – А ночует у тебя с какой радости, общага ведь не далеко от университета?
- За ту общагу надо по десять тысяч в месяц платить, - бормочет упыренок, уже успевший за это время съесть большую часть своей порции. Недоуменно смотрю на него. – А у моей семьи таких денег нет, поэтому я живу в том общежитии, что находится за городом. И когда я до одиннадцати вечера засиживаюсь у Дмитрия Олеговича, то электрички перестают ходить…
- Можешь не продолжать, я понял, - мне становится скучно. Да и грустно от мысли, что Кирсанов будет избегать моментов близости. Ну, и уж если быть абсолютно честным, то не нравится мне, как этот Максим смотрит на историка. – Дим, я тогда поем и пойду.
- Ты куда намылился? – Кирсанов удивленно смотрит на меня, сильнее положенного сжимая мое колено. Морщусь, стараясь казаться бесстрастным. Хотя очень хочется выставить этого ученика за порог и запретить посещать историка.
- По ночной Москве кататься буду, - вкуса еды уже не чувствую. Атмосфера накалилась, и я чувствую, что меня скоро снова выставят за дверь. Причем в этот раз уже окончательно. – У тебя две комнаты. Отсюда логический вывод, что ты спишь в спальне, а он – в гостиной. К себе ты меня не положишь, а с ним в одну постель не лягу уже я. А вариант «спать на коврике» меня не устраивает.
- А ты ревнуешь? – Максим, прищурившись, смотрит на меня. Он уже доел и сейчас его руки скрещены на груди. Упыренок явно доволен тем, что я опять срываюсь на истерику.
- Больно надо, - аппетит пропал. Отодвигаю полупустую тарелку от себя, с ногами забираясь на стул. Обнимаю колени, положив на них подбородок. Что за детский сад я устроил, самому стыдно. Но раз уж начал, то зачем останавливаться?
- Долгов, ты спишь со мной, но при одном условии, - Дима пальцами касается моей ступни. Щекотно и так приятно. Невольно улыбаюсь. Но вот то, что он рискнул мне ставить условия, настораживает. – Посуду моешь ты.

- Ты с посудой долго возишься, - зевает у меня за спиной Максим, зачем-то вернувшийся на кухню, хотя Дмитрий Олегович уже постелил ему диван.
- А может у меня хобби, мыть плошки с кастрюльками? – криво усмехаюсь, чувствуя скользкий взгляд у себя на спине. Водолазку без рукавов я снял, чтобы не забрызгать ее пеной и грязью с посуды. Неприятное ощущение. – Вот и растягиваю удовольствие.
- Это больше похоже на то, что богатенький мальчик не умеет мыть тарелки, - язвит в ответ упыренок. Ну, и пусть бесится с того, что не он делит кровать с Кирсановым. Это уже только мое право. – Что у тебя со спиной?
- Татуировка с инициалами, - отставляю на сушку последнюю тарелку и разворачиваюсь к наглому парнишке, который рискнул посоревноваться со мной в хамстве. Чувствую, как он удивленно смотрит на несколько полос пластыря у меня на левом плече. Прости, сладкий, забыл рассказать, что я безумно обожаю скакать под пулями.
- Это не татуировка, а шрамы! – побледнев, говорит Максим. Не нравится такое количество «украшений»? А вот Дима и Темка оценили. – Зачем ты себе всю спину разукрасил?
- Прикинь, в восемь лет страдал хренью, - подмигиваю, приближаясь к упыренку и кладя руки на его костлявые плечи, скрытые под бесформенной футболкой. – Увлекался шрамированием. Вот и попросил одного знакомого оставить мне эту красоту на память.
- Больной! – Максим испуганно вылетает из кухни. Испугался, кролик. Нефига было тогда меня разглядывать и раздевать. Сам же напросился.
- Ты чего ему сделал? – Дима заглядывает на кухню, заставая меня сидящим на столе и крутящим в руках мобильный телефон. Поднимаю на него взгляд.
- Рассказал, как один нехороший дядя сделал мне двенадцать лет назад татуировку из шрамов с твоими инициалами, - спрыгиваю со стола, вплотную подходя к Кирсанову. Как и несколько часов назад на лестничной клетке, провожу правой ладонью по его груди, кончиками пальцев пробегаю по шее и обхватываю за подбородок, призывая немного наклониться. – А он сбежал…
- Только не говори, что ты не этого добивался, - шепчет мне в губы Дима, холодными ладонями скользя по спине. Вздрагиваю, пытаясь избежать ледяных касаний, прижимаюсь еще плотнее к историку. – Я думал, ты не придешь.
- Я тоже так думал, - языком касаюсь его шеи, опускаясь чуть ниже и вылизывая впадинку между ключицами. Солоноватый вкус, а если подняться чуть ниже, то можно почувствовать, как бешено, колотится у него сердце. Прикрываю глаза, левой рукой забираясь ему под футболку и поглаживая живот. – Но пол-литра коньяка, бутылка низко градусного игристого вина и остатки виски творят чудеса.
Прижимаю его к стене, опускаясь на колени, и, задрав футболку до груди, губами ласкаю кожу вокруг пупка. Руки скользят по бедрам и выше, к ребрам и груди. Кончиком языка провожу влажную дорожку от пупка к поясу джинсов. Тут же дую, заставляя Кирсанова вздрогнуть от новых ощущений:
- Расстегни джинсы, - щекой прижимаюсь к его бедру, одной рукой сжимая член через плотную и грубую ткань штанов, а второй невзначай провожу по икре, щекоча под коленом. Вот теперь мы посмотрим, кто из нас не отдается процессу полностью.
Завороженно наблюдаю, как он, помедлив, расстегивает пуговицу на джинсах. Поощрительно прикусываю кожу на тазовой косточке, которую становится отчетливо видно, стоит Дмитрию Олеговичу втянуть живот. Облизываю его пальцы, мешая расстегивать молнию. Собственные джинсы больно врезаются в пах и натирают колени. Но и это отходит на задний план, стоит язычку молнии со свистом опуститься, открывая кусок темной ткани плавок.
- Руки убери, - получается немного грубо, но я уже не в том состоянии, чтобы думать об интонациях. К тому же, я не сторонник ласковых и сюсюкающихся фраз, от которых хочется пойти в туалет и проблеваться. – К стене прижми, я сам…
Провожу языком по открывшемуся треугольничку плавок, чувствуя твердый орган под ними. Хитро усмехаюсь, не прерывая ласк языком, стягиваю чужие джинсы с бедер к коленям, тут же хлопая историка по рукам. Я сделаю все сам.
- Долгов… - Дмитрий Олегович немного сгибает ноги в коленях, ногтями царапая обои то ли на кухне, то ли уже в коридоре. В его квартире я ориентируюсь еще плохо. – Тормоз…
- Мне остановиться? – легко прикусываю ткань на поясе плавок, пальцами помогая себе стянуть их немного вниз, так, чтобы стало видно член и яички. Чуть наклоняюсь, вместо налитого и подрагивающего от возбуждения пениса проводя языком по поджавшимся яичкам. Вбираю поочередно оба в рот, вырывая тихие стоны. Кирсанов кусает ладонь, чтобы не застонать в голос. – Или действовать быстрее?
Губами обхватываю головку члена, кончиком языка размазывая выступившие капельки прозрачной смазки по кругу. Обвожу осторожно уздечку, когда Дмитрий Олегович зарывается второй ладонью в мои волосы, требуя чего-то большего, чем неспешные ласки, которыми я его только дразню, разжигая интерес.
Руками глажу его по ногам, поднимаясь к паху, осторожно сжимаю пенис у основания. Шире раскрываю рот, колечком складывая губы и насаживаясь на член до середины. Останавливаюсь, привыкая к ощущениям. Языком очерчиваю ствол, запоминая расположение вен и его твердость. Соскальзываю с члена, облизывая его по всей длине и снова возвращаясь к головке. Расслабленным языком касаюсь мочеиспускательного канала, рукой поглаживая яички, чтобы заставить Дмитрия Олеговича еще быстрее потерять контроль над собой. Сжимаю мошонку в ладони, указательным и безымянным пальцами поглаживая промежность – чувствительное местечко между яичками и анусом.
Слюна стекает по подбородку, капая мне на живот. Недовольно мычу, плотно обхватывая член Кирсанова губами. Он сильнее прижимает меня к своему паху, заставляя практически до основания вобрать пенис в рот. Несильно дергаю его за яички, второй рукой сжимая его бедро и отталкивая от себя:
- Я сказал, чтобы ты убрал руки! – недовольно смотрю на него. Голос хриплый и дрожит от возбуждения. Пользуясь заминкой, расстегиваю собственные джинсы, но не более. Ласкать сам себя я не буду. – Еще раз так сделаешь, откушу кое-что важное.
Дую на головку, заставляя его дернуться. Усмехнувшись, закрываю глаза и полностью заглатываю член, не переставая ласкать его языком. Ладонью попеременно сжимаю то яички, то ласкаю промежность. Свободной рукой снова сжимаю бедро историка, не давая ему сползти по стене дальше вниз.
- Ян… - его член напрягся, а бедра сжались. Невольно улыбаюсь, увеличивая скорость движения и помогая себе рукой. Его руки снова ложатся мне на голову, но я уже не обращаю на это внимания, то полностью вбирая пенис в рот, то выпуская его и вылизывая, лаская рукой. – Не надо…
- Что не надо? – дразня, задеваю колечко ануса и даже немного надавливаю. Высунув язык, второй рукой прижимаю его член к его животу, веду мокрую дорожку от яичек к самой головке, чередуя поцелуи с вылизыванием. В последней момент успеваю обхватить головку губами, делая несколько быстрых глотков, не давая сперме вытечь изо рта.
- Не стоило глотать, - Дмитрий Олегович растерянно натягивает на себя плавки и джинсы. Он явно не ожидал, что минет я ему буду делать прямо на кухне. Впрочем, для меня это тоже неожиданность. Но уж очень хотелось позлить этого упыренка и заявить свои права на Кирсанова. – Беру свои слова про твою технику назад.
- Ты рано расслабился, - с трудом встаю с колен, которые ноют от непривычно долгого стояния на них. Поворачиваюсь к нему спиной и делаю шаг назад, упираясь прямо в него. Закидываю правую руку за голову, обнимая Диму за шею. Левой рукой нахожу его руку, и кладу себе на бедро, постепенно передвигая на свой член, который уже умоляет, чтобы на него обратили внимание. Задницей прижимаюсь к его паху, делая несколько непристойных движений бедрами. – Ты же ведь хочешь меня?
- Хочу, - чужие губы касаются моего уха, заставляя дрожать от умелых прикосновений. Дмитрий Олегович проводит правой ладонью по моей груди, указательным пальцем поочередно обводя соски, вынуждая меня еще сильнее прижиматься к нему. – Но в кровати.

@темы: ориджинал, nc-17,, нц-17,, Мы будем драться, чтобы жить

---

Мы будем драться, чтобы жить. Часть 1. Chapter 5.

Автор:  -Dino_Cavallone-
Фандом: ориджинал.
Рейтинг: NC-21.
Тип: слеш.
Пейринг: Дима/Ян.
Жанр: детектив, романс, философия, повседневность.
Размер: макси.
Статус: в процессе.
Саммари: В восемь лет я впервые побывал в костлявых лапах Смерти. В семнадцать лет решил отомстить тем, кто маленькому мне устроил тот Ад. Ничто не мешало мне убивать одну марионетку за другой до тех пор, пока по случайному стечению обстоятельств я не поцеловал собственного учителя истории. Вот тут и начались проблемы...
О героях можно прочесть тут: информация и внешность главных героев.
Chapter 1. Враг, словно призрак без лица.
Chapter 2. Дотянуться до звезды.
Chapter 3. Небо выбрало нас.
Chapter 4. Убийца и злой хозяин в мире ночном.

Chapter 5. Где рождается страх, не обрести покой

На разбитых мечтах
Не развести вновь огонь,
Где рождается страх
Не обрести покой.
И не дрогнет рука,
И боль пульсом у виска:
За любовь любовью платить,
Как же дальше сможем мы жить -
Ответь, скажи.
Дима Билан «Так устроен этот мир».

Глава 5. Где рождается страх, не обрести покой.

Луна снова заглядывает в комнату через распахнутое окно. Все, как и прошлой ночью, с той лишь разницей, что сейчас идет дождь. Тяжелые капли с грохотом падают на подоконник и разбиваются, разлетаясь мелкими крупинками по полу комнаты. Темно-зеленые шторы, мокрые и тяжелые от брызг дождя, еле колышутся под напорами ветра, который завывает за пределами окна спальни.
Холод. Его липкие лапы пробираются под мое одеяло и стальными объятиями сковывают меня, пробираясь под кожу, замораживая до ломоты костей. Приподнимаюсь на локте здоровой руки, чтобы левой натянуть на себя еще и покрывало. На то, чтобы встать и закрыть створки окна, у меня сил нет. Руки влажные, словно от пота. Озноб, побочный эффект большой кровопотери и экспериментов с извлечением пули без обезболивающего. Ну, и заражение, куда уж без него.
Закрываю глаза, чтобы как можно быстрее провалиться в спасительный и исцеляющий сон. Тело бьет мелкая дрожь, но я все еще не решаюсь потревожить сон спящего рядом мужчины. Не знаю почему, но мне не хочется, чтобы он видел меня беспомощным и жалким - еще сочтет, что я не приспособлен к самостоятельной жизни. Вот был бы рядом Темка, я бы покапризничал, намеренно ломая комедию и изображая из себя больного принца. Но перед историком так вести себя стыдно. Рядом с ним я чувствую себя несмышленым ребенком, которому, во что бы то ни встало, нужно доказать, что он взрослый.
Уснуть мне так и не удается, пару раз проваливался в какое-то забвение, но это не в счет. С таким же успехом сном можно считать прыгающих через забор овец, которых мы считаем, когда нас мучает бессонница. Гораздо интереснее было смотреть на спящего Дмитрия Олеговича, который все еще держал свою ладонь на моем плече. Оно уже почти не болит: если о ране забыть, так вообще все в порядке. Здоровой рукой накрываю его пальцы, холодные. С мазахическим удовольствием отмечаю, что мне даже начинает это нравится.
Интересно, если бы все было иначе, мы бы с ним встретились? Вполне возможно. Но вот был бы я таким наглым, это уже вопрос. Хотелось бы, конечно, встретиться. Иногда хочется почувствовать себя героем сопливого романа - все лучше, чем убивать людей. И все же сопли это не по мне, чем бы я тогда занимался? Учился, спал бы с преподавателем и переживал, что скажет на это общественность? Нет, не мое это. Я так не умею. От такой жизни и свихнуться можно.
И почему я не сомневаюсь в том, что был бы именно с Кирсановым? Может, потому что сейчас хочу с ним быть? Или он просто единственный достойный кандидат на фоне моих поклонников, последнее вероятней. Умный, интересный собеседник, недосягаемый для большинства, красивый, - таким я его видел в университете. Ласковый, заботливый, не любит чрезмерную роскошь, добрый, ответственный, - такой он только для меня. Глажу его по руке, пока он не замечает этого, пока не нужно никому кроме себя объяснять, почему делаешь это. Просто хочу хоть раз попробовать быть нежным.
Я не знаю, что это такое. Никогда не спал ни с кем лишь потому, что сам этого хотел и ради удовольствия. Ноги мне приходилось раздвигать в тех случаях, когда другого варианта разговорить жертву не было, когда даже страх скорой смерти ее не пугал. Удивительно, но во время совокупления люди становятся столь откровенны, что выбалтывают все, вплоть до того, чем болели в детстве. Каждый из этих похотливых ублюдков желал в меня кончить, но ни одному это так и не удалось. Действие яда оказывалось быстрее: они начинали задыхаться перед самым оргазмом. Жалко их? Мне - нет. Я получал какое-то извращенное удовольствия, воочию наблюдая за их конвульсиями. Физического удовольствия секс мне не доставлял ни разу. Член никак не реагировал на их ласки.
С историком все иначе. Мое тело отозвалось на его прикосновения прежде, чем он меня коснулся. Я хотел его. По-настоящему хотел, но не мог к нему подойти. Где-то глубоко внутри, в своих желаниях, я хотел быть верен другому. Тому, кто спас меня. Сейчас почти тоже самое сделал Дмитрий Олегович - не приди он, и кто знает, хватило бы у меня сил еще и заштопать себя. Я запутался. И в себе, и в своих чувствах. И чертов озноб мешает мыслить здраво.
Кое-как сажусь, когда лежать становится совсем невыносимо. Я весь мокрый от пота, по лбу скатываются сразу несколько соленых капелек. Прижимаю подушку к изголовью кровати, делая нечто, отдаленно напоминающее спинку кресла. Одеяло сползает на бедра, еле прикрывая пах. Легко опираюсь на левую руку, поворачиваясь к Кирсанову. Он лежит на животе, до линии нижнего края лопаток прикрытый одеялом. Длинные волосы разметались небольшими волнами по шее и немножечко по верхнему краю плеч. Пальцами правой руки касаюсь его челки, убирая ее с лица. Запоминаю ощущения. Мягкие, влажные после совместно принятого душа волосы. Я почему-то ожидал, что они будут жесткими. Указательным пальцем провожу по серебристой пряди. Своя. Самая любимая. Хочется коснуться ее губами, запечатлеть на ней поцелуй. Нельзя, для этого придется нагнуться, а это значит, что снова потревожу плечо.
Пот уже ручьем катится по вискам, щекам и щекочет шею. Организм борется, восстанавливаясь после моей дурацкой выходки. Медленно сползаю по подушке вниз, в бессилии закусывая губу: кости ломит так, что даже, свернись я сейчас в клубок, не стало бы легче. Еще и подушка назидательно треснула меня по лицу, упав и лишив меня источника воздуха. Кое-как сбрасываю ее на край кровати, откуда она летит прямо на пол. Ну, и правильно. Поделом ей.
- Дмитрий Олегович, - ногой пинаю спящего рядом с собой мужчину куда-то в голень: точнее определить не берусь. Под одеялом не видно, а я не такой большой знаток анатомии человека. Чтобы наощупь определять, куда пришелся удар. Слова произношу совсем тихо, в горле пересохло и каждый звук режет горло, словно пила распиливает дерево. Набрав в грудь больше воздуха, чуть громче произношу, молясь, чтобы Кирсанов меня услышал. На повтор всех этих подвигов меня не хватит. – Коньяка!
- Чего? – упс, похоже, я его разбудил. Во всяком случае, он непонимающе смотрит на меня, после чего трогает рукой мой лоб. Ну, да. Только перегревшийся ученик будет просить у своего учителя принести ему в постель алкоголь. В прочем, в моем случае, это банальная правда. – Блять…
- Не ругайтесь, Дмитрий Олегович. Какой пример Вы подаете подрастающему поколению?! – пытаюсь поддеть его я, но получается это все как-то вяло, через силу. Еще и кашлять начинаю. Потому что воздух, - попавший в горло, когда я вбирал его в легкий для произнесения подколки, - щекочет растревоженную внутреннюю стенку.
- Ты совсем головой ебанулся?! – учитель повышает на меня голос, который всего секунду назад мне казался таким ласкающим. Появившаяся со сна хрипотца пропала, эх, а мне она так понравилась. От его вскрика болезненно морщусь, потому что в ушах начинает звенеть, а голова разрывается от боли. – Вначале плечо себе до мяса раскурочил, а теперь еще и от температуры у меня под боком скончаться решил, псих недоделанный!
- Ага, - пытаюсь кивнуть, но даже это вызывает боль. За ломотой во всем теле я не чувствую ноющей боли в плече. Признаться, я даже думать о нем забыл. Закрываю глаза, потому что мир уже начинает плыть. Кажется, я все же перестарался со своей самоуверенностью. Помощь просить надо было сразу, как почувствовал слабость, а не когда тело дрожит то ли от холода, то ли от жара. – Я и умру.… Если Вы… Ты.… Не принесешь… Мне пить…
- Скотина ты, Долгов, причем конкретная! – уже гораздо спокойнее произносит историк. Чувствую, как он отодвигается от меня, а потом встает: в постели сразу становится как-то пусто. Не хочу оставаться один. – Лежи, дурья твоя голова…
Так и хочется брякнуть в ответ гадость. Но сил нет даже на это уже, что уж говорить о том, чтобы взять и пойти следом. Хочется ткнуть его лицом в этот факт, да не получается. Лишь что-то хмыкаю, вслушиваясь в его шаги по моей квартире.
Прохладное стекло касается моих губ, и мне прямо на лицо и шею льется живительная влага. Приоткрываю рот, позволяя жидкости вначале смочить пересохшие губы, а затем коснуться языка. Вкуса никакого не чувствую, зато запах, который ни с чем не спутаешь, бьет в нос, мгновенно приводя в чувство. Коньяк. Хорошее средство, когда рядом нет нашатырного спирта.
- Очухался, камикадзе? - с улыбкой в голосе спрашивает Кирсанов, садясь на край кровати. Отставив коньяк на тумбочку у кровати, он осторожно приподнял мою голову себе на колени, тут же зарываясь правой рукой в мои мокрые, теперь уже от пота, волосы. Прикрываю глаза, наслаждаясь.
- Вроде бы... - отзываюсь едва слышно. Накатывает смертельная усталость, а веки наливаются свинцовой тяжестью, вынуждая закрыть глаз. Последнее, что помню, прежде чем проваливаюсь в сон без сновидений, это губы учителя на моих губах и вкус коньяка во рту...
***
Просыпаюсь от того, что шаловливое солнце своими лучами ласкает мое лицо, то и дело норовя заглянуть мне в глаза. Морщусь, пытаясь отвернуться и продолжить спать дальше, но единственное, что удается, это уткнуться носом в чью-то грудь.
Осторожно приоткрываю вначале один глаз, затем другой, чтобы уже в полной мере насладиться разглядыванием правого плеча Дмитрия Олеговича. Мельком отмечаю, что на бицепсе у него имеется едва различимый шрам. Улыбаюсь, я-то думал, что один такой, разукрашенный боевыми ранениями с ног до головы. Надо будет на досуге спросить, откуда он у него.
Уже собираюсь перевернуться на спину, когда понимаю, что в качестве спального места я использую Кирсанова, а не свою постель. Интересно, сколько я так проспал, устроившись между ног у мужчины и прижавшись к его груди? Пытаюсь устроиться удобнее на нем, когда вспоминаю, что после вчерашнего душа ни он, ни я не оделись. Сердце тут же пропускает удар, начиная биться учащенней, стоит подумать о том, что член историка прижат к моему животу, а мой пенис упирается учителю в бедро.
Испуганно вздрагиваю.
Так хорошо мне еще никогда не было. Тепло, уютно и ощущение, что так и должно быть. И самое главное – никакого дискомфорта, будто я всегда засыпал и просыпался в объятиях Дмитрия Олеговича. Это пугает: привычный уклад жизни рушится на глазах. И причина этого – подо мной. Два дня, а я из колючего, вечно свернутого в клубок ежика незаметно для себя превратился в пушистого и ласкового щенка.
Приподнимаюсь на локтях, предусмотрительно расставленных по обеим сторонам от торса историка, - не хочу тревожить его сон раньше времени: хочу запомнить его спящим. Вряд ли мы еще когда-нибудь проснемся вместе. Он – моя слабость, а я запретил себе иметь хотя бы одну, тем более такую.
У него совсем нет волос на груди, что для меня вообще непривычно. У всех моих предыдущих партнеров имелась хотя бы какая-то растительность. Так и тянет прикоснуться, чтобы убедиться окончательно и запомнить, как бьется сердце в левой половине груди. Скольжу взглядом выше, замечая легкую небритость на подбородке и щеках.
Не могу удержаться, касаюсь его щеки подушечками пальцев правой руки. Осторожно провожу кончиками пальцев по колючей щетине, наслаждаясь. Совсем упускаю из внимания тот момент, когда учитель просыпается. Но когда он перехватывает мою руку и подносит ее к губам, целуя каждый палец, я не могу не вздрогнуть. Такого развития событий я совсем не ожидал.
- Так осторожно и нежно меня еще никто не будил, Долгов, - улыбается Кирсанов, чередуя слова с посасыванием поочередно кончиков моих пальцев. Глаза его все еще прикрыты, и от этого мне становится еще страшнее. – Как самочувствие? Впрочем, могу и не спрашивать. Доказательство твоего здоровья весьма весомо упирается мне в ногу…
- Что? – краснею. Вот теперь я точно рад, что у этого гада глаза закрыты: хоть этого моего позора не увидит. Хотя, отрицать не стану, я бы его трахнул, лишь бы только эта самодовольная улыбка исчезла с его губ.
- Стояк у Вас, Ян, - смеясь, шепчет Дмитрий Олегович, переплетая наши с ним пальцы и сцепляя их в замочек. Невольно улыбаюсь, а сердце уже бьется где-то на уровне живота. Свободная рука историка ложится мне на поясницу, поглаживая ненавязчиво вдоль позвоночника. – Что думаете с ним делать?
- А с ним надо что-то делать? – прячу лицо у него на груди, щекой случайно задевая левый сосок. Легкий, едва слышный вздох срывается с губ учителя. От этого по моему телу разбегаются мурашки, а возбуждение начинает отдаваться болью внизу живота. – У меня идей никаких нет.
- Отдрочить, отсосать или трахнуться, - будничным тоном отзывается учитель и его холодная ладонь ложиться мне на правую ягодицу, сжимая ее. Снова краснею. Это просто невероятно! Кто бы мог подумать, что я способен краснеть. Блять, что же он со мной делает. – Выбирай, что тебе больше по душе.
- А можно выбрать только одно? Или же позволено в произвольном порядке выполнить все перечисленное Вами? – ухмыляюсь, прикусывая левый сосок. Раз Вы решили играть именно в эту игру, то мы в нее сыграем, но только по моим правилам. Протяжный стон и влажная головка члена, зажатая между его и моим животом, - лучшее доказательство того, что с выбором правил я не ошибся.
- Для тебя – все три варианта, - задыхаясь, отзывается Кирсанов, стоит пальцам левой руки просто обхватить его член. Странно, а я ведь всегда думал, что уж у Дмитрия Олеговича проблем с тем, с кем провести ночь – нет. Ладно, это я, асексуал недоделанный, избегаю физического контакта, но он. Это что-то не вписывающееся в рамки моего понимания. Не так уж я и хорош в постели, чтобы двумя укусами за сосок и простым сжатием пениса довести взрослого мужика до такого состояния. Похоже, не я один страдаю воздержанием. – Пользуйся…
Замираю. Не нравится мне, как это не звучит. Точнее, собственные воспоминания не дают воспринять предложение как-то иначе, чем то, как понимаю его я. Отрезвляющая волна, накатывает на меня: и уже не кажется вся сложившаяся ситуация такой правильной, какой она была всего несколько секунд назад. «Пользуйся», а у меня такое ощущение, что он собирается расплачиваться своим телом, как это обычно делаю я, чтобы получить нужную мне информацию. И плевать, что это, опять же, я должен расплачиваться, благодаря историка за его вчерашнюю доброту – если руководствоваться соей логикой. Но ему-то, зачем мне, за что отдавать долг?
- Ян, ты чего? – встревоженный голос Кирсанова вырывает меня из размышлений. Я все также обхватываю губами его сосок, а рукой – член. Представляю, каково ему сейчас. Впрочем, свое желание я удовлетворил: ухмылку с его губ я стер.
Киваю, закрывая глаза. Губы сами знают, что и как нужно делать, а рука привычно скользит по члену. Стараюсь не думать о том, что и мне самому это нравится. Это непривычно, и страшно. Я не хочу привязываться ни к учителю, ни к такому состоянию. Если понравится, то захочется повторить, а мне этого не нужно. Я не хочу становиться слабым. Не сейчас.
- Долгов? – Дмитрий Олегович отталкивает меня, сам морщась от боли: мои зубы, соскользнув с соска, несколько сантиметров царапают его кожу. Непонимающе смотрю на него, все еще продолжая ладонью скользи по уже влажному от смазки пенису. – Ты человек или робот, запрограммированный на удовлетворение человеческих потребностей?
- А Вам что-то не нравится? – зло смотрю на него, не понимая, что сделал не так. До его святейшества еще никто не жаловался. – Если не нравится, катитесь вон.
- Кретин психованный! – Кирсанов отворачивается. Значит, мне не продолжать? Уже собираюсь скатиться с него, убрав руку с члена, когда он грубо хватает меня за волосы и притягивает к себе для поцелуя. Снова никакой нежности, только полное владение моим ртом. Его рука у меня в волосах не дает отстраниться, я даже не могу его укусить, чтобы прекратить этот полный власти надо мной поцелуй.
Сам не замечаю, когда попытки моего языка вытолкнуть его язык из моего рта превращаются в ответные ласки, когда поцелуй перестает быть агрессивным и становится томительно нежным, когда его уже совсем не хочется прекращать. Закрываю глаза, полностью отдаваясь ощущениям и переставая думать. В моем случае это вообще, как оказалось, вредно.
- Дима… - провожу напоследок влажную дорожку языком по его подбородку, дразня. Сейчас он для меня – центр вселенной, тот, с кем мне хорошо. И плевать на все проблемы. Один раз можно пойти на поводу своих желаний. – Можно?
Провожу рукой по его груди, спускаясь по его животу к члену и, обогнув последний, провожу пальцем между ягодиц. Я еще никогда не пробовал быть сверху с парнем, особенно, с таким, как Дмитрий Олегович. С таким, кто казался недостижимой мечтой.
- Любой каприз принца, - шепчет мне на ухо учитель, прикусывая его мочку и вызывая новую порцию мурашек по всему моему телу. Дрожу так, словно первый раз собираюсь с кем-то переспать…
Хлопок входной двери заставляет нас обоих вздрогнуть. Как-то по инерции натягиваю себе на плечи одеяло и снова прижимаюсь грудью к груди Кирсанова. И во время это делаю, потому что в следующий момент открывается дверь в спальню. Мама, катя перед собой инвалидное кресло, появляется на пороге комнаты. Первый раз жалею, что не отделил вход в комнату от кровати ширмой.
- Ян, мы с папой хотели с тобой поговорить… - прямо с порога начинает мама, все еще не глядя на кровать. Это и логично, обычно она застает мою тушку валяющейся на кровати и читающей книгу. Поэтому и сейчас не ожидает увидеть чего-то принципиально нового.
- Ма, вы немного, - сипло тяну я. Ее визит – полная для меня неожиданность. Тем более что они приехали вместе с отцом, что вообще из ряда вон выходящее. И что самое веселое, так это то, что именно сегодня они застают меня в постели с мужиком. Ладно, мама у меня особо причитать не будет, повздыхает и отойдет. Но вот то, что отец теперь несколько с отчуждение, сколько с презрением на меня смотреть будет: это ни капельники не радует. Мы только-только начали с ним налаживать отношения, а тут… - Я занят.
- Солнышко, ты лежи, - мама все еще не смотрит на меня, зато мне прекрасно видно, что они с отцом молча переглядываются, словно что-то мысленно обсуждают. Теплая ладонь Дмитрия Олеговича на моей пояснице успокаивает: такое ощущение, что он даже нисколько не стесняется происходящего. Мне бы его непробиваемость. – Папу пригласили выступить на одном собрании…
- От меня-то что надо? – недовольно морщусь. Они проехали половину города лишь затем, чтобы сказать мне эту новость? Странно, отец ведь часто по всяким собраниям и встречам ездит, нового тут ничего нет, чтобы так радоваться. Блять, достали. Даже живя один, не могу от них отдохнуть!
- Ян, мы с папой хотим, чтобы ты там тоже был, - вижу, как мама погладила отца по щеке. Видимо, это ее идея, от которой Долгов старший не в восторге. Вот и поедает сейчас жену укоризненным взглядом. Тут я с папой солидарен. Мне там нечего делать. – И не просто был, но и взял с собой на встречу Артема. Там положено парами быть, а вы, насколько я знаю, с ним встречаетесь…
- ЧЕГО?! – чувствую, как Кирсанов подо мной напрягся, сильнее прижимая меня к себе. Ну, да. Это вовремя: я как раз решил во всей своей шрамировано-простреленной красоте предстать перед очами обоих родителей. От мамы я предполагал услышать все, что угодно, но никак не этот абсурд. С чего она только это взяла? – Мы с ним не встречаемся!
- Милый, ты так не переживай. Мы с папой нисколько тебя не осуждаем. Поэтому мы оба будем рады, если вы оба будете на собрании, - мама улыбается и переводит взгляд на постель. Удивление, появившееся на ее лице, быстро сменяется пониманием, и она отворачивается. – Ой, так вот, чем ты был занят. Так сказал бы нам, мы бы вышли!
- Мама! – не выдерживаю и повышаю голос. Она лишь улыбается и, развернув инвалидное кресло, в котором сидит отец, покидает комнату, осторожно прикрыв дверь. Выдыхаю, утыкаясь носом в плечо Дмитрия Олеговича. – Вот блять!
- Не матерись, горе-Циклоп, - смеясь, шепчет Кирсанов, поглаживая меня по спине. Нежно целую его в шею и сажусь на колени. Одеяло сразу соскальзывает с плеч и падает на матрац кровати. Неотрывно смотрю в глаза историка, рукой проводя по его правому колену. Хищно улыбнувшись, отрываю взгляд от его глаз, - цвет которых сейчас напоминают расплавленное серебро, - и скольжу им ниже, оглядывая лежащего передо мной мужчину. Теперь я могу оценить его фигуру полностью, а не только грудь и плечи. Протягиваю левую руку и провожу ладонью по полу возбужденному члену. – Ян, не сейчас…
- Значит, уже не любой каприз принца готов исполнить? – хитро ухмыляюсь и, пока он не успел ничего сделать, наклоняюсь и обхватываю головку его пениса губами. Запоминая ощущения, скольжу кончиком языка по чувствительной кожице, обводя контуры. Прикрываю глаза, чтобы полностью насладиться тем, чего я никогда не испытывал до этого, - удовольствием.
- А…родители? – с придыханием интересуется Дмитрий Олегович. Его член наливается, увеличиваясь в размерах и растягивая мой рот. Учитель толкается мне в рот, правой рукой зарываясь мне в волосы и ладонью надавливая на голову. – Остановись, придурок!
- Они же сказали, что подождут! Значит, подождут, - выпускаю его член из плена своего рта и обхватываю украшенный переплетением набухших от возбуждения вен ствол рукою, проводя ладонью по мокрому от слюны органу рукой. Длинный и в меру толстый пенис. Для меня он большой, у моих бывших «любовников» размерчики были гораздо скромнее. – Я не буду останавливаться, раз мне нравится процесс.
- Ты ебнулся? Ян, очнись! – что-то в голосе Дмитрия Олеговича заставляет меня прекратить. Он отрезвляет. Отодвигаюсь, оказываясь на краю кровати. – Что с тобой твориться? Ты ведешь себя как проститутка, которая на отлично выполняет свою работу, но при этом сама удовольствия от процесса не получает…
- ЧТО?! – бросаю на него взгляд через плечо. Холодно. Все тепло куда-то уходит, и, кажется, что вся комната покрылась изморозью. Он прав, я именно шлюха, которая спит с клиентами за информацию. А шлюх никто не любит. – Уходи…
- Ян, ты чего? – Кирсанов садится и придвигается ближе. Похоже, он не понимает, что перегнул палку. Дергаю плечом, сбрасываю легшую на него руку. Не хочу снова забываться в его прикосновениях, они мешаю мыслить трезво, лишая разума и воли. Хватит, пора прекращать.
- Ты назвал меня проституткой, а потом спрашиваешь: «Ян, ты чего?»? Ты думаешь, что если я тебе простил «принца» и «Циклопа», то и «шлюху» прощу? Ошибаешься, - спускаю ноги с кровати, утопая ступнями в ворсе черного ковра. Стараюсь не обращать внимания на то, что учитель обнимает меня за плечи и прижимает спиной к своей груди. Не буду реагировать, быстрее отвалит. – Я вообще не люблю прозвищ…
- Я не сказал, что ты шлюха, Долгов. Ты думаешь, что с проституткой я вел бы себя также? – он крепче сжимает мои плечи, кладя подбородок мне на плечо. Интересно, он понимает, что сейчас топчет свою гордость, оправдываясь передо мной? Зачем он так унижается? – Все, что я хочу, это чтобы ты получал удовольствие, а не пытался удовлетворить только меня…
- Я получаю удовольствие! – пытаюсь вырваться из объятий, но плечо сводит от резкой боли, и я шиплю, переставая дергаться. Он специально именно на уровне раны обнял мои плечи? Вряд ли. Он, конечно, расчетлив, но не садист уж точно.
- Ага, очень заметно. Ты напряжен, словно девственник… - Дмитрий Олегович расслабляет объятья, пальцами проводя по заклеенной ране. Тут же забываю о боли, отвлекшись на поглаживания. – Подожди, Ян, так ты…
- Нет! – вскакиваю с кровати, вырываясь из кольца его рук и оборачиваясь. Вот уж только этого мне не хватало. Если он сейчас начнет себя вести, как с невинной девчонкой, то я его прирежу прямо тут, и не посмотрю на то, что за стеной родители. – Что тебе от меня нужно?!
- Ты, - невозмутимо отвечает Кирсанов, в позе звездочки разваливаясь на моей кровати. Нет, он, что, издевается? – Ян, иногда некоторые вещи нельзя объяснить, их просто нужно принять. И мое желание быть с тобой – одно из таких явлений.
- И что из этого? Я тоже много чего хочу, но при этом я же держу себя в руках, - отворачиваюсь, подходя к комоду и выуживая из него домашние штаны. Машинально натягиваю их, когда понимаю, что нижнего белья под них не надел. Плевать, выдворю всех и переоденусь. – Одевайся!
- Во что? Вся моя одежда в ванной комнате осталась, по твоей, между прочим, вине, - усмехается историк, садясь на кровати и по-турецки скрещивая ноги. Невольно любуюсь им, после чего швыряю ему вчерашние спортивные брюки и чистую футболку. – Ежик, может, хоть одно из своих желаний исполнишь, а? Нельзя же все время себе во всем отказывать, это вредно.
- Ага, жить вообще вредно. Но тебе не кажется, что не тебе меня жизни учить? – равнодушно пожимаю плечами. Может, он и прав, но проигрывать ему я не собираюсь. Один раз уступишь, и всю жизнь пресмыкаться будешь. – Давай, я без тебя в ней разберусь, ага?
- Тогда, как разберешься, позвони мне, - усмехается он, исчезая на миг под футболкой. Отворачиваюсь. Теперь осталось все объяснить родителям, и выставить всех троих за дверь. Достали. У меня еще никогда таких нервных выходных не было.
- Не буду я… - собираюсь возмутиться, но стоит мне обернуться, как я упираюсь носом ему в шею, и он, пользуясь моим удивлением, склоняется и целует меня в приоткрытые для гневной тирады губы. Недовольно мычу, пытаясь хотя бы в этот раз не раствориться в поцелуе. Я уже убедился, его губы для меня подобны валерьянки для кота.
- Успокоился? – он мягко отстраняется, обнимая руками за талию и заглядывая мне в глаза. Отвожу взгляд и облизываюсь, понимая, что против такого козыря в рукаве у меня своего пока не имеется. И вряд ли когда-нибудь появится. – Идем, будешь объяснять все родителям, они явно думают, что ты только что изменил Артему…
- Почему? – я настолько удивлен, что первая часть фразы меня волнует гораздо меньше, чем вторая. Что их всех сегодня на Темке заклинило?
- Твой друг блондин, а у меня волосы даже близко светлыми назвать никак нельзя, - ухмыляется Кирсанов и, дразня, касается моих губ своими, тут же отстраняясь. – Идем, большой ребенок.
- Я не ребенок, придурок! – смеясь, отзываюсь я. После чего просто беру его за руку и тяну за собой прочь из комнаты.

- Значит, с Артемом ты не встречаешься? – еще раз уточняет отец. Он сидит в инвалидном кресле лицом к окну и спиной к нам, поэтому понять, что он по поводу всего этого думает – невозможно. У него вообще крайне редко отражаются эмоции на лице, что уж говорить про голос, который всегда равнодушен и холоден.
- Да, с Романовым у нас крепкая и нерушимая дружба вот уже десять лет, - соглашаюсь я, стремясь как можно точнее ответить на заданный вопрос. Отец это любит. – И Артему нравятся исключительно девушки, поэтому я на него в этом плане даже никогда не смотрел.
- Ясно. А тебе, получается, нравятся исключительно мальчики? – что-то в голосе отца меня настораживает. Что-то незнакомое проскальзывает в брошенной фразе, но мне не удается уловить эту самую «незнакомку», чтобы понять, что же меня так насторожило.
- Нет, папа, исключительно мальчики мне не нравятся, - закрываю глаза, пытаясь успокоиться. Я начинаю злиться. Да, у меня отец – военный, генерал. Для него проводить допросы – это привычное дело, но практиковаться на мне – не вариант. Мы с ним ссорились из-за этого в детстве, а теперь, когда я практически не завишу от него, наши стычки на этой почве стали гораздо чаще. Я не люблю чувствовать себя обвиняемым.
- И, как ты тогда объяснишь то, что мы увидели с мамой, зайдя в комнату? – замечаю, что Дмитрий Олегович, который до этого времени молчал, сидя рядом со мной на диване, открыл глаза. Сжимаю его ладонь в своей, молча прося его не вмешиваться. Если Кирсанов сейчас хоть слово скажет, отец может и психануть. Он не любит хаос в разговорах.
- Мальчики меня не интересуют. Интересует один, конкретный. А Темку интересуют все юбки, которые он видит, - спокойно говорю я, трудно быть таким же равнодушным, как отец. Но годы тренировок позволяют недолго продержаться. Мой рекорд – два часа.
- А как же твой хваленый Док? – чуть повышает голос отец, выговаривая четко каждое слово так, словно кто-то из собравшихся в комнате глухой. Чуть сильнее, чем это нужно, сжимаю руку Дмитрия Олеговича. Отец начинает злиться, поэтому хоть такая поддержка Кирсанова мне необходима.
- Двенадцать лет прошло, а он так и не явился, - ровно отвечаю я, закусывая губу. Почему-то именно сейчас мне не хочется говорить о нем. – Он, как был прошлым, пусть таковым и останется.
- Неужели кто-то смог вернуть твою съехавшую крышу на место? – что-то похожее на усмешку проскальзывает в голосе отца. Похоже, он удовлетворен ответом. Буря миновала.
- У Яна с головой все в порядке, - нарушает повисшую на миг тишину в комнате Дмитрий Олегович. Обрадовавшись мирному разрешению допроса, я совершенно забыл следить за тем, чтобы Кирсанов не влез в разговор. – Вы не имеете права так говорить о своем сыне!
- А с Вами, молодой человек, мы еще поговорим. А пока, помолчите, я не с Вами разговариваю, - отец разворачивает кресло и окидывает внимательным взглядом Дмитрия Олеговича. Да уж, его еще никто не одергивал. Даже незнакомые люди всегда его сторонились, когда он отчитывал меня маленького на улице.
- Зато я с Вами, Андрей Денисович, разговариваю, - в тон ему отвечает Кирсанов, скрещивая на груди руки и закидывая ногу на ногу. Вот это наглость! Даже я так с отцом никогда не позволял себе вести.
- Не забывайтесь, молодой человек! То, что Вы трахаете моего сына, еще не дает Вам права указывать мне, как с ним разговаривать, - отец продолжал изучать взглядом Кирсанова. Даже мне, сидящему рядом с историком, было не по себе. Что чувствовал сам учитель, не знаю. Но отводить взгляд или сдавать позиции он явно не собирался.
- Он меня трахает, а не я его, - усмехнулся Дмитрий Олегович. Как можно говорить о таких вещах, даже не моргнув?! Нет, хоть бы спросил у меня. Мне, конечно, приятно. Но встречаться с ним я не собираюсь. Что за привычка у всех решать за меня? – И положение верх-низ никак не влияет на то, как стоит или не стоит обращаться с человеком. Он в первую очередь Ваш сын, а не подчиненный.
- Был бы подчиненным, давно бы отправил его с глаз долой, - все также без эмоций отозвался отец. Вздрагиваю, как от пощечины. Такого я от него не ожидал услышать. Значит, я для него уже никто. Отлично. – А так, как видите, он живет в достатке…
- По-вашему, в деньгах счастье? – Кирсанов зло сощурился и подался ближе. Теперь он больше напоминал разгневанного босса итальянской мафии, а не рядового преподавателя истории в университете. – Он от Вас за всю жизнь хотя бы одно ласковое слово слышал?
- Заебали! Оба! Хватит обсуждать меня, будто не я с вами обоими рядом сижу! – порывисто встаю и, не обращая внимания на вытянувшееся от изумления лицо Дмитрия Олеговича и побледневшее от бешенства лицо отца, подхожу к последнему и, обхватив спинку кресла, выкатываю того в коридор, прямо к входной двери.
Кирсанов молча следует за мной. Что удивительно, оба молчат. Так обычно ведут себя домашние животные, которые нашкодили, ободрав обои, но никак не двое взрослых мужчин. Неужели так быстро осознали свою вину? Вряд ли, они оба толстокожие в этом плане.
- У вас обоих два часа на то, чтобы осознать свое поведение и сделать правильные выводы. Улица ждет вас, господа хорошие, - распахиваю перед обоими спорщиками дверь и подталкиваю инвалидное кресло на лестничную площадку. Кирсанова выталкиваю следом, быстро захлопывая за ними дверь.
- Ян, ты что натворил? – мама встревоженно выглядывает из кухни. Она предусмотрительно ушла туда, когда отец начал свой допрос. Ее политика в наших отношениях с ним проста: я не защищаю ни того, ни другого. – Как…
- Мам, я устал. Пусть сами без меня обо мне поговорят. Им так нравится решать все за меня, вот и пусть развлекаются, но не в моем присутствии, - тенью прохожу между мамой и дверью на кухню и сажусь на один из кухонных стульев. Передо мной тут же опускается тарелка со стейком и жареной картошкой.
- Я, конечно, прекрасно понимаю, что папа снова перегибает палку, - вздохнула мама, присаживаясь напротив меня. Густые, выкрашенные в медно-рыжий цвет волосы были собраны в аккуратный высокий конский хвост, перевязанный алой лентой. Немного усталые, обрамленные россыпью морщинок глаза ласково смотрели на меня. – Но ты вспомни, в каком он состоянии. Ян, для него это инвалидное кресло – приговор…
- Да он даже в нем умудряется запугивать людей так, как иному на ногах не удается! Мам, он тиран, деспот. Называй, как хочешь. Мне уже даже не семнадцать лет, когда за меня еще можно все решать, - отправляю в рот несколько кубиков картошки. С тех пор, как с отцом случилось несчастье, у мамы вошло в привычку резать все овощи кубиками. Вначале ее этот процесс успокаивал, когда отец своими срывами доводил и ее, и меня до слез, а потом плавно перешел в обыденность. – А он пытается взять под свой контроль абсолютно все! Всю мою жизнь. Только я не ракетная установка, а живой человек, которому такое обращение с собой не нравится.
- Боже, Ян, - мать устало проводит ладонью по глазам. Мне тут же становится стыдно. Она безумно любит отца, отказалась разводиться с ним, когда он был готов ее отпустить, лишь бы она не страдала с ним, с инвалидом. В отличие от меня, она каждый день выслушивает его гневные тирады и терпит скверное настроение. – Да, он тебя без памяти любит! Знал бы ты, как он боится потерять тебя, как это когда-то случилось с Кирой…
- Кирой? – я чуть не подавился едой. Насколько я помню, у нас никогда не было никаких знакомых по имени Кира. Или были, но задолго до моего рождения? Раз мама говорит в прошедшем времени, значит, так оно и есть. – Кто такая эта Кира?
- Твой старший брат, Ян, - мама как-то уж грустно улыбается. Мой сводный брат – сын отца от первого брака. После смерти первой жены он женился на моей маме, хотя несколько раз я слышал, что она была его любовнице еще, когда покойная супруга была жива и здорова. – Кирилл. Только не говори, что ты не знал…
- Знал, - равнодушно пожимаю плечами. Но какое отношение Кирилл имеет ко мне, он ведь погиб пятнадцать лет назад. Мне тогда было пять лет и, все, что я помню, это тихие рыдания матери вначале в телефонную трубку во время короткого разговора с отцом, а потом, ночью, в подушку. С тех пор упоминания старшего сына стало негласным табу в нашем доме. Поэтому сейчас его имя мне кажется таким незнакомым. – Но вы никогда не говорили, как его зовут. А мне было не интересно.
- И после этого ты отца называешь бесчувственным тираном! – улыбнулась мама. Странно, я ожидал подзатыльника, но никак не улыбки. Или она так рада, что нашла еще одно сходство между отцом и мной? – Вы с ним друг друга стоите!
- Так какое отношение смерть моего старшего брата имеет ко мне? – запихиваю в рот кусок стейка. Сочное мясо легко жуется, оставляя во рту немного острое послевкусие. Такое, какое я люблю.
- Незадолго до его гибели, они с отцом крупно повздорили. Папе не понравилось, как Кир отозвался обо мне, - чувствую, что маме больно об этом говорить. Но сейчас, возможно, это моя единственная возможность узнать хоть что-то о своем брате, которого я никогда не знал. – Они долго кричали друг на друга, после чего Кирилл заперся в своей комнате и начал собирать свои вещи. Ты этого не помнишь, тебе тогда годика два было, а, может, и того меньше.
Киваю. Говорить или спрашивать, уточняя, нет никакого желания. Пусть мама расскажет лишь то, что считает нужным. Это прошлое, а его ворошить не стоит. Тем временем, протерев еще раз ладонью глаза, мама продолжила:
- Целый год отец не отходил от твоей кроватки, делая вид, что ты его единственный сын. Если бы не его ссора с Кирой, то я бы была самой счастливой матерью и женой на свете. То, сколько он проводил с тобой времени, было за гранью фантастики. Сейчас это прозвучит невероятно, но он даже рабочие звонки иногда сбрасывал и не отвечал на них, если ты в этот момент тянул к нему ручки и просил с тобой поиграть, - мама улыбнулась. До моего десятилетия папа, и правда, был именно таковым. Я сам невольно улыбнулся, вспоминая улыбку на лице отца. – Через год объявился Кирилл. Он был не похож на себя прежнего. Потертые джинсы сменились парадными брюками, а кожаная куртка – строгим пиджаком. Некогда длинные волосы были уложены в стильную, по тем временам, укладку.
- Он пришел мириться отцом? – уточнил я. Маму, как и любую женщину, сейчас занимал вопрос внешности Кира, а не причина, по которой он пришел. Если бы я не спросил, то она, возможно бы, и вовсе забыла бы рассказать мне цель его визита.
- Да. Отец, поначалу, старательно делал вид, что Кирилла нет в квартире. Он то играл с тобой в войнушку, то читал тебе «Три Мушкетера», то смотрел с тобой «Винни Пуха». Кирилл стойко терпел все выходки отца. Только ночью, когда ты уснул, он соизволил обратить свое внимание на второго сына, - мама запнулась, словно размышляя, стоит ли рассказывать мне что-то важное или можно умолчать. – Они заперлись в комнате. Я старалась занять себя делами, но почему-то все валилось из рук. Ощущение нависшей над всеми нами опасности ни на минуту не покидало меня.
Повисла пауза. Я молча ел, мама думала о чем-то своем. Было видно, что этот рассказ бередит старые раны, которые так долго срастались, но так и не смогли превратиться в шрамы:
- Позже, Андрей рассказал мне, что Кирилл пришел помириться и заодно просил благословения…
-Он хотел жениться? – я был удивлен. Сколько же лет было Кириллу тогда? Мне почему-то всегда казалось, что он старше меня лет на десять, не больше.
- Не совсем, - мама немного замялась. – Он хотел, чтобы папа одобрил его отношения с Олегом. Кажется так звали того молодого человека…
- Мой старший брат спал с парнями? – отодвинув от себя пустую тарелку, я выжидательно посмотрел на мать. Теперь понятно, почему, застав меня в одной постели с мужчиной, они не удивились. Бедный папа, все его сыновья пошли по голубой дорожке. Впрочем, меня на это жизнь вынудила.
- Да. Они с Олегом были чудесной парой. Хотя Олег никогда и не нравился твоему отцу, - мама молча взяла тарелку и отставила ее к раковине. Для этого ей пришлось встать со своего места и ненадолго отвлечься от темы нашего разговора. – Хотя Кир никогда не давал им двоим остаться наедине, постоянно околачиваясь рядом. Возможно, ты сейчас поступил разумнее, позволив им поговорить с глазу на глаз….
- А что было дальше? – все же стало любопытно. Хотя общий финал я знал и так, Кирилл должен был погибнуть.
- Твой брат жил у Олега, и они достаточно часто приходили к нам в гости. Причем, как я поняла, это была инициатива Олега. Кир во время визитов тихо сидел в своей комнате, а отец – в кабинете. Только так они могли не ссориться. Зато Олег был душой компании, он подолгу мог гулять со мной и тобой в парке…
- А почему я его тогда не помню? – я был удивлен. Судя по тому, как текло время в рассказе, мне тогда было три или четыре годика. Лицо этого самого Олега я был должен запомнить. Ну, или хотя бы помнить еще одного человека, который со мной играл.
- Тебе тогда было всего три года, и ты часто болел. Поэтому Олег не мог так уж часто играть с тобой, хотя и к больному тебе рвался так же активно, только я не пускала, видя, как ревнует его к тебе Кир, - мама пожала плечами. Видимо, она не знала, почему я не помнил Олега. – Как оказалось, они из-за этого часто ссорились у себя дома. Но Олег все равно регулярно навещал нас, а однажды и вовсе о чем-то ушел говорить с твоим отцом…
- Ну, это ведь не так и важно. Почему о Кирилле отец не хочет вспоминать, словно тот был, как минимум, врагом народа, - я следил затем, как мама намыливает тарелку и смывает ее под струей воды.
- Думаю, потому что Кирилл не смог принять тебя. Он не хотел признавать того, что у него есть младший братик. Пока не появился на свет ты, Кира устраивало все, о легко принял наши отношения с отцом и даже стал называть меня мамой. Это при том, что ему тогда уже было четырнадцать или пятнадцать лет, - мама грустно улыбнулась, снова садясь на стул. – Но стоило мне забеременеть, как он изменился. Начал ревновать и вести себя, как хулиган. Мы с отцом думали, что с появлением в его жизни Олега, он изменится. Но, к сожалению, этого не случилось…
- Ясно, а что произошло дальше? – вернулся я к теме разговора. Оставалось полчаса, чтобы узнать все. Зная отца, он ровно через два часа заставит Дмитрия Олеговича звонить в дверной звонок.
- После того, как Олег о чем-то поговорил с Андреем, Кирилл дважды приходил к нам не выспавшимся и раздраженным. Олег тоже был грустный, зато отношение отца к нему изменилось. Сейчас мне кажется, что Олег стал тем старшим сыном, о котором всегда мечтал отец, - мама отвернулась, чтобы я не видел того, как ее глаза наполнились слезами. – Уже от мужа я узнала, что отношения Олега и Кирилла трещали по швам. Кир не хотел, чтобы его парень приходил к нам, дружил с его отцом и играл с тобой. Олег же, у которого никогда не было нормальной семьи, напротив, тянулся всей душой к нам.
Снова повисла тишина. Мама неслышно плакала, оплакивая то ли былые времена, то ли смерть приемного сына. Я же старался вспомнить те годы своей жизни. Но лишь смутные образы всплывали в памяти. Ни Олега, ни, тем более, Кира я представить не мог.
- Однажды Кирилл пришел к нам и закатил такой скандал, что я уже испугалась, что Андрей его убьет. Они так орали друг на друга, как никогда. Все те срывы отца, которым свидетелем стал ты, ничто в сравнении с тем, что было тогда. Кирилл орал тогда, что ты забрал у него все: семью и парня. Только многим позже стало известно, что они с Олегом расстались. Олег не захотел вычеркивать нас из своей жизни. Тогда Кир его послал, и тот ушел, оставив квартиру Кириллу. Два дня тот думал, что Олег вернулся, но никто не знал где он. Тогда Кирилл решил, что виной всем его несчастьям – ты, - голос мамы дрогнул. Сейчас ей было жалко Кирилла. Но я так и не мог понять, почему вдруг Кирилл погиб. – Об этом он и заявил папе. Тогда тот сказал, что у него есть только младший сын. Кир побледнел, а потом, громко хлопнув дверью, ушел. А через два часа нам позвонили из морга и сказали, что он разбился на мотоцикле…
- Папа винит себя в его смерти, поэтому нам нельзя было вспоминать о Кирилле? – охрипшим голосом поинтересовался я. Маленьким я всегда хотел увидеть старшего брата, но мне всегда говорили, что тот занят на работе. И я ненавидел эту самую работу.
- Нет. Он считает, что Кир сам виноват в случившемся. Поэтому, каждый раз, когда ты хлопал дверью, уходя из дома на улицу, он сидел около телефона и гипнотизировал его взглядом. Ян, он любит тебя так, как никто и никогда не любил, - очень тихо произнесла мама, сглатывая слезу, хотя мокрые дорожки уже украшали ее красивое и еще молодое лицо. - Он простит тебе все, любую выходку, лишь бы ты был счастлив. Ты не замечаешь, как он радуется, когда ты улыбаешься при нем.
- А что стало с Олегом? – внезапно интересуюсь я. Вопрос срывается с губ прежде, чем я вообще понимаю, что спросил. Мама замирает, на лбу собирается глубокая морщинка.
- После того несчастного случая с Кириллом он один раз заходил к нам, винил себя в его гибели, но отец отвесил ему такую пощечину, что Олег пол метра проехал мягким местом по полу. Они с отцом долго о чем-то беседовали, а потом Олег начал собираться, прощаясь с нами, как оказалось, навсегда. Ты тогда спал, и он просил меня передать тебе от него поцелуй в лоб, - мама улыбнулась. Сейчас ее глаза светились от счастья. – Но стоило ему открыть входную дверь, как ты выбежал из своей комнатки и схватил его за штанину. В отличие от меня, ты откуда-то знал, что Олег никогда больше не переступит порог нашего дома…
- Как он выглядел? – зачем-то интересуюсь я. Разум говорит, что для меня это лишняя информация, зато сердце бьется так, словно вот-вот выпрыгнет из груди, сообщая о том, что это очень важно. Ладони влажные от волнения. – Олег.
- Как? – мама задумывается. Прикрывает глаза, откидываясь на спинку стула. – Олег был высоким, но, пожалуй, чуть пониже твоего Димы. В телосложении ему тоже немного уступает, хотя, Олегу тогда было лет шестнадцать-восемнадцать. А твой молодой человек уже созревший мужчина. Хотя и младше, чем Олег сейчас. Диме ведь не больше двадцати пяти? – пожимаю плечами, после чего киваю. Только сейчас вспоминаю, что они думают, что мы с Кирсановым. И будет казаться странным, если я не знаю, сколько моему «парню» лет. – А Олегу сейчас около тридцати двух лет. Волосы у него были коротко подстрижена, а челка выстрижена треугольником, острой конец которого приходится на переносицу. Он всегда улыбался, хотя глаза вечно были грустны. Только глядя на тебя, он был по-настоящему счастлив. Жаль, что я не помню ни цвета его глаз, ни каких-то других отличительных черт… Подожди, а тебе зачем?
- Хотел вспомнить его, - пожимаю плечами, смущенно улыбаясь. Мы уже давно так долго не разговаривали с мамой. А сейчас она мне рассказала, наверное, самую большую тайну нашей семьи.
- Ян, пообещай мне только, что хотя бы Олега искать и ждать не будешь, - мама внимательно смотрит на меня, ожидая моего ответа. – Нам с папой хватило твоей навязчивой идеи в отношении Дока.
- Ма, - немного раздраженно начинаю я. – И Док, и этот Олег в прошлом. Да и как я буду искать последнего, если даже внешности его не помню. Лучше скажи, как тебе… - запинаюсь, не зная, как правильно назвать в такой ситуации Дмитрия Олеговича.
- Дима? – мама весело улыбается, глядя на мои потуги. Только она решила, что такое красноречие у меня из-за смущения. Ладно, побуду влюбленным дурачком.
- Да, он, - пристально смотрю на маму. От ее одобрения зависит многое. Потому что я так и не смог решить, нужна ли мне мимолетная интрижка с Кирсановым, раз меня к нему магнитом притягивает, или нет.
- В нем что-то есть такое, что притягивает, - мама подбирает каждое слово, взвешивая каждое, прежде, чем произнести. – Но его глаза, они странные. Словно он скрывает какую-то тайну, о которой не говорят вслух. И это меня пугает. Хотя то, как он смотрит на тебя… Это не описать словами. Это больше, чем влюбленность. Это…
- Любовь? – потрясенно выдыхаю я. Вот только этого счастья мне не надо. Я не верю в любовь. Она приходит и уходит, а боль остается. Я не хочу мучать Кирсанова, ломая его под себя. Мне больше нравилась мысль о том, что он хочет интрижку со студентом, чтобы хоть какой-то адреналин был.
- Бинго! – мама улыбается и ласково смотрит на меня. Такой счастливой я ее еще не видел. Сердце сжимается от боли. Теперь я не смогу так быстро расстаться с учителем, как хотел этого раньше. Я хочу, чтобы мама улыбалась так подольше. – Но ты, Ян. Ты на него смотришь по-другому. Словно боишься своих чувств к нему, не решаясь переступить какую-то преграду внутри себя…
- Я боюсь влюбиться. Боюсь, что он сделает мне больно, стоит только мне открыться, - шепчу я, оправдываясь.
- Милый, там, где рождается страх, не обрести любовь, - мама протягивает руку и гладит меня по спутавшейся челке. – Попробуй вначале признаться себе, что он тебе нравится, а потом – ему. Поверь, он не оттолкнет тебя.
- Почему ты так говоришь? – удивленно смотрю на нее. Такая проницательность. Откуда? Никогда за мамой такого не замечал.
- Его глаза, они сказали мне о многом. Расплавленное серебро с легким отливом зелени, я никогда не думала, что увижу такое сочетание еще раз!

@темы: ориджинал, nc-17,, нц-17,, Мы будем драться, чтобы жить

---

Мы будем драться, чтобы жить. Часть 1. Chapter 4.

Автор:  -Dino_Cavallone-
Фандом: ориджинал.
Рейтинг: NC-21.
Тип: слеш.
Пейринг: Дима/Ян.
Жанр: детектив, романс, философия, повседневность.
Размер: макси.
Статус: в процессе.
Саммари: В восемь лет я впервые побывал в костлявых лапах Смерти. В семнадцать лет решил отомстить тем, кто маленькому мне устроил тот Ад. Ничто не мешало мне убивать одну марионетку за другой до тех пор, пока по случайному стечению обстоятельств я не поцеловал собственного учителя истории. Вот тут и начались проблемы...
О героях можно прочесть тут: информация и внешность главных героев.
Chapter 1. Враг, словно призрак без лица.
Chapter 2. Дотянуться до звезды.
Chapter 3. Небо выбрало нас.

Chapter 4. Убийца и злой хозяин в мире ночном

Ты помнишь? Давным-давно
Я жил как во сне легко
Но раненый кем-то волк
Вонзил мне клыки в плечо...
И я стал таким как он
Невидимым ясным днем
Убийца и злой хозяин в мире ночном.
АРИЯ "Зверь".

Глава 4. Убийца и злой хозяин в мире ночном.

Большинство фонарей в городе уже не горит: какие-то разбили пьяные прохожие и вандалы, какие-то перегорели, какие-то были отключены в целях экономии энергии. Циферблат электронных часов показывает половину второго ночи. Практически невесомый ветерок еще пытается лохматить кроны порыжевших к осени деревьев, но даже ему вскоре становится скучно. Едва различимый среди неоновых вывесок диск луны лениво наблюдает с высоты за своими угодьями, подобно охраннику, который бродит по уснувшему торговому центру.
Неслышно ступаю по едва различимой при свете одного фонаря дорожке, ведущей к закрытым дверям в подъезды жилого комплекса. Гравий при каждом шаге порывается зашуршать под ногами, выдав бдительным охранникам этой территории мое присутствие. Предатель. Домофон подмигивает зеленым огоньком, стоит мне ступить на первую из пяти ступенек, что ведут к третьему подъезду.
- Сами для себя баррикады строят? - шепотом усмехаюсь я, доставая из заднего кармана прибор, способный считать необходимый набор клавиш, чтобы открыть дверь. Она не проблема для тех, кто действительно хочет попасть внутрь. Даже мне такое под силу, что уж говорить о тех, кто всю жизнь этим занимается. - Богатые глупцы!
Запасная лестница, на которой нет ни одной камеры наблюдения, находится прямо следом за лифтом, скрытая от любопытных лиц дверью с табличкой: "Посторонним вход воспрещен. Для персонала". Для полотерок что ли? Какой персонал может быть в жилом доме? Быстро поднимаюсь по ступенькам, периодически перескакивая сразу через несколько.
На девятом этаже свет не горит, даже лампочка над дверями лифта не освещает площадку перед собой. Значит, свет включается автоматически, стоит створкам лифта распахнуться. Тем проще, видеонаблюдение тоже отключено. Оглядываю площадку этажа. Глаза уже привыкли к темноте, поэтому номера квартир вижу без труда.
Бесшумно приседаю на корточки возле нужной мне двери - на ней стоит самый обычный замок, который можно открыть даже ногтем, если постараться. Достать из кармана связку отмычек и найти среди них нужную - дело одной минуты. Обычно гораздо сложнее подцепить собачку замка, чтобы сдвинуть ее в сторону. Пара секунд, и дверь открывается, приглашая меня зайти. Длинный темный коридор встречает звенящей тишиной. Даже в темноте можно разглядеть следы множества ног - полиция, как и всегда чистоплотна и необыкновенно аккуратна. Сарказм. Рука тянется к выключателю, но вовремя вспоминаю, что этого делать нельзя - будет странно, если в квартире мертвеца вдруг зажжется свет.
Нужная мне комната находится в самом конце коридора, вот теперь стоит быть внимательным. Место, где лежал труп, очерчено мелом, а положение смертельной раны на теле видно и так - кровь с пола еще не стерли. Теперь стекло: по идее, маленькое отверстие, оставленное пулей, должно находиться на уровне моего плеча. Это если стреляли действительно из соседнего здания. Пробоина находится быстро - она на уровне моего лба. Странно. Стягиваю перчатку и провожу кончиком указательного пальца по трещине. Она острая внешне и гладкая внутри: словно пуля была пущена из комнаты в стену соседнего дома, а не наоборот.
- Два выстрела, жаль, что трупа нет, - шепчу сам себе, надевая перчатку обратно. Гнетущая тишина давит, невидимым липким туманом оплетая мое тело и вызывая одно лишь желание: покинуть квартиру. - Не определить, какой выстрел был первым.
Оглядываю комнату еще раз, ища взглядом хоть какую-нибудь зацепку. Это явно не киллер, который убивает по заказу: они с двойными выстрелами не изощряются. Да и зачем убийце была нужна записка, адресованная мне? Тут либо одиночка, либо кто-то из спецагентов. Свои или чужие? Неважно. Нужна подпись.
Первые капли дождя ударяют в оконное стекло. Вздрагиваю, как от удара кнутом по оголенной коже. Подсказка была и у меня, и у следователей прямо под носом. Стекло. Несколько шагов, и я горячим выдохом заставляю его поверхность под трещинами покрыться запотевшей корочкой. Детский фокус: подышал на стекло, когда оно запотело, рисуешь на нем и ждешь, пока картинка исчезнет. Буквы чужого имени медленно проступают на оконном стекле...
- Значит, вот кто опережает меня, - хрипловатый голос за спиной заставляет вздрогнуть. Почему я не слышал звука шагов? Вот так, стоя лицом к окну, не определишь ни возраста, ни комплекции киллера. Таким голосом может говорить и юнец, и мужчина, и старик. - Убийца, ненавидящий кровь.
- Вик? - сжимаю пальцы в кулаки. В одном этот нежданный гость прав: я ненавижу кровь. Именно поэтому мое оружие - яд. В отличие от большинства спецагентов, я стал убийцей из-за мести и не убил ни одного человека, кто не имел отношения к моему отцу и случаю на полигоне. - Ну, и что тебе нужно от меня?
- Ответы, - по звукам, доносящимся из-за спины, понимаю, что он сел в кресло у письменного стола. Еще один шорох: он кладет ноги на столешницу. Считает, что ему нечего опасаться? Глупец. Змея опасна даже без яда. - Ты не так глуп, как я думал. Загадку с выстрелом разгадал быстро. Да и за запиской резво прискакал, жаль даже разочаровывать: она была от меня.
- Много болтать, вредно, - все также стою к нему спиной. Он удачно сел: его отражение в окне мой лучший союзник. Его мнимая самоуверенность мне на руку. Главное, потянуть время. - Три вопроса. Три ответа.
- Так скоро смерти захотел? - Вик смеется, полностью уверенный в своей власти надо мной. Он либо одиночка, не принадлежащий ни к одной из структур; либо идиот, который не умеет чисто выполнять задания. - Пойду тебе навстречу. Зачем ты уничтожаешь старый состав "Черной Лилии"?
- Месть за тех, кто мертв по их вине, - ответ почти правдив. Вторая причина - мне их заказали, но об этом Вику знать не обязательно. Делаю шаг назад. Так хуже видно киллера, зато я на один метр к нему ближе. - Два вопроса.
- Змейка не боится смерти, раз сама ползет к ней навстречу, - глумится Вик, комментируя второй мой шаг назад. Где его учили? Я убиваю руками, почему он сверлит взглядом мои плечи? Нет, пропеллера там не вырастет, и я не воспарю, как Карлсон. - Зачем ты ищешь Дока?
- Под венец позвать собираюсь! - хмыкаю, с трудом различая в отражении изумленное лицо киллера. Ха! Еще один шаг, и он больше не видит моих рук. Край стола надежно скрывает их от него. Искусственные когти рвут тряпичную ткань перчаток. Почти как Росомаха, только бессмертия нет. - Один вопрос.
- Один твой ответ, и ты труп, - Вик посмеивается, беря со стола пистолет и снимая его с предохранителя. Делаю еще один шаг: теперь все зависит от того, кто будет быстрее. Один мой ответ, и это исход поединка. Он цепляет к стволу глушитель. - За кого ты мстишь?
- А это так важно? - медленно оборачиваюсь к нему, стараясь не делать резких движений. Мне бояться нечего, лица моего он не увидит: на мне черная маска в половину лица и ворот черной водолазки закрывает губы. - За отца и мать.
- Я тоже, - продолжает играться Вик. На нем обычная белая рубашка и джинсы: немногим старше меня, похоже. У него темно-синие глаза, грустные-грустные. Или это обман света и тени? В темноте видно плохо. Нос и губы киллера скрыты под черной тканью шарфа. - Этот сукин сын убил моего отца, чтобы спасти отпрыска Долгова!
- Что? - удивлению моему нет предела. Как тесен мир, однако! Значит, верхи не врали, говоря, что Док не просто исполнитель, а ключевая фигура? Вот теперь мне точно нужно быть быстрее, чем этот Вик. С каждой новой жертвой понимаю, что затеянная Доком игра гораздо сложнее, чем, кажется на первый взгляд. Хуже то, что за ним начали охоту сейчас, когда у меня осталось лишь три жертвы.
- Удивлен? - усмехается киллер. Интересно, будет ли он столь предсказуем, что предложит нам вместе идти по следу Дока. - Я тоже. Мы все гадаем, почему он предал старую структуру и спас жизни семейства нашего врага.
- Так ты от старого сброда? - презрительно кривлю губы. Не предложил, даже обидно немного. Зато проясняется многое другое. Теперь понятно, почему он так легко проник в квартиру, но допустил столько ошибок. Резко толкаю стол на него. Нельзя дать ему уйти отсюда живым.
- Долго же ты соображал! - Вик в последний момент успевает предотвратить падение стола, подхватывая его с другой стороны. Этого достаточно: он опустил пистолет.
Запрыгиваю на стол, пока он не успел опрокинуть его в мою сторону. Вик отпрыгивает в сторону, пятясь назад в темноту коридора. Я снова на прицеле. Похоже на ту зимнюю ночь, когда его отец целился в меня. Только тогда я не мог защититься, а сейчас да. У него пистолет, у меня скорость и ядовитые когти на руках.
Первые два выстрела приходятся в стену и окно: меня на столе уже нет. Тьма, сгустившаяся в коридоре мне только на руку - ему труднее меня разглядеть. Я совсем рядом с ним, черный Вальтер упирается в плечо. На секунду опоздал. Боль, острая как игла, пронзает левую руку. Пуля не прошла на вылет, застряв в плечевых тканях.
- Не ожидал, Змей? - голос холоден. Чувствую, что Вику хочется закричать от пьянящего вкуса победы надо мной. Если не думать о ранение и не двигать рукой, то боли почти нет. Только что-то мокрое пропитывает ткань водолазки. Глаза киллера полны ненависти, и только где-то на дне плещется грусть. - Я быстрее и хитрее тебя. Но, так и быть, я обещаю, что передам Доку, что ты его под венец позвать хотел. А теперь прощай, земноводное!
- Рано радуешься, - через силу улыбаюсь, вонзая в живот Вика когти левой руки. Вспышка боли такая, что на доли секунды перед глазами пляшут разноцветные точки, и я забываю, как дышать. В тишине хорошо слышен треск разрываемой ткани рубашки и хлюпанье плоти, которую в трех местах прорезали остро заточенные ножи. Здоровой рукой отпихиваю от себя тело, меня мутит. Пошатываюсь, перешагивая через Вика. Он тяжело дышит, практически парализованный моим ядом. На когтях тот сорт яда, который действует мгновенно. Бросаю рядом с ним ампулу: противоядие. В мои планы не входило его убийство, пусть будет призрачный шанс на спасение у него. - Ты рано снял меня со счетов. Я опасен даже мертвый.

***

Коттеджи, построенные на берегу Москва реки, образуют небольшой частный сектор. Дома в этом месте могут позволить себе только зажиточные и богатые люди, разжившиеся деньгами, как на законных основаниях, так и путем грабежей. Попасть на территорию и найти нужный коттедж не составляет никаких проблем. Разносчикам пиццы всегда доверяют.
- Парень, ты что задумал? - высокий худосочный мужчина сидит в высоком кожаном кресле за своим рабочим столом. Периодически он протирает лысину носовым платком, который сейчас лежит под правой рукой. Его поросячьи глазки быстро моргают: он напуган. С каждой минутой ему становится все труднее дышать. - Откуда у тебя этот яд?
- Удивлены, что кто-то помимо Вас разбирается в ядах? - темноволосый парень с интересом наблюдает за тем, как действует смертельное лекарство. Это его первое задание, и это первый раз, когда ему приходится убивать. Яна мутит, тошнота с каждым разом все сильнее подкатывает к горлу. - Когда я сказал, что не хочу пачкать свои руки кровью, мне предложили Ваши изобретения.
- Зачем тебе все это? - мужчина пытается дышать ровно и не паниковать. С каждым вдохом это получается все хуже. Легкие сокращаются все быстрее, не принимая в себя нужную долю кислорода. - Они не отпустят тебя просто так!
- Думаете, что я так глуп, что не знаю, во что влез? Ошибаетесь. Я знаю, чем кончится эта игра для меня, и я готов к этому. Не стоит давить на меня, - холодная, лишенная всяких эмоций улыбка появляется на лице Долгова. Сердце бешено колотится в груди, сжимаясь от страха. Еще не поздно отступить, но что-то удерживает от этого. Заключенная сделка с самим собой сильнее, чем любой контракт, пусть даже который подписан кровью. Бумагу можно обмануть, совесть - никогда. - Где Док? Скажите мне, кто он, и я, быть может, сохраню вашу жизнь.
- Док? - растерянно повторяет мужчина. Седые брови сходятся на переносице: живой мертвец думает. Приступ кашля неожиданен. Он чуть не задыхается от него, но сидящему напротив него парню плевать. Мужчина хватает со стола бокал с водой, в надежде унять приступ. Кашель ненадолго отступает. - Где он, не знаю. Об этом никто не знает. Десять лет назад он предал нас, впрочем, кто знает. Его пытался убить наш же агент. Знаю, что звали его Кириллом.
- Этого мало! - Ян едва верит своему счастью. Первая жертва, а он уже знает имя того, кого искал эти десять лет. Но этого недостаточно, нужно что-то еще. Фамилия? Ее можно сменить. - Вы же старые лидеры! Неужели ничего не знаете об исполнители ваших преступлений?!
- Ты думаешь, что Кир простой исполнитель? - старик пытается засмеяться, но воздуха совсем нет. Следующая фраза едва слышна. - Он тот, кто всю эту кашу заварил...
- Серый кардинал? - удивленно шепчет Ян, вставая со своего места и подходя к мужчине. Тот уже с трудом говорит и его плохо слышно. Ему осталось жить каких-то три минуты. - Я даю Вам три капли противоядия, это пятнадцать минут жизни. За это время Вы мне рассказываете все, что знаете.
Мужчина кивает, сил на большее просто нет. Кажется, что ответь: "Да", и все, воздуха больше вдохнуть не сможешь. Его трясет: он только однажды видел еще более хладнокровного убийцу, но того уже нет. Десять лет назад он исчез. Исчез вместе с секретными кодами. Полторы минуты, которые ему кажутся вечностью, и его губ касается первая живительная капля. Дышать становится легче, только сердце стучит по-прежнему быстро.
- Кириллу тогда было около восемнадцати-девятнадцати лет. Он пришел в нашу организацию со стороны, но быстро втерся в доверие к Григорию Анатольевичу. Когда нам потребовалось заполучить коды ракетной установки твоего отца, Кирилл сам вызвался туда пойти, - мужчина снова закашлялся. Две минуты разговора и три - кашля. У него осталось десять минут. Неужели это все? - Следом за ним был отправлен еще один агент, чистильщик. Он был должен убить семьи военных на объекте. Но ему приспичило похоронить там и Дока. Зачем, никто не знает. Однако Кирилл успел уклониться от его пули и пропасть, самая зачем-то твою жизнь.
- Как выглядел Док? - Ян сдавил рукой плечо мужчины, первый раз слыша более детальную версию произошедшего на полигоне. Не укладывалось в голове лишь то, зачем лучшему агенту понадобилось предавать систему и спасать его.
- Не знаю. Его лицо видел только Антон Григорьевич, если видел. Кир всегда ходил с черной маской на лице, - грустно улыбнулся мужчина. Часы показывали, что ему осталось жить каких-то шесть минут. - Что ты будешь делать после того, как уничтожишь Кирилла?
- Уничтожу всю вашу организацию, как старую, так и новую. А потом сам выпью яд, чтобы... - Ян запнулся, не ожидав от себя такого откровения. Он и себе не мог ответить на вопрос, что будет делать после, если останется жив.
- В Понтия Пилата поиграть решил? - мужчина снова зашелся в приступе кашля. К горлу медленно подступал удушающий ком. Еще немного, и все будет кончено.
- Да, - усмехнулся Долгов. Он получил все, что хотел. Теперь можно было выбросить и противоядие в окно: продлевать жизнь одному из пособников системы Ян был не намерен. Недавно подступающая тошнота окончательно сдалась, уступив место безразличию. Через несколько минут его мир расколется на «до» и «после» убийства, а пока он посмотрит, как убивает яд.

- Тебе нравится смотреть на то, как умирают люди? – сорокалетний мужчина сидит спиной к Яну, вглядываясь в серое небо за окном. На такой высоте уже не разглядишь ни дорогу, ни тротуар, ни пешеходов на нем: видны лишь облака и птицы, которые не бояться подниматься сюда. Голос главы организации низок, присутствует хрипотца, как если бы он прокурил горло. Возможно, так оно и есть, но это не интересует Долгова. Он лишь кивает, беззвучно отвечая на вопрос начальства. – Похвально. Мне как раз не хватает таких ребят.
- Я сказал, что не буду убивать тех, кто не имеет отношения непосредственно к полигону и моему отцу, - отрицательно качает головой Ян. В отличие от многих его не интересуют предсмертные судороги и вопли, ему не нужны деньги за совершенные им самим убийства. Единственное, что ему нужно, это выйти на Дока. А становиться шлюхой организации, берясь за любое дело, он не собирается. – Я в любой момент могу пойти в полицию…
- Значит, не присоединишься к нам? – мужчина в кресле поворачивается. Левый глаз отсутствует, вместо него черная повязка и шрам, рассекающий глазницу и берущий свое начало от середины лба и кончающийся чуть ниже скулы. Второй глаз – голубой, лишенный всяких эмоций. На миг Долгову кажется, что его просвечивают сканером. – Нет? Ну, и ладно. Я так понимаю, что тебя интересует лишь одно задание? Оно твое.
- Спасибо, - Ян коротко кивает, разворачиваясь к мужчине спиной и выходя из кабинета. Трудно не дрожать и не показывать вида, что боишься. Дашь повод, и тебя съедят, не дав и слова сказать в свою защиту.
- Но, как ты понимаешь, ни на какую помощь с нашей стороны ты можешь не рассчитывать. Единственное, что мы будем делать регулярно – это поставлять тебе имена и адреса жертв. Медицинская и психологическая помощь – это решай как-нибудь сам, - мужчина снова возвращается к прерванному занятию, принимаясь с какой-то меланхолией разглядывать небо у себя за окном.

***

Левая рука почти не слушается: любое движение вызывает такую боль, словно мне разом в плечо вонзилась сотня игл. Кровь, которую удалось остановить лишь в салоне черного внедорожника, пропитала всю переднюю сторону водолазки. Кажется, что она успела затечь даже под пояс черных брюк, пока я бежал вниз по служебной лестнице.
Завести джип удается лишь с третьей, если не с четвертой попытки. Еле удерживая левой рукой руль, вывожу машину на основную магистраль, переключая скорости и выжимая из педали газа всю ее мощь. Сейчас автомобилей на дороге почти нет, поэтому гнать можно практически на любой скорости. Удовлетворенно перехватываю руль правой рукой, когда стрелка замирает на скорости двести восемьдесят километров в час. Чем быстрее я буду дома, тем легче смогу вытащить пулю из плеча.
Минуты, проведенные в дороге, тянуться подобно вечности. Левое плечо не чувствую совсем, знаю одно: рана снова открылась, а кровь заливает грудь. С каждым кварталом, который остается позади, становится все труднее убеждать себя гнать джип в кромешную тьму дворов. Хочется затормозить, заглушить мотор и отключиться. Закрыть глаза и провалиться в сон. Нельзя. Нельзя закрывать глаз, еще два двора, и я дома.
Облегченно выдыхаю, когда двери лифта распахиваются передо мной, позволяя убраться с подземной стоянки к себе в квартиру. Сажусь прямо на пол кабины, с замиранием сердца глядя на то, как медленно лифт ползет на двадцать первый этаж, ознаменуя каждый новый этаж тихим звоночком. С трудом нахожу в себе силы, чтобы подняться, когда лифт беззвучно распахивает свои створки на моей площадке. Несколько шагов, и я правым плечом подпираю стену у своей двери, пытаясь ключом попасть в замочную скважину. Стоит попасть в квартиру, как включаю свет во всех комнатах: так легче. Ощущение, что все хорошо, и ты защищен.
Кое-как разувшись, бреду в ванну, на ходу забирая с комода мобильный телефон. Индикатор подмигивает несколько раз, беззвучно сообщая мне, что у меня как минимум один пропущенный вызов. Потом посмотрю, это Темка. Ботинки летят в разные стороны, у меня нет сил, чтобы их поставить ровно на коврик у двери. Гораздо важнее попасть в ванную комнату. Нужно достать пулю. А потом позвонить Артему, чтобы перебинтовал и дотащил до кровати…
Вытаскиваю из шкафчика под раковиной сразу несколько жгутов, чтобы перевязать руку и сохранить часть про запас, если что-то пойдет не так. Пулей прошита верхняя часть плечевой кости, следовательно, перевязывать надо ниже раны, среднюю часть плеча. Получается не с первой попытки, но когда кровь перестает сочиться из раны, осторожно подцепляю ткань водолазки в том месте, где дыра от пули в одежде, разрезая ее. Снова накатывает тошнота, удушливым комом скапливаясь у горла. Не могу смотреть на кровь. Нож и пинцет находятся тут же, рядом со жгутами. Мне становится еще хуже, как только я понимаю, что сейчас придется надрезать рану и пинцетом вытаскивать оттуда пулю. И не с закрытыми глазами это делать, а в отражении зеркала смотреть, чтобы случайно не зацепить кровеносный сосуд или не перерезать сухожилие. Кровь течет темно-бордовая, практически черная. Венозная. Значит, повязку наложил правильно, под рану, а не выше ее.
Зажимаю зубами второй жгут. Знаю, что сейчас будет больно. Больнее, чем было все это время. Глубоко вздохнув, надрезаю края раны по бокам. Боль невыносима, хочется орать, но из последних сил сжимаю зубами жгут, чтобы не выпал. Это отвлекает. Кое-как прикладываю проспиртованную салфетку к ране, собирая вытекшую кровь. Приходиться делать это наощупь потому, что меня начинает мутить. Тошнота снова подкатывает к горлу, и хочется закрыть глаза. Нащупываю пинцет. Стираю, разглядывая края раны, чтобы понять, как срезать уже зараженные ткани. Вовремя вспоминаю, что нужно резать не по кругу, а по ходу волокон. Делаю первый срез, первый раз молясь Богу, чтобы верно определил волокна у себя на плече, а не принял их за что-то еще. Теперь уже никуда не деться, надо смотреть в зеркало: в отражение видна рана, а, соответственно, и пуля. Пинцет осторожно погружается в рану, практически тут же задевая покатое маленькое ядрышко. Совсем плохо, рвотные позывы едва удается сдерживать, пытаюсь подцепить пулю ножками пинцета. Еле дышу, когда пуля падает на дно раковины, несколько раз звякнув о ее стенки. Вот и все. Медленно оседаю на кафельный пол. Вся комната забрызгана кровью. С трудом вериться, что после такой ее потери, я еще в сознании. Сил не хватает, чтобы промыть рану.
Еле-еле вытаскиваю телефон из кармана, двигаться совсем не хочется. Первый раз ненавижу сенсорный экран, приходится открыть глаза, чтобы найти зеленую клавишу вызова. Верхний номер, вызов, несколько долгих гудков:
- Приезжай…
Закрываю глаза, отбрасывая трубку в сторону. Все, пусть Темка орет и ругается, выспрашивая у меня, зачем он мне понадобился в середине ночи, когда все нормальные люди уже спят и видят одиннадцатый сон. Растягиваюсь на полу, через силу правой рукой распуская жгуты. Больше двух часов нельзя перетягивать вены, опасно. Наощупь нахожу еще одну проспиртованную салфетку и прикладываю ее к ране, пытаясь таким образом остановить кровотечение.
Мыслей в голове совсем нет. Кажется, что я вообще не на полу ванной комнаты лежу, а плыву на волнах. Вот легкое покачивание, вот дуновение морского бриза, вот солнечные лучи скользят по моей груди, оставляя свои метки – загар. Совсем не хочется открывать глаза, чтобы обнаружить над собой белоснежный потолок и несколько маленьких лапочек, вделанных в него. Холодно…
Хлопок входной двери. Быстро Артем примчался. Интересно, сколько он пообещал ночному бомбиле, чтобы тот домчал его в такие сроки. Слышу, как он разувается и сбрасывает на пол или тумбочку куртку. Шаги, он идет к ванной комнате…
- Долгов, ты совсем ебанулся? – жмурюсь и широко распахиваю глаза. Это не голос Темки. И не его реакция. Он уже однажды помогал мне в похожей ситуации, но тогда он не спрашивал ничего. Он вообще тогда меня три дня игнорировал, обзывая кретином. Ну, да, наплел я ему тогда, что на гвоздь в заборе напоролся. Романов поверил. – Какого хера ты решил с собой покончить?
- Не ори…те, - вяло огрызаюсь я, медленно садясь на полу. Смотрю на руку, салфетка уже вся мокрая, но кровь, похоже, прекратилась. Хоть все еще и плывет перед глазами, но уже нет той лени, которая была всего лишь мгновение назад. Я не собираюсь быть слабым перед ним. Какого черта он вообще тут делает, где Артем? – Если пришли поорать, то сейчас у меня не приемные часы. Видите, занят я.
- Долгов! – Дмитрий Олегович садится рядом на корточки, протягивая руку и рывком хватая меня за подбородок, разворачивает лицом к себе. Шиплю от боли и от того, как потемнело перед глазами. Вот уж только его мне сейчас только не хватало. – Что у тебя с плечом?
- С деревом, блять, в темноте поздоровался! – здоровой рукой бью его по пальцам, отворачиваясь и ища в шкафчике под раковиной медицинскую иглу и нитки. Темка мне еще с прошлого раза пропитал и нить, и иглу в водке, после чего убрал в медицинский пенал. Сейчас это очень кстати. Конечно, десять-пятнадцать минут я подождать могу, пока это все стерилизуется. Но зачем, когда есть уже все готовое? – Дмитрий Олегович, вы либо помогите мне, либо валите на хуй. Мне не до Вас и вашего мозгоебства.
Кирсанов ничего не говорит, лишь встает и выходит из ванной. Через некоторое время слышу, как открылся холодильник, и Дмитрий Олегович чем-то загремел. Остудиться, что ли решил? В раковине на кухне полилась вода, а затем запахло водкой. Дверь в ванну снова хлопнула.
- Говори, как зашивать и заодно держи спирт у меня перед носом: мне плохо от вида твоей крови, Долгов, - как-то очень спокойно, словно отстраненно, говорит историк и присаживается рядом со мной на пол. Немного поворачиваюсь, упираясь спиной в стенку ванной. Даже от этого движения начинает кружиться голова. Замираю, чувствуя, как нежные подушечки пальцев учителя касаются моего плеча. Он гладит рваные края раны, стирая запекшуюся кровь. Как приятно. – Балдеть прекращай, придурок.
- Вот, - сую ему под нос проспиртованную салфетку. Вы просили держать спирт, чтобы отрезвлять сознание, пожалуйста, я буду столь любезен. Он перехватывает мою руку и, чему-то улыбнувшись, стирает этой самой салфеткой остатки засохшей крови около раны. Морщусь, когда спирт попадает в нее саму. – В пенале лежит игла и нитки. Темка уже загнул иглу, как надо. Да и нитки нарезал. Поэтому, все, что надо сделать Вам, это сшить края раны. Но так сшить, чтобы отступ от краев был по два-три сантиметра. В идеале, конечно, лучше пять-семь…
Хочу еще что-то сказать, но кончик иглы уже подцепляет кожу вначале с одной, а потом и с другой стороны раны. Шиплю, несколько от боли, сколько от того, что эта скотина меня не предупредила. Вздрагиваю, когда чувствую, как шелковая нить проскальзывает следом за ушком иглы в образовавшиеся отверстия. Дмитрий Олегович предусмотрительно хватает самый кончик нитки пальцами и прижимает его к моей руке. Нитка остается в теле. Еще два прокола и еще одна петелька. Протягиваю Кирсанову еще одну салфетку. Даже из под полуприкрытых ресницами и растрепавшейся челкой глаз вижу, что он бледнее смерти. К тому же, из порезов, оставленных иголкой, тоже появляются бисеринки крови. Историк качает головой и делает финальный штрих, связывает кончики нитки в узелок.
- Знаешь, что, Долгов? – Дмитрий Олегович встает и, не обращая внимания на меня, включает в раковине воду. Он вначале моет руки, затем ополаскивает лицо. Фраза так и не окончена. Пока он успокаивает себя всеми этими водными процедурами, я вытаскиваю из аптечки широкий спортивный пластырь, каким спортсмены обычно заклеивают мозоли на лодыжках и пятках, и леплю его поверх шва. Вот, теперь все. Осталось только добраться до кровати. – Тебе бы в душ не помешало сходить, воняешь кровью и еще чем-то хуже свиньи…
- Что? – удивленно запрокидываю голову и поднимаю на него взгляд. Улыбается, сука! Вот, честное слово, врезал бы ему, чтобы не глумился: надо только встать. Больной рукой хватаюсь за его штанину, здоровой – за бортик ванны. Теперь нужно немного подтянуться на руках и встать на ноги. Они почти не держат, да и голова снова кружится. Кирсанов заботливо подхватывает меня, придерживая за талию и грудь, чтобы я не полетел носом вниз. – Я сам вымоюсь!
- Не утонешь, горе-Циклоп? – жарко шепчет историк на ухо. Или это просто я так сильно промерз, пока лежал на холодном кафеле. Еле-еле мотаю головой: если говорить, то голос дрогнет, выдав, насколько я слаб. А я не хочу. Хочу только, чтобы он ушел. Меня и так всего трясет от его прикосновений, да и картинка комнаты куда-то проплывает перед глазами. – Нет, Ян. Храбрись, сколько хочешь, но я тебя помою. Ты сознание при каждом движении готов потерять. Хватит.
Что-то пытаюсь мычать, когда он прислоняет меня спиной к стене и разрывает бесполезную теперь водолазку на несколько частей, освобождая меня от нее. На несколько секунд он замирает, видимо любуется засохшей кровью у меня на груди. Сам я смотреть на все это не хочу, отворачиваюсь и гипнотизирую взглядом душ. Невольно втягиваю живот, когда он быстро расстегивает ремень, пояс моих брюк и тянет замочек молнии вниз. Я даже благодарен ему, что он боксеры стягивает вместе со штанами: еще раз я ноги бы оторвать поочередно от пола не смог.
Холодные струи душа ударяют мне по спине. Шиплю. Сил стоять самому почти нет. Поэтому, без зазрения, совести висну на Кирсанове, раз уж тот следом за мной забрался в ванну. Он гладит меня по спине, смывая весь страх и липкий пот. Темка обо мне так в прошлый раз не заботился: зашил рану, да до кровати дотащил. Спасибо, что раздел до трусов хоть.
- Развернись, надо бы твою кровавую татуировку смыть, - шепчет мне на ухо Дмитрий Олегович. Улыбаюсь, прижимаясь спиной к его груди. Так стоять даже удобнее. Кладу голову ему на плечо, позволяя его ладоням скользить по моей груди, стирая остатки кровавого пиршества с нее. У меня сейчас нет ни сил, ни настроения переживать о том, что мы оба голые в душе, что он, не стесняясь, гладит меня везде. Я смирился, пусть делает со мной все, что захочет. Если после душа он решит меня накормить, не удивлюсь.
Недовольно мычу, когда он, придерживая меня одной рукой, второй берет полотенце, принимаясь обтирать меня. Открываю глаза, наблюдая затем, как он вытирается сам. Единственное, что я сейчас могу запомнить, так это то, что у него от влажности начинают виться волосы.
- Спасибо Вам, - вяло улыбаюсь, при помощи Кирсанова выбираясь из ванной и босыми ногами шлепая по коридору в сторону спальни. Сейчас я даже рад, что мы с ним с утра решили не застилать кровать: не надо ждать, пока он разберет ее теперь; можно сразу повалиться на постель и задремать.
- За такое не благодарят, Долгов, - Дмитрий Олегович целует меня в висок и отходит в сторону, накрывая одеялом. Обо мне так давно никто не заботился. Странно, но я впервые в жизни чувствую себя по-настоящему кому-то нужным. И это ощущение безопасности. Неужели оно тоже исходит от него? – И почему ты снова перешел на «Вы»?
- Привычка, это опасная вещь, - переворачиваюсь на спину, чтобы иметь возможность наблюдать, как историк обходит кровать и ложится с другого края, тут же заныривая под одеяло. Черт, Темка прав. Это странно, что я второй уже раз пускаю его в свою постель. Это при том, что я вообще никому не разрешаю остаться и ночевать даже в гостевой спальни!
- Просто не давай чему-то стать привычным, тогда оно потеряет свое великолепие, - тихо говорит Кирсанов, обнимая меня и осторожно поглаживая пальцами пластырь на плече. Приятно. – Что случилось на самом деле, Ян?
- Твою мать, - недовольно смотрю на него. Нет, ну вот умеет испортить все. Я только засыпать начал! Допрыгается, что выгоню его из постели. – Я же сказал, что напоролся на дерево в темноте, а потом попытался дома обеззаразить рану, но разбередил ее края еще больше…
- Как можно было не заметить дерева?! – еще какое-то время сомневается Кирсанов в правдивости моих слов, а потом успокаивается. Все нормальные люди готовы поверить самым абсурдным причинам ранения, лишь бы не услышать того, что в мире действительно есть убийц. Учитель улыбается, еще раз целуя меня в висок. – Ну, я же говорил, что ты циклоп. Было бы два глаза – заметил бы дерево.
Глупо улыбаюсь. В этот раз я все же согласен побыть циклопом. Пусть дразнит, сколько ему хочется. Главное, что не надо говорить правду. Ему ее знать совсем не обязательно.

@темы: ориджинал, nc-17,, нц-17,, Мы будем драться, чтобы жить

---

Мы будем драться, чтобы жить. Часть 1. Chapter 3.

Автор:  -Dino_Cavallone-
Фандом: ориджинал.
Рейтинг: NC-21.
Тип: слеш.
Пейринг: Дима/Ян.
Жанр: детектив, романс, философия, повседневность.
Размер: макси.
Статус: в процессе.
Саммари: В восемь лет я впервые побывал в костлявых лапах Смерти. В семнадцать лет решил отомстить тем, кто маленькому мне устроил тот Ад. Ничто не мешало мне убивать одну марионетку за другой до тех пор, пока по случайному стечению обстоятельств я не поцеловал собственного учителя истории. Вот тут и начались проблемы...
О героях можно прочесть тут: информация и внешность главных героев.
Chapter 1. Враг, словно призрак без лица.
Chapter 2. Дотянуться до звезды.

Chapter 3. Небо выбрало нас

Мы любим, живем и верим,
В последний и первый раз.
Мы смотрим с тобою на время,
А время смотрит на нас.
Пусть кто-то сгорит до срока.
Умеешь летать - лети…
И в небо свою дорогу
Попробуй сегодня найти…
Александр Домогаров «Небо выбрало нас».

Глава 3. Небо выбрало нас

Солнце заглядывает в комнату через распахнутое окно. Шум улицы почти не слышен на двадцать первом этаже, зато отлично видны закаты и рассветы. Утренние зайчики скачут по стенам комнаты, норовя то и дело ослепить. Что-то навязчиво звенит, вырывая из утренней дремы. С трудом открываю глаза, пытаясь определить источник трели. На звонки мобильных и стационарных телефонов не похоже, будильник скрипит еще более противно, для птиц - слишком высоко. Не довольно морщусь, когда понимаю, что это дверной звонок - давно было бы пора его отодрать, да жалко было. Интересно, кого принесло в такую рань? Мельком смотрю на часы - одиннадцать, без пятнадцати минут. Ну, да, рано. Слишком рано - я еще не успел насладиться теплым утром. Делаю попытку подняться, но когда тебя крепко прижимают к своей груди, это не совсем удобно. Кое-как выпутываюсь из объятий Дмитрия Олеговича и плетусь к двери, по пути собирая вещи. Точнее, убирая их с прохода. Машинально натягиваю на себя джинсы и проворачиваю замок.
- Ты чего дрыхнешь в такое время? - прямо с порога на меня прыгает светловолосое нечто, именуемое лучшим другом Темой. И так каждый раз, когда я хочу насладиться призрачным моментом счастья. - Давай, одевайся! Мы идем гулять.
- Нет, Тем, мы, - подчеркиваю местоимение, чтобы он услышал меня. В этот раз я, и правда, не хочу никуда идти. Отцепляю его от себя: не люблю, когда на мне висят. Тем более что шрамов на спине Темка, как таковых, еще не видел. Он просто знает об их наличии, - никуда не идем. Ты, если хочешь, иди, проветрись, а я дома побуду.
- Долгов, а откуда у тебя эти джинсы? - Артем меня не слушает. Он всегда так делает, когда наши желания расходятся. Непонимающе смотрю на друга. Какие джинсы? А вообще, да, странные штаны: словно на вырост брал. Сразу же вспоминаю, как у самой кровати стягивал светло-голубые джинсы с учителя. Черт! - В любом случае, тебе они идут!
- Тем, давай завтра, а? - зеваю, пытаясь изобразить заспанность. Больше всего мне не хочется, чтобы он застал у меня Кирсанова. Темка ведь не поверит, что между нами ничего не было. - Я спать хочу. Очень.
- Ян! - Артем укоризненно смотрит на меня, а затем, подмигнув, отодвигает меня в сторону, проходя на кухню. Он так делает всегда: дает час или два мне поспать, а сам готовит завтрак на кухне. Каждый раз хочется спросить, почему он не пошел на повара, с его-то талантом! - Если бы я тебя не знал, то решил бы, что ты ночевал не один. Стой-стой, подожди...
- Артем, шагом марш на кухню! - пихаю его в спину, чтобы не задерживался в коридоре и, не дай Бог, не додумался заглянуть в спальню. - Там стоит твой любимый виски, который ты так хотел попробовать...
- Значит, я угадал? - Темка почти бегом ринулся на кухню. Еще бы, до этого я ему никогда не разрешал пользоваться баром. Так, с одним разобрались, теперь осталось решить, как быть с Дмитрием Олеговичем. - Познакомишь? Я кофе сварю! Она красивая?
- Да, красивый, - и, пока Артем не успел ничего вякнуть, выхожу с кухни, прикрыв за собой дверь. В принципе, если Кирсанов захочет уйти, шанс смыться незаметно у него есть. Окна кухни выходят не на подъезд. - Дима... - сажусь на край кровати, толкая учителя в бок. Я никогда никого не будил, поэтому сейчас это получается немного грубо.
- Значит, я красивый? - сука, не спал! Невольно улыбаюсь, в следующую секунду выдергивая из под него подушку. Следом наступает очередь одеяла. - Ян, засранец!
- Я знаю, - смеюсь. Кирсанов потирает не существующую шишку. Странно было бы, если бы он ее набил, ударившись о матрац. - Что делать будете? Артем на кухне. Мне на мою репутацию плевать, а вот на счет Вас не уверен...
- Мы не в вузе, чтобы кто-то посмел упрекнуть нас. А свое свободное от работы время я могу проводить с кем и как захочу, - Дмитрий Олегович улыбнулся, протянутой рукой потрепав по волосам. Мне так только мама делала в детстве. Стараюсь не выдать эмоций, не хватало еще одной порции вопросов, а то, и правда, буду чувствовать себя подсудимым. - Так что иди, знакомь меня с Романовым!
- Вы уверены? - все бы отдал, чтобы посмотреть на вытянувшееся от удивления лицо Темыча, но есть еще один нюанс, который меня тревожит. Кирсанов не мой парень, даже не любовник, чтобы как-то по особому представлять его Артему. Не хочу напрягаться и придумывать ему какое-нибудь место в сердце. - Темка, конечно, не разболтает, но...
- Долгов, успокойся. Ты же не маме с папой меня представляешь, так что все в порядке, - историк сел на постели, оглядывая пол в поисках своих вещей. А, ну, да. Джинсов он точно там не найдет: они на мне. Молча встаю и, подойдя к одному из комодов, которые выстроились вдоль всего левого угла комнаты, вытаскиваю из нижнего ящика спортивные штаны, черные с ярко-зеленой полосой по внешней стороне бедра и ноги. Их я ношу редко: они велики. - Утренний обмен одеждой?
Не могу не улыбнуться в ответ. Такая мелочь, а ощущение, словно мы с ним вместе жить собрались. Теперь я понимаю, почему девушки после ночи с парнем нацепляют на себя его футболки или рубашки. Хотя в моем случае все гораздо проще: в джинсы я влез, потому что они первыми попались под руку, а теперь лень снова переодеваться. Оглядываю Дмитрия Олеговича: штаны ему пришлись впору и даже смотрятся на нем отпадно. А на мне, гады, висят!
- Ян, не спи! - Кирсанов приобнимает меня за плечи, подталкивая в сторону двери. Странно, но сейчас его руки кажутся теплыми, а вчера обжигали кожу холодом. Прижимаюсь спиной к его груди, неспеша двигаясь по коридору в сторону кухни. В его объятиях так хорошо и уютно, что я бы практически все отдал, чтобы находиться в них вечно. - И, давай уже, перейдем на "ты"?
- Зачем тебе это надо? - перехожу на шепот. До кухни осталось меньше трех шагов, не хочу, чтобы Темка услышал нас. Не его это ума дело. Ловко выпутываюсь из его рук, разворачиваясь к нему лицом. - Я плохо кончу. Лучше не связывайся со мной.
- Тогда поиграем в супергероев, и я буду тебя спасать, - он шутливо улыбается. Не могу оторвать взгляда от его глаз. Маленькие морщинки вокруг них ему идут. Жаль, что никто кроме меня этого не видит. Сонный и улыбающийся Дмитрий Олегович, полуобнаженный и в моих штанах, - только мой. - Давай, горе-Циклоп, иди уже на кухню.
- Почему Циклоп? - открываю дверь, напрочь забыв о том, что на кухне кто-то есть. Забавно, как одно слово может отвлечь от всего остального. Неужели я так похож на этого персонажа или актера? Спешно стараюсь вспомнить биографию Циклопа - не помню. Я вообще лишь вторую часть трилогии смотрел.
- Он плохо кончил. Любимая женщина убила, - сарказм. Кто бы сомневался. Подкалывать меня Кирсанов всегда любил. А уж когда даже двоечники знают, а я - нет, это вообще любо-дорого. - К тому же, у вас с ним характеры одинаково противные.
- Тогда что же ты делаешь тут, раз я весь такой отвратительный? - снова начинаю злиться. Вот что не предложение - везде гадость. Я знаю, что не идеален, но зачем мне вечно об этом напоминать? - Или ты хочешь исполнить роль любимой женщины Циклопа и убить меня?
- Ян, я вам не мешаю? - Темка колдует над плитой, пытаясь приготовить из моих скудных запасов еды настоящий шедевр кулинарного искусства. Он не спешит оборачиваться, боясь пережарить бекон: судя по запаху, это именно он. - Кстати, на Скотта ты похож. Так что не спорь.
- Скотт? - удивленно смотрю то на спину Артема, то на Дмитрия Олеговича. А это кто еще? Темка фыркает, Кирсанов закатывает глаза и вздыхает.
- Долгов, Скотт Саммерс, это настоящее имя Циклопа! - Дмитрий Олегович щелкает меня по носу, хитро ухмыляясь. Потираю переносицу, сверля учителя злым взглядом. Как будто я один во всей Москве, кто не смотрел эти комиксы. - Познакомишь меня со своим другом?
- Тем, знакомься. Это Дмитрий Олегович, он сегодня ночевал у меня, - пихаю друга в бок, чтобы тот, наконец, оторвался от своей готовки. Ничего с его колбасой не случится, если на ней появится немного зажаристых мест. - Дима, знакомься. Это Артем, мой лучший друг с десяти лет. Единственный, кто вот уже на протяжении десяти лет терпит меня и мой характер.
- Здравствуйте, Дмитрий Олегович... - Артем, как ни в чем не бывало, протягивает Кирсанову руку для рукопожатия. Такое ощущение, что Темка каждый день видит у меня историка. Впрочем, я рано радуюсь, что все благополучно осталось позади. - Что Вы такого сделали, что Ян пустил Вас к себе в постель? Он даже мне не позволяет у себя ночевать! Честь блюдет, прямо как девица на выдане.
- Поцелуй, - Кирсанов, нагло улыбаясь, пожимает руку Романова. Довольный, словно кот, обожравшийся сметаны. Вот останемся с ним наедине - убью гада. Одним трупом больше, одним меньше - без разницы. - А вот на девицу он не тянет, Артем. Особенно на ту, про которую говоришь ты.
- Он Вас не ударил? - Темыч смотрит на Дмитрия Олеговича так, будто тот вдруг превратился в Бентли или Феррари. Жаль, фотоаппарата нет, чтобы заснять его. Кажется, не я один от такого заявления офигел. - Знаете, сколько раз к нему с поцелуями лезли? Самый счастливый из желающих отделался выбитыми зубами.
- Я сам его поцеловал, - пихаю Дмитрия Олеговича к столу. Обсуждают меня так, будто это не я стою рядом. Чувствую, что Темка хочет что-то спросить, но в последний момент вспоминает о своем беконе и возвращается к плите. - Все, тема закрыта.
- Ян, у тебя с Артемом какие планы на день? - Дмитрий Олегович отодвигает от себя не допитую бутылку виски. Следом наступает и участь стаканов. Сажусь на соседний стул, невзначай касаясь Кирсанова коленом. Зачем мне все это я и сам не знаю. Но рядом с учителем мир как будто наполняется красками и запахами, которых я до этого не замечал.
- Пока никаких. - Я пожимаю плечами, наблюдая за тем, как Темка раскладывает еду по трем тарелкам. Сегодня у нас английский завтрак: бекон, яичница, свежие овощи - в лице помидора и огурцов. Только сейчас понимаю, как сильно я проголодался. - Есть предложения?
- Пойдемте в Парк Горького? - это уже Тема высказался. Любит он этот парк: каждую новую девушку именно туда на первое свидание приглашает. С грохотом отодвинув стул, он садится напротив меня, с любопытством глядя то на меня, то на историка. Ему явно хочется спросить что-то еще, но он мнется. - Там сейчас так круто!
- Артем, сколько можно всех туда зазывать? - с укором смотрю на друга. Меня совсем не привлекает идея провести весь день в обществе кучи людей, которые то и дело норовят наступить тебе на ноги. - Есть же и другие места, где можно провести время на природе без толпы народа.
- А машина у тебя есть, чтобы до них добраться? - Артем не сдается. Но и я уступать не собираюсь, не хочу в этот чертов парк! Главное, чтобы Дмитрий Олегович не захотел вдруг туда же. - Вся природа начинается за МКАДом.
- Есть, Темочка, у меня машина. Ты, главное, скажи, куда ехать, - отправляю в рот кусок бекона, глотая, почти не жуя. Я уже давно привык есть быстро и большими кусками, чтобы все съесть. Вкусно. Но, пока не решим, куда едем, не буду хвалить повара. - Ну, так?
- Поехали в Серебряный Бор? - Дмитрий Олегович задумчиво посмотрел на нас обоих. В отличие от нас с Темычем, он уже успел приговорить завтрак и теперь недобро так посматривал на мою тарелку. Его предложение звучало не как вопрос, а как утверждение.
- Там же река, мы у воды замерзнем, - начал спорить Романов, не забывая набивать свой рот яичницей. При этом, выглядел весьма забавно - на хомячка был похож. - Ян, скажи!
- Мне плевать, куда ехать. Хоть сразу на Северный Полюс, лишь бы не в Горький. Тем, - шлепаю друга по руке, когда тот тянется за бутылкой виски. Ну, уж нет. При мне пить не будет. Я ему дал шанс в мое отсутствие ее допить. Сам виноват, - к тому же, там сейчас можно развести огонь и сделать шашлыки. Мы же ведь хотели с тобой.
- Ладно-ладно, - Артем примирительно поднял обе руки вверх. Не дав мне доесть мою часть яичницы, он спешно вскочил и принялся сгружать грязную посуду в машину: еще одно его любимое занятие. У меня даже сложилось ощущение, что пару раз он заведомо пачкал ненужную ему, по сути, посуду, чтобы лишний раз распихать ее по полочкам в посудомоечной машине. - На реку, так на реку. Маринованное мясо и уголь купим по пути или на месте?
- Ты у нас повар, тебе и решать, - с грустью провожаю взглядом свою тарелку. Ладно, потом шашлыки поем: больше влезет. Встаю со стула, стараясь не оказаться к Теме спиной. Впрочем, я зря волнуюсь: Романов с интересом наблюдает за автоматом, напрочь забыв о реальности. Подарить ему что ли такой же?
- Есть один хороший магазин по дороге к Бору, но, кроме как на машине, к нему не подъехать. Так что... - Артем облокачивается о барную стойку, разглядывая панораму Москвы из моего окна. Точнее, пару кварталов и магистраль.
- Тем, машина есть. Или тебе какая-то конкретная нужна? - за руку вытягиваю Дмитрия Олеговича из-за стола. Всю нашу перебранку он слушает с улыбкой. Да, таким миролюбивым он меня еще никогда не видел. Обычно я дольше пяти минут вообще ни с кем не разговариваю. А тут такое представление ему устроил.
- Нет, определенной не надо, - отстраненно отзывается приятель. Нет, у него сегодня с реакцией явно что-то не то. Тормозит, как минимум, если вообще не отсутствует. Раз, два, три. - Ян, откуда у тебя автомобиль?
- Тем, как откуда? Купил в салоне, могу даже чек, гарантию и расписку показать, - кричу из коридора. Отдать штаны и одолжить майку Кирсанову все же не мешает.

- Долгов, хватит прикалываться, - Артем раздражен. Он уже тридцать третий раз обходит автомобиль по кругу, не заглядывая, разве что, под него. Дмитрий Олегович, с тех пор, как мы пришли на парковку, вообще не сказал ни слова. А при виде машины и вовсе пожал плечами. - Это Maybach! Таких машин по всему миру - единицы!
- Тем, это подарок отца на совершеннолетие. Я бы с удовольствием его продал, да нельзя, - сажусь на капот автомобиля, позволяя Романову и дальше изучать отблески солнца на металлике. Он прав, таких машин всего несколько десятков в мире, и откуда мой отец взял этого монстра - до сих пор загадка. Мне даже страшно подумать, сколько денег папа отдал за то, чтобы автомобиль из черного перекрасили в зеленый и темно-зеленый цвета. Вытянутый вперед темно-зеленый нос машины плавно переходит в более светлый салон. Капот настолько длинный, что при желании на нем можно загорать чуть ли не вытянувшись во весь рост. Во всяком случае, я могу на нем развалиться так, что только ноги ниже колена не будут помещаться. Кузов у авто покатый, с небольшим, условным, отделением для багажа.
- Ян, это, правда, твоя машина? - Артем перестал маячить, теперь уже пытаясь заглянуть в лобовое стекло и увидеть салон изнутри. При этом он боялся коснуться машины и пальцем.
- Кто бы еще додумался перекрасить элитную машину в зеленые тона? - Дмитрий Олегович еще раз скептически глянул на Майбах. Ему он явно не нравился. Ну, да. Знаю, что он думает. Избалованный папенькин сынок. Только я бы все это отдал, не задумываясь, чтобы папа стал прежним. - Мы едем или нет?
- Едем, - достаю из левого кармана джинсовых шорт ключи. Майбах подмигивает, стоит мне нажать на кнопку снятия сигнализации. Беззвучно открываются замочки на дверях, позволяя попасть в салон, где уже зажглись лампы дневного света. Нажимаю на ручку, открывая дверцу водительского места. Салон встречает меня прохладой и едва уловимым жужжанием кондиционера.
Салон автомобиля сделан из красного дерева и светло-кремовой мягкой кожи. Стоит вставить ключ зажигания, как приборы и радио панель вспыхивают. Все сенсорное, не нужно никаких лишних пуговок и ручек, - машина, разве что, мысли не читает. Коробка передач из красного дерева - автомат. Не надо помнить, что при смене передачи, нужно нажимать еще и педаль сцепления. Это папа делал специально на заказ, чтобы монстр не заглох посередь оживленной автострады - я забываю про третью педаль вечно. Жужжания мотора, который уже разогревается, совсем не слышно.
- Бля, да, тут как в самолете! - восхищенно шепчет Артем, осторожно, словно это хрусталь, открывая дверцу заднего сидения. Кресла там, как в бизнес классе самолета, при желании можно превратить их и в кровать - место есть. Боковые окошки всегда можно занавесить кремовой шторкой, которая сейчас сдвинута в угол. А на впереди стоящие сидения вделаны два сенсорных экрана. - И даже круче!
- Залезай уже, Романов! - Дмитрий Олегович садится на пассажирское сидение рядом с водителем и закрывает глаза. Уж лучше бы Темка оказался равнодушен к автомобилю, чем Кирсанов. Его пренебрежение бесит, ощущение такое, словно я его в Жигули посадил! - Или ты на экскурсию пришел?
Ненадолго повисает молчание. Артем с ногами забирается в кресло, предварительно разувшись. Практически тут же он натягивает плед, найденный в соседнем кресле. Это мы с мамой недавно возили отца на процедуры – вот плед и остался у меня. На задних сидениях прохладно, поэтому нет ничего удивительного, что Темка замерз. Он вообще мерзнет вечно. Друг прикрывает глаза, и практически тут же слышно его сопение – уснул.
Дмитрий Олегович молчит, поджав тонкие губы. Вот сейчас он меняю раздражает. Даже кажется странным, что утром я хотел, чтобы он не выпускал меня из объятий. Поразительно, как быстро я меня о нем мнение то в лучшую, то в худшую сторону. Кладу руки на руль, ощущая прохладу дерева под пальцами. Нога привычно касается педали газа.
- Дим, что-то не так? - холодно смотрю на учителя, мягко трогая машину с места и выезжая с подземной стоянки своего дома. Автомобиль движется настолько плавно, что неровности российских дорог почти не чувствуются. Даже немного жалею, что пользуюсь им крайне редко.
- Не понимаю, для чего нужна вся эта трата денег. Семнадцать миллионов лишь зато, чтобы ловить завистливые взгляды окружающих? - историк регулирует спинку кресла и вытягивает вперед ноги. Повернув голову, он смотрит на проносящийся за окном пейзаж. Пока лишь кварталы домов и магазинов, но через несколько километров, которые мы проедем за считанные минуты, начнутся настоящие рощи и леса (пусть и искусственные, и маленькие): мы выедем на кольцо. - Если некуда девать деньги, то уж лучше бы больным детям их перечислил...
- А так же сделал целину в Африке и спас от вымирания птичку Додо? - ненавижу благотворительность. Это самое бессмысленное занятие для вкладывания денег. Оплатил чью-то операцию, потом реабилитацию, а затем тебе и вовсе на шею сели. Лучше быть циником, чем дураком. - Любовь к ближнему это не по моей части. Слабый должен умереть, а сильный - остаться. Естественный отбор по Дарвину.
- В тебе есть хоть капля жалости? - Кирсанов поворачивается ко мне. Чувствую его пристальный, изучающий взгляд на себе. Становится трудно следить за дорогой: хочется то и дело взглянуть на историка. Плечом я не могу определить, как он смотрит на меня. Негодование, презрение? Лишь крепче сжимаю обод руля, разгоняя автомобиль до двухсот километров в час: это на восемьдесят с лишним километров выше допустимой скорости. Но разве найдется хоть один идиот-полицейский, кто рискнет остановить Maybach?
- Нет, вся жалость умерла во мне двенадцать лет назад. Тот, кого ты пожалеешь хоть раз, впоследствии обязательно вонзит тебе нож в спину, - сворачиваю с основной трассы на ухабистую дорогу, которая ведет к магазину, про который говорил задремавший на заднем сидении Темка. Сбавляю скорость, все же не хочется, чтобы автомобиль из наземного превратился в воздушный, подлетев в высь на очередном холмике. - Жалеют только те, кому уже терять нечего.
- Неужели? - как-то грустно усмехается Дмитрий Олегович. Прекрасно понимаю, что он не удовлетворен таким ответом. Это вообще разговор не на один час. Темка и мама уже смирились, предпочитая не мучать ни меня, ни себя тем, как правильно стоит жить. Отец иногда еще пытается наставить меня на путь истинный, но и то результат никакой. Интересно, какими словами меня переубеждать будет Кирсанов? - Поговорим об этом позже, Ян.
Мест на парковке у торгового центра почти нет, поэтому, заприметив свободное, на всей скорости заворачиваю на него перед самым носом какой-то Ауди. Кто первый, тот и прав. Заглушаю мотор, вытаскивая ключ зажигания. Владелец неудачливой иномарки, видимо, не собирается отступать, уповая на нашу совесть: Ауди все также стоит за нами.
- Совсем оборзели?! - визгливый голос, доносящийся со стороны Ауди, кажется смутно знакомым. Дверца серебристой иномарки открывается, являя в свет свою владелицу - худощавую и высокую, как жердь, даму сорокалетнего возраста, с выкрашенными в алый цвет жидкими волнистыми волосами. - Обзавелись дорогими тачка и решили, что Вам все позволено?!
- Зинаида Павловна? - проснувшийся от этих поросячьих визгов Темыч недоуменно смотрит в зеркало заднего вида. Глядя сейчас на него, складывается ощущение, что он еще не до конца проснулся, а потому сейчас лихорадочно соображает, в какой кошмар попал. - Что она тут делает?
- Наверное, то же самое, что и мы, - пожимает плечами Дмитрий Олегович. Внешне он, как всегда, спокоен, но глаза: они выдают его. Да, уж. Похоже, что мы стали заложниками этого парковочного места. - Долгов, как у тебя с иностранными языками?
- Нормально у него все с ними, - встревает Романов, занавешивая оба боковых окна шторками. Инстинкт самосохранения у него все же работает: ни мне, ни ему не хочется объяснять нашему декану кафедры, почему подрезали ее. Да, и откуда взяли такое авто. - Лучший ученик третьего курса на всем потоке!
- По-итальянски говорить сможешь? - киваю, спешно вспоминая все известные мне слова и предложения южного языка. Не понимаю, зачем это нужно Кирсанову только. Но раз спрашивает, значит надо. - Отлично. Побудешь избалованным итальянским мальчишкой, который, подцепив в России любовника, приехал с ним развлечься в торговый центр.
- А она поверит? - что-то мне мало верится в то, что Зинаиду Павловну можно таким дешевым трюком провести. Хоть она и не вела у меня ничего, но в лицо знает. Ей на меня постоянно кто-нибудь жалуется. Что уж говорить о Дмитрии Олеговиче, на которого наш декан вешается каждый раз, как видит его. - И как это отразится на Вашей репутации?
- Поубавится поклонниц, - недоуменно пожимает плечами историк. Судя по его удивлению, он об этом не подумал. - Она же теперь, все равно, не отстанет, даже уступи мы ей место...
- Ян, - Артем протягивает мне свои солнцезащитные очки со стеклами в половину лица и кепку. Нацепи я такое, меня и мать родная не узнает. Что уж говорить о декане. Мда, видок у меня теперь страшный: высокие кеды, из которых торчат белые носки; темно-синие джинсовые шорты немногим ниже колена; бесформенная рубашка с лейблом группы «АРИЯ»; очки в половину лица и рэперская кепка, которая закрывает весь ежик коротких каштановых волос. - Отыграйся на этой стерве за меня!
- Vieni, mio caro(1), - открываю дверцу машины, выбираясь на улицу. После прохладного салона тут душно. Стараюсь не обращать внимания на оскорбительные вопли у себя за спиной. Хотя безумно хочется расхохотаться, завидев меня, декан завопила еще громче. Она, что, думает, будто я, итальянец, ее понимаю? Вот тупая баба! - Siamo in ritardo (2).
Знаю, что это верх безграмотности, но итальянский язык я никогда не учил, поэтому леплю сейчас все, что знаю: лишь бы сойти за иностранца. Пинком ноги небрежно закрываю дверцу, направляясь в сторону входа в здание. Слышу, как хлопает за спиной вторая дверь. Значит, Кирсанов идет ко мне. Вот что делать дальше – я не знаю. Пусть сам импровизирует. Я вообще неместный.
- Дмитрий Олегович, - визжит наш декан, без труда узнавая его. Оборачиваюсь, жалея, что не могу снять очки и кепку, чтобы лучше видеть раскрасневшееся от негодования лицо Зинаиды Павловны. Упс, не знал, что учителя русского языка так могут выражаться! Сразу видно, женщина в замешательстве. Ей безумно хочется продолжить разборки, но историк мешает. Как же, объект ее ночных фантазий увидит ее не в лучшем свете. – Какими судьбами Вы тут?
- Зинаида Павловна, - губы Кирсанова расползаются в слащавой улыбке. Вот посмотри на меня он так, я бы ему врезал. Зато на декана это действует, как бальзам на душу. Она тут же успокаивается и заискивающе смотрит на Дмитрия Олеговича. Как же его еще не вывернуло наизнанку от таких заигрываний с ним? – Безумно рад Вас видеть. Мир тесен, как видите. Я вот с этим молодым человеком развеяться заехал, а заодно показать ему Москву.
- Так он неместный? Иностранец? – сразу же меняется декан. Я ее не интересую, ей гораздо важнее узнать что-то о личной жизни историка. О той ее части, про которую никто не знает у нас в университете. Женщина засыпает его вопросами, похоже, совсем не ожидая на большую часть ответов. – Он ваш племянник или двоюродный братишка?
- Costoso, il tempo (3)! – произношу первое, что приходит в голову, тем самым отвечая на половину вопросов, которыми Зинаида Павловна уже успела завалить Кирсанова. Так, осталось вспомнить, как мальчики-модели ходят по подиуму, чтобы также виляя бедрами подойти к Дмитрию Олеговичу. Делаю несколько шагов, радуясь, что еще ничего себе не подвернул. Кажется, все правильно. Обнимаю Дмитрия Олеговича за талию, вставая рядом с ним. Закусываю губу, когда его ладонь опускается мне на задницу. - Chi è lei? Terribile (4).
- Что он сказал? – насторожилась женщина, недобро смотря на меня. Что, завидно? Одной рукой скольжу по обтянутой футболкой груди Кирсанова, ненавязчиво поглаживая. Лицо декана еще больше вытягивается по мере того, как я прижимаюсь еще ближе к учителю и прикусываю мочку его уха. – Что он вообще себе позволяет?!
- Кажется, он приревновал меня к Вам! – сильнее кусаю Дмитрия Олеговича за ухо. Значит, это я ревную? К кому, к этому монстру с волосами Медузы Горгоны? Едва улыбаюсь, когда вижу, какой ненавистью вспыхнули глаза Зинаиды Павловны. Что, не могли допустить мысли, что Ваш кумир – гей? – А так, дословный перевод: «Дорогой, время! Кто это? Страшная».
- Что?! – по-поросячьи взвизгивает Зинаида Павловна, багровея от гнева. Фыркаю, замечая, как из заднего бокового окна Майбаха тянется рука с телефоном. Да, Темка не смог пропустить такого веселья. Жаль, что такое нельзя выложить в интернет. Но компромат на декана у нас теперь имеется. Не знаю, правда, зачем он нам. – Что этот сукин сын себе позволяет? Как он смеет такое говорить обо мне? Да, где он воспитание и права получал?
- В Италии, Зинаида Павловна, - иронично говорит Кирсанов, небольно хлопая меня по мягкому месту. Прекращаю вылизывать шею историка, а жаль. Вижу же, что еще чуть-чуть, и у декана кровь из носа пойдет. Уважаемая, нельзя так нервничать! Нервы – ресурс не восстановимый, ученые доказали. – Мальчик горячий, нетерпеливый. Отец в Мафии, поэтому отказов сын не получал…
- Что?! – Боже, я не знал, что глаза могут быть как два блюдца. Зинаида Павловна бледнеет, с каким-то щенячьим восторгом разглядывая меня. Испугалась? Она как-то натянуто улыбается, после чего разворачивается на шпильках и, покачивая бедрами, возвращается в свою Ауди. – Удачи, Дмитрий Олегович!
Вижу, как Темка в последний момент прячет руку с телефоном за трепыхающуюся на ветру шторку. Но, у меня такое ощущение, что декан бы его все равно не заметила – ее мысли сейчас в другом месте. Ауди быстро срывается с места, да, напугали бедную женщину.
- Блять, это что-то с чем-то! – Артем вылетает пулей из машины. Он трясет телефоном у себя перед носом, прыгая от радости. Не обращая внимания на то, что мы почти висим друг на друге с Дмитрием Олеговичем, Романов вклинивается между нами, каким-то образом успевая стянуть с меня свою кепку и очки. – Давно пора было поставить эту бабу на место!
- Некрасиво получилось, - качает головой Кирсанов, отодвигаясь от шумного Темы и, развернувшись, направляясь в сторону торгового центра. Отвешиваю Романову подзатыльник: ему весело, а историк ради нас пожертвовал своей репутацией. Эта грымза ведь разболтает всем о случае на парковке.
***
Термометр в машине показывает плюс тридцать один градус по Цельсию. Солнце припекает, вытесняя прочь мысли о скорой зиме. Сентябрь, а погода как в июле-августе. Около воды – самое то. Легкий ветерок холодит кожу, не давая перегреться, отрезвляя. Вода совсем чистая. У самого берега в воде можно разглядеть резвящихся рыбок и радугу. Людей в субботу тут нет – мало кто додумается в середине сентября ехать на реку. Не знаю, откуда пошло поверье, что осенью в воде холодно. Теплая она!
- Ян, - Темка плюхается рядом со мной на траву, совершенно не переживая о том, как будет стряхивать землю и песок со своих мокрых семейников. Он уже успел окунуться и теперь уговорил сделать тоже самое Дмитрия Олеговича. По светлой, не тронутой летним загаром коже Романова стекают влажные капли. Ежусь. – Иди, искупайся с ним. Шашлыки все равно еще не готовы.
- Не хочу, Тем, - любуюсь тем, как сделав небольшой заплыв, историк держится за оранжевый буек, восстанавливая дыхание. Радио в машине слышно даже здесь, на берегу. Я не могу уйти, даже если бы захотел. Мне нужна одна единственная новость. – Настроения нет.
- Это из-за того, что произошло у торгового центра? – понуро интересуется Романов, ковыряя указательным пальцем песок. Он всегда понимал меня и знал, когда надо замолчать или закончить шутить. Но в этот раз он был далек от истины. – Ян, у вас с ним все серьезно?
- Нет. Все нет, - улыбаюсь. Неотрывно наблюдаю за тем, как Кирсанов ныряет. Да, я бы хотел с ним поплавать. Утопить, например. Прислушиваюсь к радио. Там как раз начались дневные новости. – Между нами ничего не было. Да и не будет.
- Это из-за Дока? – Артем внимательно смотрит на меня. Уж он-то, как никто другой, знает, кем заняты мои мысли. Раньше он подшучивал надо мной, потом понял, что это не лечится. Дурь, как он сам выразился, способен из меня выбить разве что бульдозер, да и то не факт. – Забудь о нем. Если тебе так дались эти три буквы, то подгони инициалы своего историка под них.
- Что? – непонимающе смотрю на друга. Последнее предложение явно выше моего понимания. Как одного человека можно сделать другим? Я же точно знаю, что это не Кирсанов спас меня и мать на полигоне.
- Все очень просто, - Темка пожимает плечами. Он подмигивает мне и чертит на мокром песке: «ДОК». – Буква «Д» - Дмитрий; буква «О» - Олегович; ну, и буква «К» - Кирсанов. Как тебе?
- Забавно, но не то, - невольно улыбаюсь. Может Артем и прав, ну его, этого неизвестного спасителя. Двенадцать лет уже прошло, а он так и не пришел. Новости в машине говорят об убийстве в центре:
«Вчера около двадцати двух – двадцати трех часов вечера был застрелен в своей квартире Григорий Антонович Дмитриев. Никаких улик и зацепок полиции найти не удалось – убийца стрелял со стены противоположного здания. Все, что сейчас удалось добиться полиции, это установить оружие, из которого был застрелен бизнесмен Дмитриев.
Труп был обнаружен сегодня домработницей Григория Антоновича, когда она пришла с утра убраться в квартире и приготовить завтрак. По ее словам, в руке у убитого была найдена записка: «Ты его знаешь!» Но когда полиция стала обыскивать тело, никаких бумажек в руке убитого не было…»
- Ян, с тобой все в порядке? – Темка встревоженно трясет меня за плечо. Да, это та самая новость, которую я ждал. Но умереть этот гад должен был никак не от пули, а от удушья. Полиция глубоко ошибается, говоря о двадцати трех часах вечера. Дмитриев был застрелен в диапазоне от двадцати двух часов вечера до двадцати двух с половиной. Мой яд должен был бы подействовать после двадцати двух часов тридцати минут. Меня опередили! – Ян, ты, что такой бледный? Ты знал этого мужика?
- Нет, Тем, откуда мне знать его? – пожимаю плечами. Чтобы узнать, кто меня опередил, мне нужно побывать там. Там обязательно должны были остаться следы убийцы. Снайперы такого уровня никогда не оставляют труп неподписанным. Даже у меня есть роспись, более изощренная только.
Еще какое-то время сижу на берегу, наблюдая за Дмитрием Олеговичем. С ним хорошо, мне никогда не сносило так крышу только от одних прикосновений и поцелуев. Пугает только одно. Каждый раз, касаясь его, я вспоминаю о Доке. Почему с другими парнями у меня такого не было, почему я мог на какое-то время забыть о своем призраке? Почему именно с Кирсановым на меня волнами накатывают воспоминания?
- Темка, я купаться, а ты следи за мясом! – быстро стягиваю с себя всю одежду. Боксеры ползут вниз вместе с обтягивающими бедра шортами: пожимаю плечами и стягиваю нижнее белье вместе со штанами. Мы парни, чего стесняться. Краем глаза замечаю усмешку Романова, но он не комментирует, а встает и идет к мангалу. Что это с ним?
С разбегу ныряю в реку. Так легче, чем по шажку привыкать к прохладной воде. Она накрывает меня с головой, норовя залиться сразу в глаза, нос и рот. Выныриваю и долго отфыркиваюсь, пытаясь выгнать набившуюся в нос воду прочь. Совсем как в детстве, когда еще только учился плавать.
- Артем уговорил и тебя? – слышу чуть насмешливый голос за спиной. Не трудно догадаться, кому он принадлежит, особенно, когда руки его обладателя, обнимают со спины, а губы касаются влажной шеи. Резко ныряю, утягивая Дмитрия Олеговича следом за собой.

@темы: ориджинал, nc-17,, нц-17,, мы будем драться, чтобы жить

---

Мы будем драться, чтобы жить. Часть 1. Chapter 2.

Автор:  -Dino_Cavallone-
Фандом: ориджинал.
Рейтинг: NC-21.
Тип: слеш.
Пейринг: Дима/Ян.
Жанр: детектив, романс, философия, повседневность.
Размер: макси.
Статус: в процессе.
Саммари: В восемь лет я впервые побывал в костлявых лапах Смерти. В семнадцать лет решил отомстить тем, кто маленькому мне устроил тот Ад. Ничто не мешало мне убивать одну марионетку за другой до тех пор, пока по случайному стечению обстоятельств я не поцеловал собственного учителя истории. Вот тут и начались проблемы...
О героях можно прочесть тут: информация и внешность главных героев.
Chapter 1. Враг, словно призрак без лица.

Chapter 2. Дотянуться до звезды

Среди тысячи людей
Я совсем один!
Стоя посреди дождя,
Сохну без воды...
Я подпрыгнул и упал
И сдался навсегда.
Я не могу
Дотянуться до звезды.
LUMEN «Дотянуться до звезды».

Глава 2. Дотянуться до звезды.

Часы показывают половину четвертого. Я не опоздал, даже пришел раньше, чем нужно. Ничего, зато есть время осмотреться и решить, как буду действовать, когда увижу того, кого искал столько лет. Медленно натягиваю на себя черные хлопковые брюки и заправляю в них красную рубашку – форма официанта в ресторане, в который я устроился работать вчера. Аккуратно закатываю рукава, чтобы не мешались, когда я буду разносить заказы клиентам ресторана. Оглядываюсь и нахожу почти незаметную видеокамеру, подмигиваю охране, которая, возможно, смотрит запись, и встаю так, чтобы меня не было видно.
Присев на корточки, вытаскиваю из своей сумки небольшую прозрачную ампулу и осторожно, чтобы не разбить, прикрепляю миниатюрную стеклянную пробирку к внутренней стороне ладони. Проверяю, надежно ли она закреплена прозрачными и почти незаметными резинками, которые натянуты на моих пальцах. Смотрю на внешнюю сторону ладони и недовольно морщусь – такое ощущение, что вся моя левая рука около пальцев покрыта шрамами. Так выглядят крепежи резинок. До сих пор не могу привыкнуть, что они так выглядят.
Быстро застегиваю сумку и прячу ее в шкаф. Закрываю его на ключ и сую железную вещицу себе в карман. Все, теперь я полностью готов к работе. Осталось только мельком глянуть в зеркало. Короткие темно-русые волосы в творческом беспорядке торчат вверх, в левом ухе серьга в виде креста, на котором когда-то распяли Иисуса. Две тонкие полосы бровей, словно кто-то окунул палец в чернила и провел два ровных росчерка. Серо-зеленые глаза, обрамлены длинными густыми ресницами, из-за которых мне завидуют все девушки и из-за которых я готов удавиться – каждый день слушать поросячий визг это хуже, чем гореть на всех кострах Ада сразу. Самый обычный нос, с небольшой горбинкой в середине – я его ломал, а вправить кость было некому. Под правым глазом на щеке две маленькие родинки – между ними тонкий шрам. Это я в десять лет решил попробовать научиться обращаться с оружием, холодным. Тонкие губы и подбородок с небольшой ямочкой. Так и не понял, почему все девчонки, да и некоторые парни, считают меня красивым. Я даже не самый высокий – всего сто семьдесят шесть сантиметров, хоть телосложение и спортивное, но на фоне других ребят, на нашем потоке, я теряюсь.
Нажимаю на ручку двери и выхожу в коридор, пересекаю его и попадаю в зал. Пол большого зала покрыт ламинатом темно-коричневого цвета. Он дешевле, чем паркет и покрывать его лаком не надо. Стены украшены коричневыми панелями и бежевыми навесами. Потолок так же выложен деревянными блоками. На окнах – темно-коричневые жалюзи. Столики и стулья тоже темно-коричневые; сиденья и спинки стульев и скатерти на столах – кофейного цвета. В центре каждого столика стоит вазочка с пятью оранжевыми кленовыми листочками. Окидываю взглядом зал и вздыхаю – бегать придется много.

Время летит незаметно. Когда снова смотрю на часы, они показывают половину седьмого. Ноги, привычные к постоянным нагрузкам, почти не болят, хотя ступни после трех часов постоянной ходьбы все же немного ломит. Теперь уже внимательно оглядываю зал и замечаю того человека, ради которого я затеял весь этот маскарад. Он сидит, развалившись на стуле, и листает меню, периодически качая головой. Он толстый и с трудом помещается на стуле – такого трудно не заметить. На нем черный деловой костюм, светло-желтая рубашка и темно-синий галстук. Время от времени он берет в руку салфетку и протирает лысину, которая и после этих манипуляций все равно продолжает блестеть. А вот лицом он чем-то похож на растолстевшего Брюса Уиллиса.
Напротив него, ко мне спиной, сидит мужчина. На нем обычные выцветшие джинсы синего цвета и клубный черный пиджак, рукава которого засучены почти до локтя. Больше ничего разглядеть не получается – а жаль. Я никак не ожидал, что с ним кто-то будет. Задача осложняется. Придется действовать по наитию. Киваю официантке, которая уже собралась идти к ним и принимать заказ, и иду сам. Это не мой столик, но девушка просто не может отказать мне.
- Добрый вечер, - улыбаясь, обращаюсь к мужчинам, при этом глядя лишь на интересующего меня толстяка. Тот поднимает на меня тяжелый взгляд и, оценивающе скользнув им по мне, расплылся в улыбке. С трудом сдерживаюсь, притворяясь дурачком, который не замечает, как его раздевают взглядом. Теперь я, кажется, понимаю, что чувствует мой преподаватель по истории. Все также мило улыбаясь, интересуюсь у мужчин. – Что будете заказывать?
- Запечённую в красном вине курицу, - толстяк тычет пальцем в фотографию блюда, оставляя на картинке маслянистый отпечаток. Морщусь, но мужчина на меня даже не смотрит. Он поглощен куда более приятным занятием. Когда он вновь смотрит на меня, я, как ни в чем не бывало, улыбаюсь. – Затем салат из креветок в оливковом соусе и суп картофельный «Парментье». Олежек, а ты что будешь?
Оборачиваюсь к его спутнику и вздрагиваю. Напротив растолстевшего Брюса Уиллиса сидит Дмитрий Олегович. В отличие от меня, он не выглядит изумленным. Хотя, у него уже было время справиться со своим удивлением: я уже пять минут стою у их столика, и Кирсанову прекрасно видно мое лицо. Нерешительно улыбаюсь.
Дмитрий Олегович откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. Его взгляд замирает у меня на груди, после чего, улыбнувшись, он произносит. – Кролика в горчичном соусе и на этом все, Паша.
Я вздрагиваю и только потом вспоминаю, что у меня на рубашке висит нашивка «Павел». Благодарно улыбаюсь и уже собираюсь уйти, когда замечаю, что Кирсанов положил руки на стол, а их тут же накрыл своими потными ладонями толстяк. Невольно оборачиваюсь, убеждаясь, что это мне не показалось. Да, сидят они, похожие на влюбленных голубков. Меня передергивает. Быстрым шагом иду через зал в сторону кухни, чтобы продиктовать заказ поварам.
Машинально двигаюсь от столика к столику, собирая пустые тарелки и бокалы у своих клиентов. Стараюсь при этом не смотреть на столик толстяка и Дмитрия Олеговича. Почему-то мне обидно до глубины души. Чувствую, что кто-то пристально смотрит мне в спину, оборачиваюсь, натыкаясь взглядом на грустный взгляд Кирсанова. Замечаю, как резко он выдергивает руки из захвата толстяка и вытирает их о колени своих джинсов.
Невольная улыбка появилась на лице. А вместе с тем и план, как действовать дальше. Подхватив поднос с барной стойки, я осторожно донес четыре блюда до их столика. В сравнении с тремя блюдами толстяка, кролик выглядел миниатюрным. Хотя это и считалось в ресторане самым большим и дорогим блюдом. Улыбнувшись, желаю всем: «Приятного аппетита», и уже собираюсь уходить, когда чувствую, что толстяк схватил меня за руку. Бросаю на него взгляд через плечо.
- Молодой человек, - он томно смотрит на меня. Интересно, насколько он богат, что еще никто не сказал ему, что его похотливые глазки совсем не возбуждают. Делаю заинтересованное лицо и смотрю на него. – Позволите заказать для Вас коктейль. Вот этот рыженький напиток будет красиво смотреться с вашими зелеными глазами…
Ловлю на себе удивленный взгляд учителя. Тот склоняет голову на бок и пытается разглядеть цвет моих глаз. Неужели не замечал никогда? Поворачиваюсь к нему, ловлю его взгляд, и мне хочется испариться. Дмитрий Олегович прожигает меня взглядом. Ежусь, снова глядя на толстяка.
- Вынужден отказаться, - ласково улыбаюсь. Ставлю на соседний свободный стол поднос и, пользуясь моментом неожиданности, целую Дмитрия Олеговича. Чувствую, что он хочет что-то сказать и приоткрывает губы, чем я и пользуюсь, проскальзывая ему в рот языком.
Боковым зрением вижу, что толстяк прифигел. Отлично, это то, что нужно. Вытягиваю руку, ту, к которой прикреплена ампула с ядом. Сжимаю пальцы в кулак и чувствую, как стекло дает трещину и прозрачная жидкость стекает по ладони в бокал с водой. Для того чтобы жертва отравилась достаточно и одной капли. Но главный плюс яда заключен в том, что жертва умирает от удушья лишь через несколько часов после того, как смертоносная вакцина попала в кровь.
Вздрагиваю, когда Дмитрий Олегович начинает отвечать на поцелуй. Теряюсь в ощущениях, закрывая глаза и позволяя учителю целовать меня. Он жаден и ненасытен, кажется, что еще не много и он меня просто съест. Я задыхаюсь, хочется полностью раствориться в поцелуе. Резко отскакиваю от него – я нарушил свое обещание. Сердце пропускает удар.
- Григорий Антонович, - Кирсанов протягивает ошалевшему толстяку тот самый бокал с ядом. Мужчина машинально опрокидывает его содержимое в себя. Часы показывают половину восьмого. Значит, в половину первого он будет умирать от удушья, и молить о противоядии. Улыбаюсь, стараясь не смотреть на историка, который, подмигнув мне, продолжил, как ни в чем не бывало. – Вот, собственно, ради этого я с Вами и согласился встретиться. Паша – мой парень…
- Олежка, ты только из-за этого не хочешь на меня работать? – слащаво протянул Григорий Антонович. Приторно-сладкая улыбка появилась на его одутловатом лице. – Так не проблема. Дашь пару раз с ним перепихнуться, да и живите счастливо.
- Григорий Антонович, - Дмитрий Олегович с грохотом отодвинул стул, вставая из-за стола. Строго глянув на меня, он схватил меня за руку и потянул прочь из ресторана. Руки такие же холодные, как и там в аудитории. Он не сильно дернул меня за руку, чтобы я следовал за ним, а не стоял как статуя. – Я уже сказал, что нет. Значит, нет. Все, разговор окончен.


- Что вы себе позволяете, Дмитрий Олегович? – мы стояли на улице за рестораном. Кирсанов курил, прислонившись спиной к стене и разглядывая полоску бледно-голубого неба. Я же сидел на крышке мусорного контейнера, за спиной стояла сумка, а на ее дне покоились остатки смертоносного яда. – Или, Вас можно Олегом называть?
- Олегом звали моего отца. Вот эта сука и долбит меня по больному месту. А разве мы не квиты? – на секунду помрачнев, историк сделал затяжку, зажимая фильтр сигареты зубами и выдыхая дым через нос. Он все также разглядывал небо. – Я подыграл тебе, ты – мне. Бартер, Ян. Или Паша?
- Ян, - невольно улыбаюсь. Он прав, и я ему благодарен. Только перед собой стыдно. Ради мести я нарушил обещание. И ведь если бы только нарушил, так нет же, мне теперь это нарушение повторить хочется! Один гребанный поцелуй, а я уже сомневаюсь, кого люблю больше. Дока, который спас мне жизнь, или Дмитрия Олеговича, который помог в том, что я убил одного из причастных к инвалидности отца. – А это, чтобы не светиться. А то представляете, что будет, когда кто-нибудь узнает, что сын генерала Долгова побирается на зарплату официанта?
- Скандал, - смеется учитель, кидая окурок на землю и туша его мысом ботинка. Не могу оторвать глаз от его лица. Темно-серые глаза с морщинками в уголках. Так и хочется притянуть его к себе и поцеловать еще раз, чтобы теперь уже полностью насладиться им. Не знаю, о чем думает Кирсанов, но он подходит ближе и кладет ладони мне на колени. – Ян, что за тайну ты хранишь, что даже в «официанты одного дня» записался?
- Захотелось попробовать вкус взрослой жизни, - пожимаю плечами. Не буду же я ему во всех подробностях рассказывать, что убиваю каждого члена организации, которая стояла за взрывами на полигоне в тайге двенадцать лет назад. – Попробовал. Не понравилось.
- Значит, - он усмехается, ладонями поглаживая мои колени. Стараюсь не обращать на это внимания, хотя от его прикосновений по всему телу бегут электрические разряды. Ни с одним из своих партнеров я не ощущал ничего подобного, впрочем, я и спал-то с ними лишь за тем, чтобы подобраться к Доку. - Больше никогда в жизни не будешь работать, Долгов? Я разочарован.
- Буду, - ухмыляюсь. Я и сейчас работаю, но не буду же рассказывать ему, что у моего работодателя есть лицензия на убийство, которой я и пользуюсь. С каждым убийством я все ближе подбираюсь к Доку. С четырнадцати лет он стал моей навязчивой идеей. - Только экономистом в компьютерной фирме.
- Ян, а теперь серьезно. Сейчас ты ведешь себя как подросток, которого друзья-приятели спросили о том, как ему секс с самой отпадной девчонкой в вузе, - Дмитрий Олегович внимательно заглянул мне в глаза. Казалось, он видит меня насквозь. В какой-то момент я даже забыл, как дышать.
- Так я же и есть подросток, - улыбаюсь, обнимая Кирсанова за шею. Первый раз делаю это по собственному желанию, а не потому что нужно без свидетелей убить очередного извращенца. С Дмитрием Олеговичем все по другому, даже тело по иному реагирует на него. - К тому же, о девушках меня спросить не могут. Я с ними не встречаюсь.
- По мальчикам? - ироничная улыбка. Не знаю, что задумал историк, но он явно не против такого близкого контакта. Даже когда я наматываю на указательный палец прядь его черных волос, он не предпринимает попытки отстраниться. - Долгов, кончай юлить. Ты меня уже втянул в свою игру, будь любезен рассказать все ее правила.
- Какая игра, Дмитрий Олегович? - удивляюсь. Причем удивлен я искренне. Только поражен я тем, что, оказывается, поцеловать человека, это значит - втянуть его во что-то. - Я Вас-то поцеловал из-за того, чтобы этот старпер ко мне не приставал. Это, скорее, уж вы меня во что-то втянули.
- Лучшая защита, это нападение? - Кирсанов снова улыбается, по доброму так. Я еще таким его не видел. Так и тянет провести пальцем по его губам, чтобы навсегда запомнить его улыбку. - А не боишься, что о твоих развлечениях узнает отец? Ты подумал, как это отразится на его репутации? Ой, прости, я забыл, в двадцать лет думают другим местом.
- Отцу все равно, - равнодушно пожимаю плечами, хотя сердце сжимается от боли. Отец уже давно ни на что не реагирует, лишь подолгу смотрит в окно, потолок или стену, размышляя о чем-то своем. Если маму он еще хоть как-то замечает, то меня для него не существует. Я ему стал не нужен с тех пор, как он увидел шрамы на моей спине три года назад. Это стало еще одной причиной, по которой я захотел уничтожить Дока. - Мы с ним живем в разных измерениях. Так что ни на что мои развлечения не повлияют.
- Ян, ты не справедлив к отцу, - начинает он тихо, но замолкает, увидев мой взгляд. Боль, разрывающая на части, и жажда уничтожить. Опасный коктейль.
- По-вашему, это нормально ненавидеть собственного сына из-за шрамов на спине, которые оставил какой-то ублюдок?! - зло бросаю я и сильнее, чем надо, сжимаю его волосы в своей руке. Историк морщится, но терпит. Он только отводит взгляд, разглядывая мои губы. Невольно облизываюсь.
- Он ненавидит тебя из-за шрамов? - вижу, что Кирсанов удивлен. Его руки ложатся мне на бедра, и я, не выдержав, закусываю губу. По телу проходит новая волна возбуждения. Медленно киваю, и он продолжает. - Ему настолько отвратителен твой любовник?
- Если бы, - усмехаюсь, чувствуя, как чужие ладони сдавливают мои бедра. Ревнуете? Я рад. Не хочу Вас ни с кем делить. - Если бы он был моим любовником. Но он всего лишь тот, кто сломал мою жизнь и забрал все то, что я любил.
- Сука ты, Долгов, причем конкретная! - восклицает Дмитрий Олегович, после чего затыкает мне рот поцелуем. Дрожу в его руках, несмело отвечая на поцелуй, приоткрываю губы и позволяю его языку проникнуть ко мне в рот. Я еще никогда так не целовался! Еще никогда я так не терялся в ощущениях, чтобы терять ощущение реальности и таять, растворяясь в нем. Кислорода не хватает, но мне все равно. Пусть лучше я задохнусь, чем прекращу поцелуй.
Откуда такая страсть? Неужели Вы, и правда, меня так ревновали к мифическому любовнику? Тогда почему не попытались подкатить ко мне, узнав, что я по мальчикам? Улыбаюсь прямо в поцелуй. Я идиот, сказав ему об этом только сегодня, хочу, чтобы он знал об этом чуть ли не вечность.
Дышать становится окончательно нечем. Недовольно мычу, пытаясь прикусить его язык, когда тот покидает мой рот. Кирсанов ухмыляется, слизывая с уголка моей губы слюну. Вздрагиваю, вспоминая о том, с чего все началось и где мы находимся. Скажи кому, что мой самый желанный поцелуй в жизни произошел на мусорном контейнере - не поверят. Какой кретин будет лизаться на помойке?
- Блять, - облизываю губы, шальными глазами глядя на учителя. Такое состояние, будто я не целовался, а выжрал бутылку крепленого вина в одиночку. - Отпадно целуетесь!
- Какое красноречие! - смеется Кирсанов, поглаживая меня по бедрам. Тремя словами умудрился выразить и протест, и восхищение, и зависть. Да, это верх моей гениальности. Хотя, его сарказм не лучше. - Хочешь продолжения?
- Если и хочу, то Вам этого не скажу, - усмехаюсь, отпихивая его и спрыгивая на землю. Сейчас я макушкой достаю ему до носа, захочу посмотреть в глаза - придется запрокинуть голову. - Думаю, разговор окончен. Не будем заходить дальше, плохо кончится.
- Ян, - Дмитрий Олегович сжимает мое плечо, не давая уйти. Знаю, что еще ничего не закончилось. Я сказал слишком много. - Ты не пробовал даже, чтобы так уверенно говорить.
- Мне и одному хорошо, - сбрасываю его руку со своего плеча. Я думал, он о другом поговорить хочет, но раз об этом - увы, но нет. Мне отношения не нужны, и так позволил себе лишнего. - До понедельника, Дмитрий Олегович.
- Ты пытаешься дотянуться до звезды, которой не существует, Долгов, - Кирсанов прижимает меня к стене, внимательно глядя мне в лицо. Не знаю, что он хочет на нем увидеть, но глаза на всякий случай закрою. Искушений будет меньше. - Избавься от иллюзий и попробуй жить для себя.
- Вы так говорите, словно знаете, что я чувствую. Но это вряд ли, - упираюсь руками ему в грудь. Не хочу ничего слышать, потому что он прав. Только он не знает одного: я жив благодаря этим иллюзиям. - Дайте пройти. Я не собираюсь отказываться от своей мечты.
- Хочешь стать покойником? - открываю глаза. Он злиться. Таким я его тоже не видел: за полчаса стояния на помойке я узнал о нем больше, чем за два года в университете. - Неужели ты не понимаешь, что через пять-десять лет тебе это надоест. Ты разочаруешься в своей жизни. А потом захочешь покончить с этим, убив себя. Скажи, разве я не прав?
- Это не ваше дело, Дмитрий Олегович! - срываюсь на крик, сжимая его футболку пальцами. Так хочется, чтобы он ушел. Но тело и сердце хотят обратного. Бесит. - Даже если это правда, то я дойду до конца.
- Тогда начни с малого, расскажи мне правду, - он отходит на шаг назад. Киваю, направляясь к выходу из переулка. Это не уличный разговор: хочет узнать правду, пусть следует за мной.

***

С семнадцати лет я живу один. Отец сделал все, чтобы не видеть того, кто напоминает ему о трагедии на полигоне. Он купил мне квартиру и регулярно перечислял на открытый счет в банке огромные суммы денег. В отличии от других, он не отрекся от меня.
Огромная по современным меркам трехкомнатная квартира за три года стала для меня чем-то большим, чем просто домом. Огромный холл с кремовыми обоями, светло-коричневым паркетом и навесным белоснежным потолком прямо с порога вгонял моих редких гостей в ступор. Резная мебель из белого дорогого дерева заставляла их и вовсе почувствовать себя в музее. Это заслуга мамы, она основательно поработала над дизайном всех комнат и нежилых помещений.
- По твоим хоромам и не скажешь, что отец тебя терпеть не может! - Дмитрий Олегович тихо присвистнул, входя следом за мной в квартиру. Еще больше он удивился, когда я кинул куртку прямо на трюмо у зеркала, хотя вешалка для верхней одежды была абсолютно пуста.
- Он любит меня на расстоянии, - усмехаюсь, стягивая с себя ботинки и разбрасывая их по коридору. Позже поставлю на место, когда Кирсанова выпровожу. - Чай или кофе? Ммм, или чего покрепче?
- Виски тридцатилетний выдержки устроит? - в одних носках иду на кухню, включая везде на своем пути свет. Некогда темный коридор предстает во всем своем великолепии. - Подарок отца на совершеннолетие.
- Ты собрался угостить меня виски, которое стоит тридцать штук?! - Дмитрий Олегович стягивает пиджак и бросает его на мою куртку. Невольно улыбаюсь, дурной пример заразителен? - Может обойдемся чем-то более дешевым?
- У меня иного нет. Весь бар состоит из родительских подарков по случаю той или иной годовщины, - дарить эксклюзивные напитки вполне в духе моих предков. В их круге общения такое считается нормой, а я привык. К тому же, вот и случай представился. - Есть еще коньяк "Hennessy Ellipse" и еще что-то, я уже не помню.
Включаю верхний свет на кухне. Светло-серая плитка, которой покрыта стена в той части комнаты, где готовят, неровно поблескивает. Кухонные столы безупречно-черного цвета, к навесным шкафчикам прикреплены светильники, которые в темное время суток окрашивают помещение в фиолетовые тона. Плита и разделочные столы находятся в центре кухни, как раз над ними и висит основная лампа, которая сейчас заливает комнату дневным светом. Во второй части кухни находится обеденный стол и барная стойка. Мрачно, не спорю. Но мне нравится.
- Чувствуйте себя как дома, Дмитрий Олегович, - ключом открываю дверцу бара, предлагая учителю самому выбрать напиток по вкусу. Подойдя к холодильнику, вытаскиваю из его недр нарезку копченой колбасы, пакет апельсинового сока и минеральную воду. Все это богатство ставлю на край обеденного стола и с интересом наблюдаю за Кирсановым.
- Легко сказать, да трудно сделать, - смеется историк. Он долго изучает содержимое бара, наконец, извлекая на свет бутылку виски. - Ты живешь, как в музее. И при этом просишь, ничему не удивляться.
- Уж извините, что есть, - улыбаясь, беру с подноса на стойке два стакана и ставлю их к закуске на стол.

- Рассказывай, Ян, во что ты ввязался, - мы пьем уже по второму стакану виски. К этому моменту я даже не много позабыл, ради чего пригласил своего лектора по истории к себе домой.
- Это так важно? - отставляю пустой стакан в сторону. Никогда не понимал тех людей, кто считает виски вкусным. Пить можно, но удовольствия никакого. - Ладно, что Вас интересует: когда я стал педиком или когда я получил эти шрамы?
- Шрамы. И почему из-за них ты не общаешься с отцом? - Дмитрий Олегович разливает по стаканам янтарный напиток. Не могу оторвать взгляда от его пальцев, сжимающих горло бутылки. Хочется почувствовать их прикосновение на своей коже.
- Они у меня с восьми лет, - закрываю глаза, вспоминая тот злополучный день. - Мы с матерью мотались по всей стране следом за отцом. Полигоны, военные базы, выстрелы, кровь. Все это я видел с малолетства. Но однажды, когда отца по работе занесло в таежный регион, на полигон напали. Нам с мамой повезло, что папа предусмотрел в нашем доме запасной выход. Он-то нас и спас. По туннелю в горе мы выбрались на лесную поляну, где нас ждал наемный убийца. В общем, из одной ловушки мы попали в другую. Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы не Док. Он появился в тот момент, когда тот мужик собирался мне высадить мозг. А дальше я не помню ничего. Очнулся - гипс.
- Никакой романтики, - вздохнул Кирсанов, отхлебывая добрую половину стакана. В отличии от меня, он пил эту гадость не морщась. - А твой отец за что его ненавидит?
- Док работал на антивоенную организацию. Они с отцом были конкурентами, вот и все, - и ведь ни разу не соврал. Учитель услышал то, что хотел. Делаю маленький глоток, разглядывая историка. Сейчас, на не трезвую голову, можно было позволить себе подолгу смотреть на него. - Вот, собственно и все, Дмитрий Олегович. Есть вопросы?
- Да. Сколько твоему спасителю было лет на тот момент? - Кирсанов залпом допивает стакан, закусывая горький напиток ломтиком копченой колбасы. Чувствую себя как на допросе у следователя, с той лишь разницей, что копов не любят, а я историка почти люблю.
- Как мне сейчас, наверное, - пожимаю плечами. Я вообще не понимаю, зачем ему это нужно знать. - Зачем Вам это?
- Значит, шрамы у тебя с восьми лет, получается, с тех пор прошло уже двенадцать лет. Твоему Доку сейчас должно быть чуть больше тридцати... - задумчиво говорит Дмитрий Олегович. Я лишь согласно киваю. Староват для меня, но ничего.
- Зачем вам это? - перебиваю его. Не хочу, чтобы кто-то кроме меня копался у меня в голове. С каждой секундой я все больше сомневаюсь в том, что принятое мной решение - верное. - Мне психолог не нужен!
- Интересно. Ты ведь самая загадочная личность во всем университете, - замираю. Значит он просто воспользовался моментом? Это ведь, наверно, круто похвастаться, что целовался с самим Долговым. А я поверил, дурак.
- Забавно, - холодно, почти с ненавистью смотрю на учителя, вставая со стула и направляясь ко входной двери. Нет, все же мой выбор был правильным. Док, и только он. - Значит, Вы тоже запали лишь на мою внешность и недоступность? А я был о Вас другого мнения. Жаль, что Вы такой же, как и вся толпа.
Щелкаю замком, лишь с третьей попытки открывая дверь. Руки дрожат. А чего я хотел после двух с половиной стаканов выпитого двенадцатипроцентного виски? Распахиваю дверь.
- Прощайте, Дмитрий Олегович. Экзамен по истории я буду сдавать комиссии, другому преподавателю. - Как ты только с таким характером живешь, Долгов? - Кирсанов серьезен. Я рад, что он не возмущается: получается, что я был прав на его счет. Уже на пороге он оборачивается и смотрит на меня. - Я спрашивал, потому что мне было интересно. К экзамену учи правление Бориса Годунова и Николая Второго, по этим царям любит гонять Лаврова. И зазубри новаторства Петра Первого - это излюбленная тема Николаева.
- Спасибо, - коротко киваю, протягивая ему пиджак. Решил таким образом извиниться передо мной? Но такая помощь - лишняя. Не боитесь, что я все расскажу о слабых местах преподавателей? - Пиджак не забудьте.
- Ян... - я вздрагиваю, когда он касается моей руки, чтобы забрать свою вещь. Одно касание, а столько ощущений. Не хочется, чтобы он уходил. К черту прошлое, восвояси будущее. Зачем мне человек без лица, когда прямо напротив меня стоит самый желанный учитель университета? Похоже, мое тело лучше меня знает, кто ему нужен. Поднимаю взгляд на историка: уйдет - буду жить только разумом, останется - дам себе второй шанс. "Обернется, значит любит", как в романе-эпопеи Толстого.
Дмитрий Олегович смотрит на меня, внимательно, стараясь разглядеть что-то в моих глазах. Усталость, гнев, ненависть, боль, растерянность, горечь, затаенная надежда - что из этого вас интересует?
- Что? - голос звучит отстраненно. С такой интонацией обычно разговаривают со стеной, но никак не с человеком. Но с совестью я разберусь позже, как только закрою дверь за ним.
Дмитрий Олегович качает головой и, наконец, забрав у меня пиджак, шагнул за порог. Руке тут же стало прохладно в том месте, где несколько секунд назад была ткань - вместе с этим стало холодно и на душе. Закрываю глаза, чтобы набраться смелости и закрыть дверь. Я не буду никого останавливать. Хотят уйти - пусть. Тихо, даже шагов не слышно. Шум лифта, голоса в соседней квартире - все есть. Но не шаги. Столь тихо не смог бы уйти даже ангел.
Открываю глаза и замираю. Дмитрий Олегович насмешливо смотрит на меня, словно взглядом хочет сказать: "Ну, я же говорил!" Кирсанов улыбается, после чего резко прижимает к двери спиной и грубо целует. Ни капли былой нежности, осталось лишь желание обладать. Остался...
Кусаю, пытаясь прекратить поцелуй. Все это неправильно. Слишком быстро. Я столько лет шел к цели, чтобы, когда осталось совсем ничего до конца, взять и отступить. Позорно проиграть желаниям тела. Сжимаю пальцами ткань футболки на его груди, то ли пытаясь оттолкнуть, то ли прижать ближе. Укус придал только лишь больше страсти поцелую. Закрываю глаза, сдаваясь в плен его рук и языка.
- Ян... - он шепчет мое имя, покрывая поцелуями шею. Горячо, нестерпимо жарко. Одной рукой зарываюсь в темные волосы, требуя не останавливаться. Я еще никого не хотел так сильно. Запрокидываю голову, позволяя его губам прихватить меня за кадык. При желании, он может мне разодрать горло, и я не буду сопротивляться.
Рубашка летит на пол, комом опускаясь у ног. Чувствую его обжигающие холодом руки у себя на груди. От такого контраста по телу проносится дрожь. Огонь и лед. Две стихии, которые уничтожая, никогда не смогут друг без друга. Задыхаюсь, плавясь в этом ледяном огне.
Дергаю его за волосы, заставляя запрокинуть голову. Языком скольжу по его губам, не спеша углублять поцелуй. Пытаюсь запомнить вкус его губ. Никотин и виски, немного копчености. Никакой романтики со вкусом ванили и клубники, о которых пишут в книгах. Кусаю нижнюю губу, разрывая на нем футболку - так нестерпимо хочется коснуться его.
- Ян, не сейчас... - шепчет мне в губы, легко целуя после каждого слова. Царапаю его спину, оставляя на нем свои следы. - Мы слишком пьяны...
- Пользуйся моментом, - еще один укус. Хочу его. Прямо здесь. Прямо у распахнутой двери. Но он прав. Если переспим сейчас, то завтра будем сожалеть. Я не верю в любовь. Не доверяю людям. Чувства - лишь обман.

Темно-зеленые шторы раскачиваются на ветру. Из распахнутого окна спальни на нас смотрит луна. По всему полу, покрытому черным ковром, разбросаны подушки зеленого и ярко-салатового цветов. Полосатое покрывало тех же цветов сбилось в ком у ног. Такого беспорядка спальня еще не знала: я никого к себе не водил.
- Долгов? - лениво поворачиваю голову в сторону учителя. Он лежит совсем рядом, опершись на локоть и подперев голову рукой. Второй рукой он гладит меня по груди и животу, вырисовывая на них мое имя. Так хорошо мне не было никогда и ни с кем. - Я рад, что именно сегодня пошел в тот ресторан.
- Дмитрий Олегович, - получается как-то укоризненно произнести его имя. Отворачиваюсь, стараясь избежать очередных признаний и вопросов. Это все лишнее. Мне не нужны ни слова утешения, ни обещания. Завтрашнее утро разобьет счастье сегодняшнего вечера на мелкие осколки. - Давайте обойдемся без всех этих телячьих нежностей. Ни мне, ни Вам они не нужны. Я не девчонка, чтобы благодарить меня за секс, которого у нас, к слову, не было.
- Дурак ты, - чувствую улыбку в его голосе. У него, что, действительно, иммунитет на все мои колкости? Другой бы мне уже давно врезал, и был бы прав. - В тебе столько злобы на весь мир, что за ней ты не видишь очевидного.
- Я хочу отомстить, - голос дрогнул. Я сам не верю своим словам. Все свое желание найти Дока, я всегда объяснял себе тем, что люблю его. А тут, сорвавшиеся с губ слова, объяснили все гораздо проще. - И вы правы. До его звезды я никогда не дотянусь, потому что мне она не нужна. Я ее просто уничтожу.
- Ты не убийца, Ян. Поэтому не бросайся просто так обещаниями, - Кирсанов обнимает меня за талию обеими руками, прижимаясь голой грудью к моей обнаженной спине. Грустно улыбаюсь, но поправить его не имею права. Я ввязался в ту игру, из которой нельзя выйти. - Живи настоящим.
- Дмитрий... - собираюсь сказать очередную глупость. Точнее, он ее расценил именно так. Но меня перебивают.
- Дима, для тебя Дима, - Кирсанов прикусывает меня за ухо, языком исследуя ушную раковину. Прикрывая глаза, теряю ощущение реальности, проваливаясь в сон.

@темы: ориджинал, мы будем драться, чтобы жить

---

Мы будем драться, чтобы жить. Часть 1. Chapter 1.

Автор:  -Dino_Cavallone-
Фандом: ориджинал.
Рейтинг: NC-21.
Тип: слеш.
Пейринг: Дима/Ян.
Жанр: детектив, романс, философия, повседневность.
Размер: макси.
Статус: в процессе.
Саммари: В восемь лет я впервые побывал в костлявых лапах Смерти. В семнадцать лет решил отомстить тем, кто маленькому мне устроил тот Ад. Ничто не мешало мне убивать одну марионетку за другой до тех пор, пока по случайному стечению обстоятельств я не поцеловал собственного учителя истории. Вот тут и начались проблемы...
О героях можно прочесть тут: информация и внешность главных героев.

Chapter 1. Враг, словно призрак без лица.

Мы будем драться, чтобы жить
За тех, кто первым был убит,
Враг словно призрак без лица,
Мы будем драться до конца.
Ария «Машина Смерти».

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

Глава 1. Враг словно призрак без лица.

Все в этом мире не постоянно. Одна эпоха приходит на смену другой. Античность, Средневековье, Эпоха Возрождения, Новое Время. Одна цивилизация сменяет другую. Греция, Македония, Римская Империя. Все, рано или поздно, приходит в упадок. И почему за всю тысячелетнюю историю людям еще не надоело создавать что-то новое, зная, что оно не вечно? Зачем мы, воя от бессилия в школе, стараясь заучить все эти имена и фамилии, создаем еще больше трудностей будущим поколениям, оставляя после себя в истории еще больше действующих лиц?
- Ян, - отрываю взгляд от кристально чистого листа конспекта, глядя на окликнувшую меня впереди сидящую девушку. Кажется, зовут ее Света, ну, или что-то созвучное. Миловидная шатенка с ярко-голубыми глазами. Ничего так, но если оценивать, то я не дал бы ей и пяти из десяти возможных баллов. – Ты что сегодня делаешь?
- Дай подумать, - иронично протягиваю я. Раздражает и бесит. Что больше? Не знаю. Но ведь знает, что я отказываю всем, кто меня куда-либо зовет. Но, видя выражения глаз той или иной красотули и этот гребанный лучик надежды в них, меня клинит. Сразу появляется желание издеваться. – До трех часов я учусь, с трех до четырех часов – добираюсь домой, с четырех до шести – учу лекции, - с трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Девушка, закусив губу, с нетерпением ждет ответа. Забавная, она каждую пару сидит передо мной и еще не выучила, что я всем отказываю? Или верит в то, что она такая особенная. Плевать. – С шести до семи часов вечера я ем, потом полчаса смотрю новости по телевизору, затем душ, тоже на полчаса. С восьми до десяти – валяюсь в кровати, личное время, знаешь ли…
- Долгов! – Света качает головой, явно не довольная моим поведением. Она все также спокойна, даже не обиделась на мое пренебрежение. Странно, другие уже убегали в слезах. – Еще раз повторяю свой вопрос, чем ты занят сегодня вечером?
- Я уже сказал, - недовольно пожимаю плечами. Не понимаю, чего ей от меня надо, раз не на свидание зовет. Или таким ходом пытается привлечь мое внимание? Не прокатит. Я уже давно ни с кем не встречаюсь. – Учусь я вечером, понимаешь?
- Ну, тогда, думаю, что тебе не трудно будет объяснить мне экономику? – она бросает на меня взгляд из под челки. Совсем сдурела напрашиваться ко мне домой? Я даже обалдел от такой наглости. Лишь удивленно смотрел на нее. – Поможешь?
- Нет, - ухмыляюсь. Уж что-что, а я не тот человек, кто занимается благотворительностью. Мне вообще на нее пофиг. Вот, к примеру, я даже в Макдональдсе не буду покупать картофель фри лишь потому, что на него действует акция: «Подари детям жизнь». Надо им, так пусть сами и собирают. – Не по адресу, с этим к Хаматовой иди, а я – не Мать Тереза.
- Бесчувственный ты, - вздыхает девушка и отворачивается. Я же снова принимаюсь гипнотизировать взглядом клетчатый лист в блочной тетради. Кто я такой, чтобы говорить людям такое? Да, никто, по сути. Такой же представитель молодежи, как и они. Но с той лишь разницей, что в отличие от них я знаю с детства, с пяти лет, что такое запах пороха и смерти. Я знаю цену жизни, а они - нет. Поэтому мне плевать на всех, я сам по себе. Ян Долгов, избалованный деньгами богатого папочки - таким меня считают все. Заносчивый, самовлюбленный, эгоистичный, нелюдимый, язвительный - это все я.
Да, вот с этим я уже согласен. И при всем при этом девушки не дают мне прохода. Интересно, почему все они, без исключения, любят плохих мальчиков?
- Долгов, - медленно поднимаю взгляд на доцента кафедры истории. Дмитрий Олегович Кирсанов. Он единственный, чье имя я запомнил. Красивый, даже по моим меркам. Вот уж с кем я мог бы посоревноваться в популярности у девчонок. На его лекции ходят все: и парни, и девушки. Смотрю на него, ожидая, чего ему понадобилось. - Здесь?
- А как вы думаете, Дмитрий Олегович? - усмехаюсь, ловя взгляд серых глаз. Он какое-то время изучает мое лицо, после чего рисует галочку в своем журнале. За два года, что Кирсанов читает лекции на нашем потоке, он все также спокойно реагирует на все мои выпады. Кажется, что его вообще невозможно вывести из равновесия. - Вы же знаете, как я вас люблю.
- Договоришься ведь, Ян, - Дмитрий Олегович лишь улыбается, продолжая по фамильно опрашивать присутствующих студентов. Это скучно, я снова изучаю лист тетради, изредка бросая взгляд на лектора.
Высокий, правда, сейчас этого не видно, так как он сидит. Сегодня на нем обычные серые джинсы и синий джемпер, из под которого торчит ворот небрежно застегнутой рубашки. Длинные до плеч черные волосы собраны в высокий конский хвост, лишь на лоб спадает несколько удлиненных, но не достающих до хвоста прядей. Среди них есть одна седая, она самая длинная из всех и моя самая любимая. Не знаю почему, но мне всегда было интересно, почему он ее не закрасит или не отстрижет. Да и как-то она не вязалась с его обликом. На вид ему не больше двадцати пяти, откуда в таком возрасте седина?
- Ян, разрешаю тебе меня сфотографировать и поставить на заставку телефона, - Дмитрий Олегович пристально смотрит на меня. На его губах ироничная улыбка. - А то у меня такое ощущение, что еще немного, и вы меня взглядом раздевать начнете.
- Вот только на заставку? - притворно обижаюсь я, скрещивая руки на груди. Задумчиво скольжу взглядом по нему, нет, на заставку телефона еще рано. - Вынужден вас разочаровать, но я по девчонкам сохну. Я вас, конечно, люблю... Но как учителя, - ухмыляюсь и нарываюсь на то, чтобы остаться в кабинете после пары.

***
12 лет назад. Полигон.

Зима. Ветер завывает в трубах допотопных деревянных домов, в которых пришлось обосноваться семьям военных. Старые, уже давно не топившиеся печи, в трубах которых уже несколько поколений птиц успешно вили свои гнезда, плохо спасали от январской вьюги. Казалось, что вот-вот, еще немного, и шквальный ветер сдует часть крыши, а следом, и сам дом.
- Мама, почему так холодно? – темноволосый загорелый мальчик ежится, еще больше закутываясь в овчинный тулуп, который принес с работы отец. – Почему нам дали такое отвратительное жилье? Почему не могли дать дом такой же, какой был в прошлый раз?
- Ян, ты задаешь слишком много вопросов, на которые у твоей мамы нет ответов, - стройная женщина устало смотрит на сына, откладывая в сторону ухват и закрывая заслонку печи. Она и сама не знает, почему в этот раз их послали в такие жуткие природные условия. Утешало только одно, мужу за это должны были хорошо заплатить. Присев рядом с сыном на край бревенчатой скамьи, она обняла его, прижимая к себе. – Хочешь, мы можем с тобой что-нибудь почитать.
- Не хочу, - отрицательно качает головой маленький Ян, прижимаясь к матери и сжимая тонкими ручонками ее теплую руку. Непонятно отчего, но ему страшно. Как будто вот-вот произойдет что-то страшное. Он слишком мал, чтобы анализировать эти факты, поэтому льнет к матери, как к твердыне, которая всегда сможет его защитить. – Где папа? Почему он не возвращается? Уже поздно…
- Маленький мой, - женщина целует ребенка в лоб, чувствуя, как он дрожит. Главное, чтобы не заболел. А все остальное они переживут. Тепло улыбнувшись, она посмотрела в зеленые глаза сына, - папа скоро вернется. Он починит ракету и вернется, а потом будет рассказывать тебе, как его помощник-лоботряс не смог правильно прикрутить гайку.
- Мне страшно, - тихо шепчет мальчик, еще крепче сжимая мамину руку. Мать лишь вновь целует его в лоб, отстраняясь и начиная спешно накрывать на стол. Ей так легче. Она всегда так делает, когда начинает волноваться за мужа. – Ян, помоги, пожалуйста. Принеси из погреба картофель.
- Конечно, - мальчик быстро стягивает с себя тулуп и бежит к люку в полу. Все, что нужно, чтобы попасть в погреб, это поднять крышку в полу. А затем просто спуститься по трем дощатым ступенькам вниз. Дернув чугунную ручку на себя, Ян со скрипом открыл люк, собираясь уже спуститься в погреб, когда, прерывая свист ветра, раздался звук выстрела и, всего лишь на секунду, темное небо озарила золотистая вспышка. Испуганно оглянувшись, ребенок взглянул на побледневшую мать. – Что это?
- Наверное, проверяют работоспособность орудия, - запинаясь, отвечает женщина. Плохое предчувствие сжимает ее сердце. Пятясь к сыну, она обнимает его за плечи, подталкивая к погребу. Там безопасно. – Давай вместе поищем картофель?
- Мама, ты уверена? – встревоженно спрашивает Ян, беспрекословно спускаясь в погреб. Он никогда не видел маму такой встревоженной, и ему было страшно. И даже уже ее руки, лежащие на его плечах, не могли заставить его чувствовать себя в безопасности. – Мама?
- Тише, милый, тише, - шепчет женщина, закрывая крышку люка над их головами и зажигая тусклый свет. Она знала, что рано или поздно, это должно было произойти: муж предупреждал ее об этом. А потому, каждый раз принимая дом, он осматривал его на наличие подземных помещений и учил жену пользоваться потайными ходами. – С нами все будет хорошо. Ты не мог бы нажать вот на ту банку в стене, которую я никогда не разрешала тебе трогать?
- Ого, вот это да! – забыв о недавнем выстреле, восхищенно выдыхает Ян, смотря, как стена с всякими соленьями отползает в сторону, открывая его взору черную шахту, конец которой таял в темноте. – А почему вы с папой мне этого не показывали?
- Солнышко, я тебе потом все расскажу, хорошо? – мама подтолкнула сына к темному проходу, ступая на спасительную тропу следом за ним. Толстая стена закрыла путь отступления, едва не прищемив подол юбки. – Давай, иди вперед. Я буду двигаться за тобой, придерживая тебя за плечо. Хорошо, милый?
- Да, мама, - мальчик кивнул, расставляя ручки в стороны и начиная двигаться на ощупь вперед, пальцами касаясь мерзлой земли. Было страшно, особенно из-за того, что впереди была лишь тьма. – А долгом нам идти?
- Не долго, - Ян по голосу почувствовал, что мама улыбнулась. Если мама улыбается, то с ними точно все будет в порядке. Теперь он, уже ничего не боясь, двигался вперед. Дух приключений полностью захватил его.

- Мама, впереди свет! – обрадованно воскликнул Ян, замирая. Ему казалось, что они шли целую вечность. И теперь, когда он смог разглядеть конец пути, его сердце радостно забилось. От яркого света в конце тоннеля защипало глаза. Зажмурившись, мальчик снова почувствовал руку матери, которая подталкивала его вперед.
Теперь двигаться было куда легче, свет в конце пути освещал каждую неровность под ногами. Ян побежал, когда в конце тоннеля стало можно разглядеть белую поляну, сплошь укутанную снегом. Выбежав из пещеры, мальчик оглянулся назад и испуганно вскрикнул. Весь небосвод, некогда черный, теперь полыхал всеми оттенками красного и оранжевого цветов. Полигон горел, и на фоне страшного заката можно было разглядеть черные точки вертолетов, которые кружили над пепелищем.
Мать бросилась к сыну, испуганно глядя туда, где прожектора вертолетов что-то выискивали в огне. К ее горлу подступил комок: вся жизнь рушилась на глазах. Она знала, чем занимался ее муж, но всегда верила в лучшее. Верила, что трагедия минует их семью. Но теперь, когда от главы семейства, вероятней всего, остался лишь пепел, женщина не знала, что делать. Положив руки на плечи ребенка, мать прижала его к себе, боясь потерять и его. Холод, царивший на улице, волновал ее сейчас меньше всего. Ни она, ни сын не чувствовали пронизывающего до костей ветра.
- Долго же вы шли, - тишину поляны нарушил чей-то холодный, лишенный всяких эмоций голос. Ян испуганно оглянулся, ища его обладателя. На дальнем краю поляны, там, где начинались деревья, стояла черная фигура. Она медленно приближалась. Вскоре можно было услышать скрип снега под ногами приближающегося мужчины. Правой рукой мужчина сжимал ствол пистолета, а левую руку держал в кармане. – Я уже думал, что вас либо завалило, либо вы горите заживо в том пепелище на горизонте. Но, видимо, Бог услышал мои мольбы, и вы живы.
- Кто вы? – Ян вздрогнул, услышав тревогу в голосе матери. Обернувшись к ней, он смог разглядеть, как ее взгляд хаотично бегает по поляне, ища что-то. Каждый раз, когда они переезжали с одного полигона на другой, муж всегда придирчиво осматривал черный ход и пригонял к его выходу черный внедорожник, способный проехать по снегу, так и по пустыни. Сейчас поляна была пуста: не было видно даже колеи, оставленной шинами, если бы автомобиль кто-то отогнал. – Что вам нужно?
- Зачем тебе мое имя? – подошедший к ним мужчина усмехнулся. Его улыбка была настолько жуткой, что Ян вскрикнул и упал на снег. Незнакомец перевел на него взгляд. Таких жутких глаз мальчик не видел никогда: один глаз был покрыт какой-то пеленой, и в нем не было зрачка (только через несколько лет мальчик узнает, что так выглядят глаза у слепых людей). Второй глаз был карий, но в нем было столько злости и ненависти, что по телу мальчика побежали мурашки. – Ребенок? Жаль, но мне придется убить и его. Но, так и быть, я буду добр, и пристрелю его первым, чтобы не мучился.
- Кто вы? – мальчик почувствовал слезы в голосе матери. Яну очень хотелось задрать голову и посмотреть на маму, чтобы убедиться, что ему это послышалось, и все не так уж и страшно. Но, взгляд мужчины приковывал его к месту, ребенок боялся отвернуться и даже шелохнуться. Неужели все так плохо? Он слышал такую тревогу в голосе мамы лишь раз, когда отец ей по телефону сообщал о смерти его старшего брата, которого Ян так никогда и не увидел. В бессилии он сжал в кулаке горсть снега и кинул его в мужчину, стараясь попасть в лицо. Мальчик в ужасе переводил взгляд со своей цели на свою руку, на которой остались крупинки быстро тающего снега.
- Ах, ты, сучонок! – облаченный во все черное мужчина ударил ребенка в грудь, оставляя на светлом джемпере грязный отпечаток подошвы армейского сапога. Их убийца разъяренно смотрел на смельчака. Казалось, ему доставляет удовольствие издеваться над слабыми. Мальчик проехался по снегу, испуганно зажмурившись. Ян боялся, что за первым ударом последует и второй, и третий. И сил, чтобы защитить маму и себя, у него нет. А ведь он должен спасти мать. – Хотел пристрелить тебя раньше, чтобы ты не мучился, но…
- Кто вы? – мать упала на колени, содрогаясь всем телом. Неужели она сама вывела сына из одной смертельной ловушки в другую? Она была бессильна. Их противник, хоть он и был один, был вооружен. Черный ствол пистолета блестел, освещенный пламенем небосклона. Она хаотично соображала, что можно сделать, чтобы сохранить жизнь хотя бы сыну. Только сейчас она поняла, какой была дурой, когда отказалась брать уроки самообороны и стрельбы из пистолета у своего мужа. – Зачем вам убивать нас?
- Приказ, - пожал плечами мужчина, наслаждаясь испугом матери и ее сына. Наведя дуло пистолета на ребенка, он ему подмигнул, после чего нажал на курок. На секунду и мальчик, и женщина поверили в то, что убийца передумал. Но звук выстрела разорвал тишину, эхом разносясь по тайге. Красные капли окрасили снег в алый цвет. Ян громко заорал, зажимая простреленную ногу. Пуля прошла на вылет, что еще больше усиливало и боль, и кровотечение, чем, если бы был один прострел.– Прости, сынок. Это, чтобы ты не рыпался, когда я буду расстреливать твою мать.
- Ч-что? – Ян уже не кричал, а шипел. Боль пронзила все тело и никак не желала проходить. Однако страх за мать был куда сильнее, он смог ненадолго притупить ноющую боль в ноге. Если бы он мог быть чуть-чуть сильнее, то смог бы встать, подобно герою боевика, и закрыть женщину собой. Но, все, что он мог сейчас, это смотреть на то, как убийца медленно приближается к его маме, наводя на нее пистолет. – Не трогайте ее!
- Еще одно слово, и я прострелю тебе язык! – теперь мужчина был зол. Он развернулся обратно к мальчику, который при всем своем желании не смог бы ничего сделать. Но его бесило то, что кто-то оказался настолько силен духом, что, не смотря на свою беспомощность, все равно стремился помешать ему. Дуло пистолета снова было наведено на ребенка. Только теперь незнакомец целился в голову мальчика. Глаза мужчины налились кровью, и он сам весь как-то побагровел от ярости. – Чем больше ты будешь молчать, тем дольше будешь жить!
Ян зажмурился, ожидая каждую долю секунды услышать выстрел. Но его не было, отчаявшись ждать, мальчик приоткрыл один глаз, затем другой, глядя на смотрящего сквозь него убийцу. Тот смотрел на кого-то или на что-то позади него. И рука с пистолетом дрожала, словно его хозяин увидел привидение, как минимум.
- Кто дал тебе право решать? – еще один голос. Из пещеры. Ян, превозмогая боль и страх, оглянулся назад. У входа в пещеру стоял парень, его лицо скрывал капюшон и тень от свода пещеры. На нем была темно-синяя куртка и коричневые штаны, к поясу которых были прикреплены два массивных кинжала. Чуть выше колена на обеих ногах была закреплена кобура. На левой руке парня был бинт, центр которого уже успел окраситься в красный цвет от раны под повязкой.
- Тебя же уже должны были убить! – мужчина быстро перевел дуло пистолета с ребенка на вновь прибывшего гостя, выстреливая без предупреждения. Теперь его уже не интересовали ни женщина, ни ее отпрыск. Противник, что пришел после них, был куда опаснее. И его требовалось ликвидировать. А потом можно убить и предыдущих гостей, уже ставших свидетелями не только пожара на полигоне, но и убийства. Парень уклонился, быстро перемещаясь в пространстве, будто не его ноги увязали в снегу.
Ян восхищенно смотрел на юношу, пытаясь перебороть свой страх того, что пуля все же попадет в того, кто стал призрачной надеждой на спасение. Оказавшись у убийцы за спиной, их спаситель ловко резанул чем-то острым по его горлу. Мужчина захрипел, пытаясь свободной рукой зажать рану на горле. Кровь сквозь его пальцы фонтаном лилась на снег, а вместе с алой жидкостью жизнь покидала тело.
- Как видишь, отделался простреленной рукой, - юноша оттолкнул от себя труп мужчины, брезгливо вытирая окровавленное лезвие одного из кинжалов о снег и возвращая его на место. На его губах играла улыбка превосходства. Он победно оглядел поляну, замечая сгорбившуюся на коленях женщину и восьмилетнего мальчишку, у ног которого растекалась лужа крови. Чертыхнувшись, парень бросился к распластавшемуся на снегу ребенку, зажимая рану на его ноге левой рукой. – Потерпи, маленький.
- Что все это значит? – голос женщины дрожал. Она подняла взгляд: ее лицо было белым, почти таким же, как снег у нее под ногами. Глаза были красными, а слезинки застыли на лишенных крови щеках. Взвизгнув, она бросилась к сыну, прижимая его к себе и пытаясь оттянуть его от юноши, который свободной рукой рвал низ брюк ее чада, чтобы осмотреть рану.
Их спаситель замер, ловя взгляд женщины. Ян не знал, что они разглядели в глазах друг друга, но мать как-то быстро успокоилась, перестав тянуть его на себя и позволяя юноше кинжалом распороть его штаны и осмотреть сквозное ранение. Мальчик плотно сжал зубы, чтобы не издать ни звука и выглядеть храбрым. Таким же, как и сам незнакомец, что спас ему и маме жизнь.
- На базу напали. Ваш муж жив, но, боюсь, что очнется не скоро. Ваш сын – герой! – парень улыбнулся. Только сейчас Ян смог разглядеть, что лицо юноши скрывает черная маска, какие носят на маскараде. Но его глаза мальчик обязательно запомнит на всю жизнь. Цвет расплавленного серебра, с зеленоватыми крупицами у самой дужки зрачка. Такого цвета не бывает у людей. Во всяком случае, он никогда не видел за те девять не полных лет, что жил на свете. Вытащив из кармана целый чистый бинт, парень принялся перевязывать ногу ребенка, шепча какие-то ласковые слова мальчику. Только Яну казалось, что этими нежностями юноша, скорее, пытается успокоить себя, нежели его.
- Это я вижу и без вас, - холодно проговорила мать, требуя больше конкретики. Слава Богу, муж жив! Но, она обязана знать и то, что ожидает их в дальнейшем. И уж тем более, кем является этот странный парень, который, не моргнув, у нее на глазах перерезал горло человеку, а теперь дрожащими руками пытается перебинтовать ногу ее сыну. Убивает, но при этом боится крови. – Вы мне лучше расскажите, кто был это мужчина, и кто вы?
- Он наемник, хотя мы и из одной организации, - нехотя проговорил спаситель. Встав и подхватив ребенка на руки, он посмотрел на мать. Ян практически тут же прикрыл глаза, проваливаясь в обморок. Потрясение и боль окончательно обессилили его. Юноша тем временем сделал несколько шагов в сторону леса, туда, где совсем недавно стоял несостоявшийся убийца. Обернувшись, парень внимательно посмотрел на мать. – Вставайте, я отведу вас к внедорожнику. Уезжайте отсюда как можно быстрее, скоро здесь будет нечем дышать.
- Что значит «из одной организации»? – нахмурилась женщина, вставая и следуя за спасшим их юношей. От него исходило что-то такое, отчего становилось абсолютно спокойно на душе. Он не был похож на того, кто в следующий момент попытается расстрелять их. Но в голове не укладывалось, как их спаситель и убийца могут работать на одну структуру. Они же совсем разные!
- Его наняла та же организация, в составе которой нахожусь и я. Моим приказом было уничтожить базу, на которой работал ваш муж. Его приказ был страшнее. Он должен был уничтожить все семьи военных, чьи мужья и жены знали об эксперименте. Но этот ублюдок решил похоронить и меня там же, - парень ускорил шаг, пробираясь к замаскированному среди деревьев внедорожнику. Женщина вскрикнула, узнавая в черном автомобиле тот, что каждый раз при переезде показывал ей муж. Открыв заднюю дверь, юноша сгрузил мальчика на мягкое сидение, разворачивая его к себе спиной. – Вы можете меня, как любить, так и ненавидеть. Но в мои планы не входило уничтожение людей, поверьте.
- Я уничтожу тебя! – тихо прошептал Ян, сжимая рукав куртки парня и не давая ему отойти от машины. Юноша вздрогнул. Он совсем не ожидал, что ребенок так скоро придет в себя и услышит обрывок их разговора. Обернувшись к нему, мальчик сосредоточенно посмотрел на то ли спасателя, то ли жестокого убийцу. – Покажи свое лицо, чтобы я смог тебя запомнить и найти.
- Через двенадцать лет я сам тебя найду, - также тихо отозвался юноша. Последним, что почувствовал Ян, проваливаясь в новый обморок, было острое холодное лезвие, резанувшее его по спине в районе лопаток.

***

- Ну, и чем ты объяснишь свое поведение? - Дмитрий Олегович стирает с доски схему Бородинского сражения, которую рисовал половину урока, наглядно объясняя нам, кто и где стоял. Каждое сражение он так красочно рассказывал и описывал, словно сам был там! Вот поэтому я и запомнил его сразу. - За два года, Ян, уже можно было понять, что твои выходки на меня не действуют.
- А вы решили, что я для вас стараюсь? - приторно-сладко тяну я, бессовестно усаживаясь на стол первой парты. Еще одна причина, по которой он мне нравится - все, чтобы я ни сказал ему, останется только между нами. Он единственный, кто воспринимает меня серьезно. - Ошиблись вы, Дмитрий Олегович. Я на публику работаю.
- Вот публике и объясняй это, Долгов, - абсолютно спокойно произносит он, без интереса скользнув по мне взглядом. Как бы я ни старался, он никогда не ведется на мои провокации. Даже обидно, что мы с ним только флиртуем. Если бы не одно «но», я бы точно захотел его, как минимум, поцеловать. Но данное четыре года назад обещание не позволяет сделать этого. На условность «учитель-ученик» мне вообще плевать, за пределами дверей вуза она стирается. - А меня прекрати поедать взглядом каждую пару. Ты только скажи, и я приму любую позу из твоих фантазий. Сфотографируй меня и дрочи, на здоровье, себе дома.
- Даже если я попрошу вас встать раком и засунуть себе в задницу указку? - снова хожу по краю лезвия, балансируя на грани. При других обстоятельствах я бы обязательно перешел с ним условность "учитель-ученик", но, не в этой жизни. Хищно улыбаюсь, бросая на него хитрый взгляд. Не смотрит, словно и во все забыл, что я тут перед ним распинаюсь. - Это так, для общего развития моей фантазии.
- Так ты попробуй, попроси, - он смеется, садясь на стул и скрещивая руки на груди. Интересно, а что будет, если я действительно попрошу его это сделать? Собираюсь уже открыть рот, чтобы, и правда, предложить это сделать, но во время прикусываю язык. Не хочу, чтобы и он во мне разочаровался.
- Вынужден вас разочаровать, - медленно тяну каждое слово, заметив в его взгляде заинтересованность. Хитро улыбаюсь, хотя сердце сжимается от боли и воспоминаний. Но меня так и тянет проверить одну вещь, его реакцию. - Но мое сердце отдано другому...
- И кому же, Ян? - его голос звучит праздно, словно я собрался сообщить ему прогноз погоды. Неужели вы не удручены и расстроены? Нет, в его взгляде только усталость. Даже удивления нет. Словно это нормально, когда парень влюблен в парня.
- Ему, - я быстро спрыгиваю с парты, поворачиваясь к Кирсанову спиной и задирая свою рубашку, демонстрирую ему загорелую спину. Чувствую, что он в замешательстве. Разумеется, не каждый день вам двадцатилетний парень будет показывать изуродованную шрамами спину.
Слышу шорох шагов за спиной. Готов поспорить, он встал, чтобы одернуть мою футболку. Только не проще ли было попросить об этом? Дмитрий Олегович стоит совсем близко, протягивает руку и касается верхнего шрама на моей лопатке. Я удивлен. Не многие решались трогать эти борозды на моем теле. По нему проходит дрожь, у Дмитрия Олеговича такие холодные пальцы, словно это не его ладонь, а кинжал из моего детства. Его указательный палец плавно очерчивает английскую букву "D", затем переходят ко второму шраму, который из множества мелких образует букву того же алфавита "О". Последний шрам - это не завершенный круг, напоминающий латинскую "C". "DOC". Эту метку мне оставил тот парень двенадцать лет назад. Я так и не смог разгадать значения этих букв.
- Код? - удивленно произносит Дмитрий Олегович, почему-то не отдергивая руку, а продолжая держать ладонь на моей пояснице. - Где же ты "E" потерял?
- Что? - я пораженно смотрю на него через плечо. Мало того, что он слово задом наперед прочитал, так ему еще один шрам подавай! Не много ли хотите?!
- В английском языке слово "код" пишется с буквой "Е" на конце, - Кирсанов еще раз обводит пальцем каждую букву, лишь только после этого убрав руку. Я резко разворачиваюсь, надеясь найти на его лице отвращение или что-то подобное. Но, нет. Он улыбается. - Так что за код? На имя это не тянет.
- Это не Код, а Док! - я одергиваю футболку, все еще чувствуя прикосновение то ли лезвия кинжала, то ли его ледяных рук к своей спине. - И это прозвище.
- Вот как? - Дмитрий Олегович снова садится на стул, принимаясь за проверку чьих-то самостоятельных работ. Пару раз я даже помогал ему с этим. И сейчас бы помог, если бы через час мне не нужно было быть в другом месте. - А не будешь потом жалеть о своем шрамировании?
- Нет, я же сказал. Я его люблю, - спокойно говорю я, хотя слово "ненавижу" тоже тянет добавить. Когда-то я, и правда, его ненавидел, но сейчас...
- Не верю я тебе, Долгов, - вздыхает лектор, делая красную пометку на клетчатом листочке. Чего это он? Ему же шрамы вроде понравились. Неужели ревнует? Тогда почему за все время нашего знакомства он ни разу не намекнул даже, что мальчиков любит? Впрочем, это уже у меня крыша едет.
- Вы ревнуете? - я нагло сажусь на его стол. Вот этим я уже перегибаю палку, так далеко я еще ни разу не заходил.
- Ян, это ты у нас по мальчикам, а не я, - отстраненно говорит он. И вот почему мне сейчас неловко? Он потревожил мои воспоминания? Да, я вспомнил нож и его сильные руки. Док меня тогда долго нес до внедорожника. Или причина в том, что я стесняюсь своей любовной ненависти к спасшему меня юноше? Пожалуй, мне стыдно от того, что я вынужден обсуждать одного дорогого мне человека, со вторым, не менее важным для меня человеком. Мне хочется выглядеть в глазах Дмитрия Олеговича недоступным, а не тем, чье сердце уже кто-то покорил. - Катись, давай!

---

Я на тебе, как на войне (с) Глава 10.

Обложка:


Название: Я на тебе, как на войне
Автор:  -Dino_Cavallone-
Фэндом: One Piece
Рейтинг: NC-17
Пэйринг: Зоро/Санджи, Зоро/Юстасс, Михоук/Шанкс, Эйс/Нами
Персонажи: Роб Луччи, Кид и все мугивары.
Жанр: экшен, AU, OOC, любовь на заднем плане, философия, дектив, война
Summary: - Ты думаешь, на войне кого-то интересует твое происхождение? - мужчина в два шага сократил разделяющее их расстояние, склонившись над вмиг сжавшимся Санджи, он наградил нечестивца ледяным взглядом, - Здесь все равны. Смерть одинакова для всех, ей нет дела до твоего социального положения. Трусы же гибнут на много быстрее. У тебя есть две минуты, чтобы решишь, кто ты: трус или солдат. Время пошло.

Глава 1. Это Розыгрыш?
Глава 2. Это правда?
Глава 3. Ранен?
Глава 4. Я у тебя первый?
Глава 5. Метка?
Глава 6. Кто ты, Санджи Блэк?
Глава 7. Поиграем?
Глава 8. Ты теперь меня заколешь или застрелишь?
Глава 9. Что Вам надо?

Глава 10. Ну, раз так сказал Санджи, значит, это правда.

Глава 10. Ну, раз так сказал Санджи, значит, это правда.

Плотные серые облака заволокли небо, пряча за собой последние лучи заходящего солнца. Постепенно стих слабый ветерок, заигравшийся в кронах деревьев. Вскоре на поляне можно было услышать лишь треск поленьев в костре. Воцарившаяся тишина угнетала, сдавливала со всех сторон, норовя раздавить своей массой. От нее хотелось сбежать, но никто из собравшихся на поляне возле костра людей не решался этого сделать.
Эйс, сидя на самом высоком бревне из тех, что были свалены в кучу рядом с импровизированной кухней, ковырял тонким прутиком пепел, подталкивая его к пепелищу. Луффи методично чистил от чешуи притащенных им же окуней, вымещая на беззащитной рыбе злость на самого себя за то, что не смог спасти Робин. Чоппер скручивал и раскручивал медицинский бинт, которым до этого хотел перебинтовать руку повара. Брук, полностью погруженный в свои мысли, длинным худым, как у скелета, пальцем пытался отковырять от соседнего с ним пня кору. Усопп нервной походкой расхаживал за спинами своих товарищей, ловя то и дело на себе неодобрительные взгляды друзей. Френки сидел ссутулившись, периодически поднося к губам кружку с пивом и отпивая из нее. Нами молча стояла за спиной жениха, сжимая хрупкой ладошкой его плечо и разглядывая вытоптанную траву у себя под ногами. Санджи все также сидел на траве, прислонившись спиной к бревну, и, выпуская изо рта в воздух кольца дыма, курил, забывая стряхивать пепел, отчего тот падал ему прямо на штаны. Зоро, сидевший возле него на бревне, не моргая, смотрел в одну точку, то сжимая, то разжимая кулаки сложенных на коленях рук.
- Я хочу взглянуть на то место, где это произошло, - нарушил тишину бесстрастный и чуть хрипловатый голос Блэка. Эйс уронил прутик в огонь, Нами сильнее сжала его плечо, Усопп споткнулся, Чоппер запутался в бинте, Френки подавился пивом, Луффи выронил очищенную рыбу на траву, Брук отломил кусочек коры. Зоро же так и продолжал изучать взглядом точку перед собой, он словно не слышал того, что сказал блондин.
- Зачем? - тихо проговорила Нами, следом за Санджи нарушая получасовую тишину. Ей было непонятно, зачем еще раз возвращаться туда, если Френки уже все рассказал.
- Я хочу посмотреть на следы, - отозвался повар, ловя на себе удивленные и непонимающие взгляды товарищей. Затушив сигарету, он кинул окурок в костер, прикрывая глаза и поясняя. - Я не понимаю, почему Робин говорила о леопарда, когда в таком месте они не могут водиться. К тому же, вы сами сказали, что видели лишь огромного черного волка...
- Хочешь сказать, что Луччи был не один? - нахмурился Френки, вытирая пенную бороду рукой. – Точнее, волк и Луччи были не одни.
- Да, - кивнул Блэк, оборачиваясь и глядя на командира. Коснувшись рукой его сжатой в кулак ладони, Санджи потряс мечника, привлекая его внимание к себе и выводя из задумчивости. Ророноа вздрогнул, скользя взглядом по встревоженным лицам команды. - Робин бы никогда не согласилась на условия Луччи, если бы против троих бойцов были лишь мужчина и животное. Френки, я ведь прав, вы бы с Усоппом и Робин смогли убить их быстрее, чем вражеский командир отдал бы приказ?
- Д-да, - подумав, ответил конструктор, ставя на землю, пустую кружку и пряча отрыжку в кулаке. Тряхнув головой, мужчина оглядел всех собравшихся, после чего пожал плечами. - Только есть одна проблема, кроме археолога никто не умеет читать по следам...
- Я умею, - сухо проговорил повар, вставая и засовывая руки в карманы. Он был полон решимости действиями подтвердить свои слова прямо сейчас. - Меня Зефф научил когда-то.
- Только сейчас, вряд ли, что-то получится найти, - заметила Нами, чувствуя какое-то напряжение, повисшее между блондином и Френки. - Ночь на дворе. Если мы сейчас пойдем туда, то рискуем затоптать все улики.
- Она права, - кивнул Зоро, вставая следом за Санджи, и, перешагнув через ствол дерева, на котором сидел, направился к своей палатке. Остановившись, он обернулся. - Завтра с утра Усопп, Санджи и я идем на ту полянку, где все произошло. Эйс остается за главного, и чтобы к нашему возвращению лагерь был сложен, и все были готовы двинуться в путь.
- Что это значит? - встревожился Чоппер, укладывая грязный бинт к себе в карман. Он первый раз заговорил за эти два часа, что прошли с ужасной новости.
- Мы принимаем их вызов, - Ророноа зевнул, усталым взглядом обводя собравшихся. - И завтра же выдвигаемся. Чем неожиданней атака, тем выше у нас шанс выиграть сражение.
- Получается, мы будем играть по их правилам? - озвучил терзавший всех вопрос Брук, тоже вставая со своего места и дергая за ухо заскучавшего от всех умных разговоров Луффи.
- Это пусть они так думают, мы же напишем свои условия боя, - усмехнулся командир, разворачиваясь и удаляясь в сторону палатки. – Эйс, ты сегодня спишь в палатке Нами. Именно спишь, а не растлеваешь мою младшую сестренку. Понял?
***
- Эйс, Нами, можно я посплю с вами? – Чоппер осторожно отодвинул полог палатки в сторону, заглядывая внутрь. Мальчик явно чувствовал себя лишним, но ночевать одному в палатке ему не хотелось, а идти спать к Зоро и Санджи – опасно. – Усопп ушел спать к Бруку и Френки, они там очередную пушку конструируют. Ну, а с Луффи вообще спать невозможно…
- Конечно, Тони, проходи, - Нами улыбнулась, укрываясь с головой одеялом. Из-за отсутствия Робин, она чувствовала пустоту в палатке, и даже Эйс не мог этого сгладить, подруги ему не заменить. – Волнуешься?
- Без Робин плохо, - вздохнул маленький доктор, осторожно раскатывая на полу свой спальный мешок, который до этого был закреплен у него за спиной. Эйс не удержался и растрепал светлые волосы Чоппера, стараясь хоть так подбодрить самого младшего члена их отряда. – Неужели там произошло что-то настолько страшное, что Робин предпочла сдаться без боя?
- Кто знает, - пожал плечами Эйс, растягиваясь на одолженном у Робин мешке и прикрывая лицо шляпой. По нему было трудно сказать, как сильно он переживает и о чем думает. Но то, что он не улыбался, как делал это прежде, наводило на не радужные мысли. – Пусть с этим разбирается Зоро, ну и два олуха, которые пойдут с ним.
- Эйс, ты не прав! – шепотом возмутился Чоппер, укоризненно глядя на старшего товарища. Даже Нами обернулась, бросив на жениха осуждающий взгляд. Его неприязнь к Санджи начинала раздражать. – Ну, во всяком случае, - смутился доктор, - Санджи точно не бесполезен. Он столько всего знает, что нам с тобой и не снилось!
- Вот именно! – огрызнулся Эйс. Сам Санджи его не раздражал. Бесило его лишь то, что Блэк уверенно заменял собой Кида для Зоро. Юстасс был весьма странной личностью, но его искренняя любовь к Ророноа подкупала. И старший Мугивара не мог не переживать сейчас за него. Отсюда и возникло это чувство неприязни. – Я вот, например, не знаю, чего могу ожидать от него во время боя. Послужат ли нам его знания во благо или нет. Никто еще не доказал того, что он не приведет нас в ловушку.
- Что за чушь ты несешь? – Нами холодно посмотрела на Эйса, после чего демонстративно отвернулась от него, разглядывая брезентовую стену палатки у себя перед носом. – Я бы посмотрела на тебя, как бы ты вел себя, если бы потерял память!
- Ребята, вы чего? – непонимающе и немного испуганно пискнул Чоппер, который уже всерьез начинал корить себя за то, что пришел к ним в палатку и лег между ними. Похоже, даже с Зоро и Санджи было бы спокойнее. – Вы хотите, чтобы мы все перессорились, что ли?
- Нет, Тони, нет, - натянуто улыбнулась рыжеволосая девушка, поворачиваясь к Чопперу и сжимая его влажную ладонь в своей руке. – Ссориться никто не хочет. Но вот глупость, видимо, нести желающие есть.
- Нами! – Эйс возмущенно приподнялся на локтях так, что шляпа сползла ему на грудь, и возмущенно посмотрел на свою суженную.
***
Весь лагерь спал, готовясь к тяжелому утру следующего дня. Санджи сидел на своем мешке, так и не раздевшись, лишь сбросив обувь и обхватив руками колени. Все происходящее разительно отличалось от того, что было в его прежней жизни, точнее, в той ее половине, которую он помнил. Там не было ни взрывов ядер, ни свиста пуль, ни обезображенных кровью трупов, ни криков раненных, ни потерь друзей. В его прежней жизни были пышные балы, алкоголь, будоражащий кровь, красивые девушки и сотни блестящих музыкантов, готовых сыграть даже самую трудную мелодию, лишь бы угодить вкусу молодых танцоров. Сейчас все это великолепие меркло перед тем, что было теперь. Вся прошлая жизнь казалась фарсом. Не может быть двух совершенно разных миров. Не может…
Санджи покачал головой. Нет, могут быть такие разные жизни. Они отражение друг друга. На балах плетутся интриги, которые, порой, бывают страшнее военных планов. На войне люди убивают друг друга за правое дело своего господина, в миру – ради собственных алчных интересов. Но прошлая жизнь все равно казалась фальшивой. Словно, это сам Блэк убедил себя в том, что ему нравится танцевать на балах, привлекая к себе внимание самых прекрасных девушек высшего света и вызывая зависть у слишком порочных юношей этого самого круга.
Тяготило и то, что он никак не мог понять, почему все-таки влез во всю эту войну, как оказался на стороне Черной Бороды и почему сейчас сидит подле его злейшего врага, которому удавалось нанести самые существенные удары по армиям Тича. Санджи не мог гарантировать даже самому себе, что он будет с Зоро до конца. Он уже один раз убедился, что жизнь изменчива, и, где гарантия того, что завтра он не будет идти грудью на штыки Михоука за честь Черной Бороды или кого-то еще?
Но, было и еще одно чувство, которое не давало ему покоя. Его собственное желание быть рядом с Ророноа. Даже сейчас, находясь с ним в одной палатке, Блэку хотелось быть к нему еще ближе, хотелось коснуться его, провести рукой по двухдневной щетине у того на щеках. И это пугало. Так блондина не влекло ни к кому. Можно ли назвать это влечение – любовью? Может ли оно стать гарантией того, что Блэк уже никогда не оставит своих новых товарищей, ради собственных интересов? Да, повар привязался к каждому из собравшихся в лагере ребят по своему, особенно, к Чопперу, которого постоянно хотелось защищать от ужаса войны, который он видел в столь юном возрасте.
- Ты спать собираешься? – хрипловатый со сна голос мечника заставил Санджи вздрогнуть и отвлечься от тяжелых дум, которые не давали ему уснуть, чтобы набраться сил для следующего дня. – Что-то тревожит?
- Нет, - повар попытался улыбнуться, но это получилось натянуто. Даже в темноте Зоро мог разглядеть кислую, искривленную в ложной улыбке, мину на лице Блэка. И, если Ророноа еще ничего не сказал, это не значило того, что он не заметил. – Волнуюсь, просто…
- Иди сюда, - командир похлопал широкой смуглой ладонью по свободному месту у себя на мешке-постели, предлагая Санджи тем самым пересесть поближе. Блэк не удержался и облизнул вмиг пересохшие губы, чувствуя, как сердце забилось быстрее, разгоняя кровь и заставляя щеки повара залиться румянцем. – Так не пойдет, чтобы наш единственный следопыт завтра не смог ничего рассказать лишь потому, что у него будут слипаться глаза из-за того, что он не выспался.
- Х-хорошо, - Санджи сглотнул, зачем-то вспоминая свой вечерний поцелуй с командиром. Покраснев еще больше, он быстро пересел к Зоро, чувствуя, как чужая ладонь тут же скользнула под рубашку у него на спине, поглаживая кожу над поясом брюк. Тело тут же отозвалось предательской дрожью-волнением, предвкушая нечто-то большее.
- Наклонись, - прошептал мечник, горячей ладонью забираясь вверх по позвоночнику Блэка к лопаткам, немного надавливая и привлекая блондина ближе. Кожа под пальцами была прохладная и немного липкая от пота, что означало одно: повар нервничал.
Первый поцелуй вышел несколько скомкано: губы Санджи скользнули по обветренным губам Зоро и ткнулись тому в подбородок, целуя двухдневную щетину, которая уже была заметна на щеках и подбородке Ророноа. Упираясь одной рукой в плечо мечника, а второй – в угол тонкого матраца мешка, Блэк еще раз коснулся губами колючего подбородка, запоминая ощущения и поднимаясь короткими поцелуями выше, к губам командира. Санджи почти невесомо коснулся губами его губ, в ожидании того, чтобы Зоро втянул ртом воздух, раскрывая его. Прихватив зубами нижнюю губу мечника, повар несильно прикусил ее, немного оттягивая на себя. Не дав Ророноа осмыслить того, что из ведомого в отношениях Блэк превратился в лидирующего, блондин проскользнул в рот любовника, кончиком языка скользя по кромке зубов, словно дразня.
Зоро все крепче прижимал Санджи к себе, одной рукой гладя того между лопатками, а второй, зарывшись в светлые мягкие волосы, не давал повару разорвать томительно нежный поцелуй, который опьянял своей томительной медлительностью, словно их языки впервые знакомились друг с другом, переплетаясь в страстном танце страсти.
Перекинув правую ногу через Зоро, Санджи оседлал его бедра, прижимаясь всем телом к мужчине, что-то неразборчиво мыча в поцелуй и прикрывая глаза, подернутые поволокой. Теперь контакт стал еще плотнее, словно нет между ними нескольких слоев одежды и одеяла, которым укрыт мечник. Руки Зоро медленно прошлись по плечам Санджи, натягивая до предела белую выбившуюся из-за пояса брюк рубашку, почти до боли сжали ребра, будто стремясь раздавить, и замерли на бедрах, стискивая их до той степени, что к утру должны были проявиться синяки.
- Ах… - приглушенный, немного сиплый из-за недостатка кислорода в легких вздох сорвался с приоткрытых и жадно хватающих воздух губ повара, который оторвался от влажных, но таких желанных, губ командира. Отвернувшись и пытаясь восстановить сбившееся дыхание, Блэк позволил мокрым от слюны губам Зоро оставить влажный след у себя на шее и перейти к шее, к горлу, где была самая чувствительная зона на его теле.
Сердце, казалось, сейчас выскочит из грудной клетки, так сильно его удары отдавались в ушах. Зоро, ловко подмяв под себя потерявшегося в ощущениях любовника, покусывал кожу на кадыке, вылизывая горло и оставляя собственнические следы на шее. Кожа, где ее касались губы мечника, горела, еще храня на себе их тепло. Нежные, почти невесомые поцелуи, - словно это бабочка касалась его своими крыльями, а не шершавые и обкусанные губы Ророноа, - чередовались с поцелуями-покусываниями, которые животной похотью отдавались болезненной тяжестью внизу живота.
- Сядь, - тихий, но такой властный при этом голос заставил повара безоговорочно подчиниться, словно это был вовсе не Санджи, дерзящий на каждое слово своего командира. Сейчас Зоро превратился для него беспрецедентного лидера, который знал, как заставить блондина задыхаться от желания.
Повинуясь, Блэк сел, цепляясь влажными пальцами за плечи мечника, все еще спрятанные под грубой тканью военной рубашки. Обнимая любовника за шею, Санджи даже не сразу заметил, как пуговицы собственной рубашки сдавались, позволяя Зоро быстро вытаскивать их из петель. Повар лишь вздрогнул, когда ткань поползла с его плеч, а потом и вовсе отлетела в другой угол палатки.
Снова откинувшись на спину, Санджи потянул Зоро за собой, прижимая его голову к своей груди, к тому ее месту, где бешено колотилось сердце. Легкий поцелуй около левого соска заставил Санджи застонать, а потом и вовсе выгнуться, обхватывая ногами талию мечника, когда губы любовника обхватили твердую бусинку, посасывая и покусывая.
Совершенно забывшись, Санджи лишь сильнее вжимался в тело Зоро, уже не стесняя и демонстрируя ему свое желание и готовность позволить делать с собой все, что угодно, лишь бы это желание не исчезало, а, наоборот, усиливалось. Грубые, почти не знающие нежности, ласки командира, заводили, сводили с ума, лишая разум последних доводов в пользу того, чтобы остановиться.
- Ох… - стон непроизвольно сорвался с губ блондина, когда губы мечника прошлись в считанных миллиметрах от пояса его брюк, задевая светлую дорожку из кучерявых волосков, сбегающих вниз и прячущихся в штанах. По телу пробежала дрожь, стоило ладони Зоро накрыть член Санджи, уже во всю сочащийся смазкой под тканью армейских штанов.
Накрыв приоткрытые губы блондина своими, мечник потянул язычок молнии на брюках любовника вниз, подцепляя пуговицу и вытаскивая ее из петель, он провел горячей ладонью по пульсирующему от едва сдерживаемого желания члену, все еще скрытому под нижним бельем. Санджи поплыл, толкаясь бедрами навстречу руке Ророноа, которая теперь почти до боли сжала чувствительную плоть.
- Да… - прошептал Блэк, запоздало отвечая на поцелуй командира и совершенно непристойно разводя ноги, лишь бы только такие сладострастные ощущения продлились как можно дольше. Подцепив указательным пальцем резинку трусов, Зоро приспустил их вниз вместе с мешающимися брюками, тут же обхватывая влажный от смазки член рукой и грубо проводя по нему ладонью вверх, а затем вниз, выдавливая из головки еще немного смазки.
- Перевернись… - срывающимся от желания голосом прошептал Ророноа, отрываясь от припухших губ повара и прикусывая раскрасневшуюся мочку левого уха.
Санджи вздрогнул, догадываясь, что последует после этого. Он как-то уже забыл думать о том, что Зоро, наверняка, мучают те же плотские проблемы, что и его. Повар последнее время вообще воспринимал мир так, что он вертится вокруг него, доставляя миллиард приятных и почти незнакомых ощущений, которые ему дарили прикосновения любовника. О том, что тому, возможно, так же хочется ответной ласки, он не задумывался.
Путаясь в собственных штанах, Санджи кое-как перевернулся на живот под тихий смешок командира, который быстро стягивал с себя рубашку и, ни капельки не смущаясь, расстегивал собственные штаны, которые сами поползли с бедер вниз, стоило мечнику расстегнуть ремень и пуговицу.
Как бы Санджи не хотелось, но попросить Зоро быть более нежным он не решился, стойко стискивая зубы, когда головка члена любовника ткнулась между его ягодицами, надавливая на сморщенное и ничем не смазанное колечко ануса. Давление усилилось, заставляя тугие мышцы растягиваться и впускать в себя вначале головку, а затем и сам пенис.
- Такой тугой… - прошептал ему на ухо Зоро, мокрой от пота грудью прижимаясь к не менее влажной спине Блэка, продолжая вторгаться в его тело. Обхватив член Блэка ладонью, Ророноа сделал несколько быстрых движений рукой по стволу, отвлекая повара от болезненных ощущений между бедер. – Я и забыл…
Когда пульсирующая между ног боль начала доставлять удовольствие, Санджи не заметил. Только всхлипы перестали быть надрывными, граничащими с плачем, что дало беззвучную команду мечнику начать двигаться быстрее, задевая головкой члена какую-то особенную точку внутри любовника, отчего тот рефлекторно еще сильнее сжимал его пенис внутри себя и приглушенно стонал, прогибаясь в пояснице от удовольствия.

- Теперь ваш единственный следопыт сможет хорошо видеть следы, но вот наклоняться ему будет противопоказано, - усмехнулся Санджи, лежа на плече Зоро и чувствуя, как его рука поглаживает его по пояснице. Приятная истома охватила все тело, и Блэк чувствовал, что еще немного, и он уснет.
- Как раз-таки наклоняться тебе больно не будет, но вот ходить… - Ророноа усмехнулся, тут же целуя блондина во влажные волосы на макушке, словно извиняясь. Несильно хлопнув любовника по заду, мечник привлек его внимание к себе, не давая тому уснуть раньше времени. – Кто-то говорил, что не разговаривает после секса!
- Что? – поперхнулся Санджи, не сразу вспоминая их давний разговор.
***
- Да у вас королевский завтрак! – воскликнул Кид, выходя из-за деревьев с той стороны поляны, откуда когда-то пришли и сами члены отряда. В этот раз на эксцентричном мужчине были самые обычные черные штаны и белая не заправленная в штаны свободная рубашка, через правое плечо был перекинут пиджак, который Юстасс заботливо придерживал пальцами все той же руки, не позволяя ему свалиться.
- Привет! – Эйс в приветственном жесте поднял руку, не забывая жевать пожаренную на углях рыбу. Широко улыбаясь даже с набитым ртом, темноволосый парень с веснушками на носу, похлопал по бревну рядом с собой, приглашая старого друга присесть. – Какими судьбами к нам?
- Проведать зашел, - усмехнулся рыжеволосый мужчина, садясь на предложенное место. Оглядев собравшихся возле костра людей, он с грустью отметил, что Зоро нет, а Санджи стоит к нему спиной, что-то колдуя над дымящимся костром и совершенно не обращая внимания на его приветствие. – А где Зоро?
- Не знаю, - Эйс пожал плечами, оборачиваясь и радостно махая рукой появившейся из палатки Нами. Девушка лишь коротко кивнула обоим мужчинам и, хитро улыбнувшись, направилась к повару, который тихо поприветствовал ее, протянув ей дымящуюся тарелку с рыбой и салатом. – С утра его еще никто не видел…
- Он у Френки в палатке, - ответил на заданный вопрос Блэк, оборачиваясь к парням и протягивая Киду тарелку, на которой был аппетитный кусок окуня и немного салата. Санджи двигался медленно, словно у него что-то болело, что для цепкого взгляда Юстасса не осталось незамеченным. – Пулемет осматривают новый.
- Спасибо, - рыжеволосый мужчина коротко кивнул, принимая из рук блондина тарелку и откусывая от предложенного угощения кусок. – Вкусно! Что у тебя с координацией движений? Ты стал каким-то медлительным…
- Все с ним в порядке, - вместо Санджи отозвался Зоро, появляясь из палатки Френки в сопровождении раскрасневшегося и не выспавшегося Усоппа. Командир был сегодня полностью экипирован, не хватало только походного рюкзака за спиной и винтовки наперевес. – Перестань его задирать.
- Что? – Юстасс поперхнулся, чуть не подавившись зажатым за правой щекой куском рыбы. Он искренне не понимал, где командир нашел в его словах издевку над поваром, который, похоже, тоже ее не углядел.
- Зоро, все в порядке. Что такого в том, что Кид интересуется моим самочувствием? – неловко улыбнулся Санджи, отчего-то краснея и уж как-то слишком резко застегивая воротник армейской куртки у горла. – Не надо меня защищать.
- Ну, - Ророноа усмехнулся, садясь на свободное бревно и беря свою тарелку с едой у растерявшегося от такого всеобщего внимания блондина. – Тогда ответь нам всем, что творится с твоим самочувствием, раз в моей защите ты не нуждаешься.
- Отчего же, - Блэк улыбнулся, отдавая блюдо с едой удивительно тихому Усоппу, который во все глаза смотрел на него, словно повар и являлся той самой пушкой-пулеметом, который они с Френки создали. – Вчера застудил поясницу и шею, а сегодня проснулся с болью во всем теле из-за этого. Не волнуйтесь, если потребуется сражаться, то я смогу. На мою физическую подготовку это никак не влияет.

- Ты думаешь, что я поверил в то, что ты застудил себе спину? – зло зашептал Кид, помогая Блэку отмывать от жирных пятен в ручье грязные тарелки и котел. Все были удивлены, когда именно Юстасс вызвался помогать с этой работой повару, но под хмурым взглядом Зоро возражать и оспаривать это не решились. Санджи оставалось только вздохнуть и направиться к природной раковине. – Трахался с командиром?
- Ну, и что с того? – блондин пристально посмотрел на соперника, не забывая методично намывать в ручье тарелку за тарелкой, в отличие от Кида, который все еще купал в ручье одну единственную посудину. – И знаешь, мне понравилось. Особенно, когда он мне позволил себя поиметь!
- Что?! Он не мог… - побледнел Юстасс, сжимая пальцами край тарелки, да так, что та пошла трещинами. Ревность и обида затуманили разум. – Он никогда не бывает снизу…
- Это он тебе сказал, - ухмыльнулся Санджи, собирая чистые тарелки и, закусив губу, встал, превозмогая резанувшую поясницу боль. – А со мной решил попробовать, как видишь.
- Ты думаешь, что я так просто отдам его шлюхе Черной Бороды? – вскочил на ноги Кид, быстро сокращая разделяющее их расстояние. С трудом сдерживаясь, чтобы не подпортить смазливое лицо блондина синяком, он лишь бросил полный ненависть взгляд в его сторону и прошел мимо, намеренно задевая плечом. – Мы еще посмотрим, кого он выберет после всего, когда война будет выиграна!
- Воспользуешься его обещанием? – сощурился повар, следуя за мужчиной в сторону лагеря, в котором полным ходом шли сборы.

- С какой это радости ты ему рассказал о нас? – Кид стоял, спиной прислонившись к дереву и скрестив на груди руки, и наблюдал за разминкой мечника. Когда-то, это было его любимым занятием, сейчас же хотелось убить командира его же оружием.
- А это было тайной? – равнодушно отозвался Ророноа, делая замах, а потом выпад. Присутствие Юстасса раздражало. Его недовольная физиономия совершенно не вдохновляла к продолжению тренировок. – Он спросил, я рассказал. Тем более, что он и так о многом догадался сам.
- И это стало поводом для того, чтобы лечь под него? – прошептал рыжеволосый мужчина, задыхаясь от пронзившей сердце ревности. Ему Зоро никогда не рассказывал ни о чем, даже если он спрашивал. А тут, какому-то сопляку, не пробывшем на войне и месяца, командир выкладывает их общий секрет.
- Что? – мечник удивленно обернулся. Потому что то, что сейчас выдал разведчик было нереальным, Ророноа показалось, что он ослышался или понял того не так.
- Санджи сказал, что ты лег под него, позволив себя трахнуть, - по слогам повторил Кид, прищурившись, глядя на замершего командира. В сердце затеплилась надежда, что наглый повар соврал, сыграв на своем знании их отношений с Зоро.
- Ну, раз так сказал Санджи, значит, это правда. Не вижу смысла скрывать очевидного, - пожал плечами Зоро, возвращаясь к прерванному занятию. – Кид, я хочу, чтобы ты пошел с нами осматривать поляну…
- Хорошо…

@темы: zoro/sanji, fanfiction,, nc-17,, one piece,, sanji,, zoro,, ZoSan,, ван пис,, зоро,, зоро/санджи,, ЗоСан,, нц-17,, санджи,, фанфики,

---

One Piece. Кинолента. Глава 8.

Название: Кинолента
Автор:  -Dino_Cavallone-
Пэйринг: пока Зоро/Санджи.
Персонажи: Луффи, Эйс, Крокодайл, Мистер 1,2.
Рейтинг: PG-15
Жанр: АУ, возможный ООС, никакого флаффа, юмор, яой
Дискламер: не мое (хотя идея фика все же моя)
Статус: в процессе
Summary: Съемки сериала, слова с подтекстоми, что из всего этого следует.

Пролог + Глава 1. Предпосылки
Глава 2. Открытие
Глава 3. Признай, что я тебе нравлюсь
Глава 4. Конкурент
Глава 5. От ненависти до любви
Глава 6. Мы встречаемся
Глава 7. Ссора и условия

Глава Восьмая. Что бывает, когда рушится план.

Глава 8. Что бывает, когда рушится план.

Вечер незаметно опустился на город, заглядывая в раскрытые окна домов, пробегая по скверам и прячась в темных переулочках между домами. Полуденного зноя, как не бывало, редкие прохожие кутались в кофты и толстовки, ежась от сбивающего с ног шквального ветра. Начиналась гроза.
- У нас осталась одна неделя, чтобы решить эту проблему, - ничего не выражающим голосом проговорил Зоро. Сейчас, развалившись на диване, ему хотелось только спать. Но Санджи, который, подобно маятнику от часов, мерил комнату шагами, уснуть не позволял. Его ворчание отвлекало и раздражало.
- Вот ты и решай, а через неделю это уже будут только твои проблемы, - зло отозвался блондин, замирая у окна и занавешивая его тюлевыми шторами. В комнате стало тут же темно и неуютно. Так же, как и на душе у самого повара, который винил во всем случившемся лишь своего любовника, который не мог потерпеть до их номера в отеле и предпочел заняться сексом прямо на кухне ресторана. – Ровно через семь дней я выхожу из игры, и отмываться от двойного позора придется тебе в одиночку.
- Ты думаешь, что эта пленка не ударит по твоей репутации? – Зоро прикрыл ладонью глаза, когда Санджи прошел в другой конец комнаты и нажал на выключатель, разом включая все пять ламп дневного света. – Ошибаешься. Крокодайл сделает так, чтобы не осталось равнодушных. К тому же там, на пленке, ты делаешь все добровольно, не забывай об этом…
- Откуда он вообще узнал, что мы будем трахаться именно в ресторане? Это просто невозможно! – Блэк сел в ближайшее кресло, закрывая лицо руками и тяжело дыша. Ему не верилось, что, только приблизившись к исполнению своей мечты, он рискует все потерять и уже больше никогда не достигнуть этого предела. – Ведь можно же что-то сделать…
- Можно. Но ты на такое вряд ли согласишься, да и мне не улыбается еще несколько лет выносить твой вздорный характер, - равнодушно отозвался Зоро. В сложившейся ситуации тоже были свои плюсы: не стал звездой Голливуда, зато карьера порноактера обеспечена. А там, будешь хорошо работать, и до Олимпа Славы недалеко.
- Я уже согласен на любой вариант, лишь бы цифровая видеозапись не просочилась в телеэфир и не стала массово распространяться на дисках, - Блэк запустил руки в волосы, растрепывая их еще больше. Сердце быстро забилось, в надежде, что все его проблемы скоро кончатся. – Говори.
- Мы с тобой так и остаемся любовниками. С той лишь разницей, что встречаться будем теперь не три недели, а как минимум три года. И это еще не все, - Ророноа сел на диване, широко зевая. Если первую часть решения задачи повар воспринял на удивление спокойно, то вот как он отреагирует на вторую часть условия, было загадкой. – В одном из своих интервью мы оговариваемся, что ради прикола снялись даже у самого Сира, чтобы доказать всю серьезность чувств друг к другу…
- Хочешь сказать, что я добровольно должен признать, что трахался на камеру? – Санджи снова закрыл лицо руками. Теперь уже точно нельзя было понять, о чем он думает в данную минуту. Зоро напряженно ждал, вглядываясь в фигуру в кресле. Спустя несколько минут давящей тишины Блэк откинулся на спинку кресла, пальцами сжимая шерстяную обивку подлокотников. – И что будет, если я это признаю?
- Крокодайл не сможет нас шантажировать. Ну, или что-то подобное, - пожал плечами мечник. Спокойствие Блэка его настораживало: либо тот действительно смирился со сложившейся ситуацией, либо, еще немного, и нужно набираться терпения, чтобы пережить очередной эмоциональный всплеск повара. – Насколько я знаю, еще никто не осмеливался заявить Сиру, что он поспособствовал развитию отношений. Все, почему-то, предпочитают либо до последнего отрицать факт компромата на себя любимого, либо выплачивают гаду огромные суммы, чтобы сохранить честное имя.
- То есть, ты хочешь сказать, что еще никто не осмеливался бросить вызов Крокодайлу? – Санджи заинтересованно посмотрел на Ророноа, отчего последний готов был поклясться, что во взгляде любовника прочел холодную решимость и огонь борьбы, граничащий с ненавистью и презрением. – Но почему именно три года мы должны с тобой поддерживать отношения?
- Да, Сира бояться. Его может припугнуть только тот, кто сильнее его самого. В нашем случае тот, у кого влияния больше. А таковым мы с тобой не обладаем, - Зоро оглядел пол возле дивана, взглядом ища оставленную там бутылку пива, которое он пил перед тем, как они сели смотреть подарок Крокодайла. Подхватив бутылку, мечник залпом осушил ее содержимое, ладонью вытирая губы. – Потому что поклонникам потребуется около года, чтобы принять нашу с тобою связь. На это и рассчитывает Крок: стоит нам расстаться, как он пустит в массовый тираж видеозапись. Еще год понадобиться для того, чтобы Сир утратил к нам интерес. И того, уже два года. Ну, и год, чтобы наши отношения дали трещину…
- А разве Михоук не обладает большим влиянием, чем Крокодайл? – Блэк поморщился, когда любовник за один глоток приговорил добрую половину пива. Но больше всего его раздражал сам факт того, что Зоро у него на глазах пьет такую гадость, как пиво. – И он ведь дружен с Шанксом…
- Нет, - Ророноа отрицательно покачал головой, снова зевая. Он был человеком действия, а не балаболом, который по десять раз проверит каждое свое действие, чтобы план стал идеальным на словах. Но, как правило, именно такие планы терпят крах. – Я не буду просить о помощи ни Михоука, ни, тем более, Шанкса.
- Почему? Разве это не проще, чем разыгрывать спектакль? – Санджи прищурился. В горле пересохло: вот сейчас бы и он не отказался от стакана пива, но последнее пиво только что выпил мечник, даже не предложив ему.
- Потому что нельзя, - Зоро отрицательно покачал головой. Блэк готов был поклясться, что даже если бы он спросил «почему?», Ророноа бы не ответил. В этой короткой реплике было что-то такое, что сразу убивало все желание интересоваться. Повар вздохнул: если любовник захочет, то он сам рано или поздно расскажет все.
***
- Что-то вы все сегодня какие-то тихие… - Нами задумчиво оглядела собравшихся возле нее парней. Эйс сидел на столе и разглядывал мысы армейских ботинок; Санджи подпирал спиною стену, щелкая зажигалкой; Луффи стоял возле двери, словно собирался кому-то помешать проникнуть в кабинет финансового директора картины; Зоро, единственный, кто оставался прежним, спокойно дремал в кресле. – За ваш короткий отпуск что-то случилось?
- Нет! – подавленно отозвался Эйс. Коротко глянув на Нами, он снова вернулся к изучению своих ботинок. – Мы с братишкой по магазинам гуляли, вот и вымотались. Думаю, что и у наших вечно активных друзей такая же фигня. Хозяйственные и продуктовые магазины настроения не прибавляют…
- В любом случае к вечеру вы должны цвести и пахнуть так, словно только вчера были на пляже, - нетерпящим возражений голосом заявила Нами, поочередно глядя на каждого из ребят. – У вас сегодня интервью.
- Что? – Санджи удивленно посмотрел на рыжеволосую красавицу. Сил на то, чтобы как обычно флиртовать с ней в каждом предложении, у него не было. Еще вчера они с Зоро говорили об интервью, а сегодня его уже давать. Неужели Ророноа знал?
- Интервью, - спокойно отозвалась Нами, не понимая, чем вызван такой интерес. Это был уже не первое интервью для членов их проекта, а потому и вопросов уже не должно было быть. Но сегодня с парнями творилось нечто странное, и ей это не нравилось. – Вначале у Зоро и Санджи, потом у Луффи и Эйса. Вопросы стандартные, потому сложностей с ответами возникнуть не должно…
- По времени это сколько займет? – молчавший до этого Зоро внимательно смотрел на финансового директора. Нами поежилась под пристальным взглядом и предпочла отвернуться. Ей было не по себе. Даже голос вдруг стал хриплым, словно в горле пересохло. – Санджи еще ужин готовить, так что я не собираюсь терпеть приставания бульварных крыс дольше, чем это запланировано.
- Час. Потерпишь? – отозвалась, наконец, Нами, кашлянув, чтобы вернуть себе и своему голосу былую уверенность.
- Отлично. Нам этого времени как раз хватит, - Ророноа внимательно посмотрел на Блэка, словно спрашивая его о чем-то. И, дождавшись от того едва заметного кивка головой, снова закрыл глаза.
***
Весь зал, способный вместить в себя более двух сотен человек, был заполнен. Кому-то из операторов и журналистов приходилось даже стоять и ютиться на подоконниках, чтобы иметь возможность задать свой вопрос кумирам молодежи. Вспышки фотоаппаратов, черные «глаза» видеокамер, красные точки включенных диктофонов и скрип ручек по бумаге – все это когда-то казалось Санджи таким восхитительным и необходимым, что сейчас, сидя перед всеми собравшимися людьми, он не мог в это поверить. Неужели за какой-то день весь его мир мог так круто измениться: сейчас бы он с удовольствием предпочел быть малоизвестным актером, у которого нет проблем.
- Зоро, у меня вопрос к Вам, - хрупкая невысокая девушками с очками на половину лица встала со своего места, спешно поправляя прическу и заправляя черную прядь волос за ухо. Она заметно нервничала, словно была на таком мероприятии впервые в жизни. – Что у Вас общего с вашим героем в фильме? Вы так же молчаливы?
- Да, - коротко ответил Ророноа, без интереса глядя на девушку. Таких в мире сотни тысяч, поэтому ее лицо можно даже не стараться запомнить. На следующем подобном интервью ее газету уже будет представлять другой журналист. – Мой герой очень многое перенял от меня самого…
- Да они с ним, как две капли воды похожи! – не удержался от своей реплики Санджи. Уж очень хотелось просветить публику о том, что наболело за все время съемок в сериале. – Такой же грубый и мнящий себя королем водоросль!
- Что Вы хотите этим сказать? – вкрадчивый голос журналиста с первого ряда заставил Блэка вздрогнуть. Его словно окатило напором холодной воды. Искоса глянув на Ророноа, повар понял, что и тот почувствовал что-то неладное.
- Я хочу сказать, что Зоро так же бесчувственен, так же засыпает в самое неподходящее время и так же выводит меня из себя! – выпалил Санджи прежде, чем осознал, что он вообще сказал. Мужчина со страшным шрамом на лице, который тянулся ровной прямой линией от одной щеки к другой, что-то прошептал своему помощнику – темнокожему мужчине, которому следовало работать не в прессе, а вышибалой в ночном клубе.
- Санджи хочет сказать, что у нас с ним такая же любовь в жизни, как и на экране, - усмехнулся Зоро, пристально глядя на задавшего вопрос журналиста. Тот с интересом и язвительной улыбкой на лице смотрел на зеленоволосого актера, словно знал о нем такое, о чем тот мог пожалеть. – Уж Вам ли не знать, Сир Крокодайл?
- Простите? – мужчина наигранно-непонимающе посмотрел на Ророноа. Казалось, что подобного развития событий он не ожидал. Но об этом знал лишь он, его помощник и Зоро, который теперь холодно и немного презрительно улыбался, пытаясь убить Крокодайла взглядом.
- Сир, я хочу сказать, что Вы-то как раз осведомлены о наших с Санджи отношениях, - мечник выдержал эффектную паузу, позволяя притихшим журналистам перезарядить пленки в камерах, фотоаппаратах и диктофонах. – Уважаемые журналисты, я хочу официально поблагодарить Сира Крокодайла, короля порноиндустрии, за то, что помог нам с Санджи снять достойное «домашнее видео» для семейного архива.
- Вы хотите сказать, что снялись в порно? – мужчина лет сорока с выкрашенными в серый цвет волосами и двумя сигарами, зажатыми между зубами, хохотнул, озвучивая вопрос, который мучил всех собравшихся.
- Нет-нет, не в порно, - улыбнулся Санджи. Голос звучал спокойно, даже немного иронично.
Глава 8.

Усмехнувшись, он еще раз глянул вначале на улыбающегося Зоро, а затем на побелевшего от такой наглости Крокодайла, и продолжил. – Мы попросили уважаемого Крокодайла помочь нам сделать небольшой семейный архив, чтобы доказать друг другу серьезность своих чувств.
- Господин Крокодайл, это правда? – девушка с длинными до пояса розовыми волосами, собранными в два хвоста на макушке, с интересом посмотрела на представительного мужчину в первом ряду.
- Да, это правда! – довольно резко отозвался Сир, вставая и направляясь прочь из зала.

- Ребята, вы оба офигели? – Нами была зла. Санджи даже показалось, что еще немного и над ее головой соберется грозовая туча. – Вы хоть понимаете, что сделали только что?
- Сенсацию им устроили, - совершенно равнодушно отозвался Зоро, отодвигая Нами со своего пути и двигаясь к выходу из здания. Тут ему было делать нечего, а дома ждал вкусный ужин, который, правда, надо было еще приготовить.
- Пусть теперь перемывают косточки Крокодайлу, - беззаботно отозвался Санджи, улыбаясь так, словно съел миску сметаны, подобно коту. Сейчас у него было состояние человека, который только что выиграл олимпиаду, как минимум. – Всем до завтра!
***
- Крокодайл, что Вы теперь будете делать? – мужчина в розовой пачке балерины опасливо глянул на разозленного Сира, который полчаса назад вернулся с нашумевшей конференции и вот уже час рвал и метал все, что попадалось под руку. Его верный помощник, так напоминающий вышибалу, благоразумно предпочел отправиться домой, оставив своего босса своему товарищу и члену по команде.
- Ничего. Этот сукин сын ловко выкрутился! – Крокодайл скомкал чей-то контракт и швырнул его в рот камина, который с готовностью поглотил угощение, на секунду вспыхнув, словно благодаря за лакомство. – Красиво он меня сделал, не находишь, Мистер Второй?
- Но Вы же не будете отступать? – уклончиво отозвался Мистер Второй, зная, что когда Крокодайл в таком настроении согласие и несогласие с его мнением может приравниваться к расстрелу на месте. Особенно в таком случае, как сейчас. – Я прав?
- Если он думал, что я ему спущу такое с рук, то он ошибся. У меня еще остался козырь в рукаве. Ох, не хотел я им пользоваться раньше времени, но этот гад вынудил, - усмехнулся Сир, что-то набирая на клавиатуре компьютера.
- И что же это за козырь? – Мистер Второй начал даже пританцовывать от любопытства, незаметно облегченно выдыхая: Крокодайл успокоился.
- Он забыл, что мои интересы уже однажды сталкивались с интересами его брата и Шанкса. Тогда я отступил, позволив рыжеволосому стать самым крутым актером мира, а Михоуку обрести невиданную популярность в нашей стране. Но теперь… - Сир улыбнулся, намеренно томя своего подчиненного ответом. – Теперь Олимп нашего кинематографа пошатнется. И Шанкс, и Михоук лишаться своего влияния…
- Вы хотите использовать ту самую видеозапись? – прошептал мужчина в пачке, сглатывая. Если Крокодайл решился использовать старую и всеми забытую на их студии пленку, то это значит только одно – слова Зоро его задели. И задели сильно.
- Да. Они сломали мою игру, а я сломаю их жизни…

@темы: zoro/sanji, fanfiction,, nc-17,, one piece,, sanji,, zoro,, ZoSan,, ван пис,, зоро,, зоро/санджи,, ЗоСан,, нц-17,, санджи,, фанфики,

---

Фанфик-мини. Попытка №5

Фанфик написан по заявке. Что-то подобное я уже писал, но тут есть своя изюминка. К тому же, это мой первый гетный драбблик по этому аниме!

Автор: Dino_Cavallone
Фэндом: One Piece
Персонажи: Зоро/Нами, Зоро/Санджи, Зоро/Ташиги, Зоро/Виви, Зоро/Робин, Зоро/Перона
Рейтинг: PG-13
Жанры: гет, намек на слэш, романтика, юмор.
Размер: Мини
Статус: закончен
От автора: Писал по заявке ficbook.net/requests/6662. Постарался учесть все указанные там пары. Персонажи в шапке указаны в зависимости от того, как они появляются в аниме, а не когда признаются в любви!
Описание: Зоро - не только выдающийся мечник, но и сердцеед. По нему сохнут все девушки Гранд Лайна, но ни одна из них пока еще не получила взаимности...
Посвящение: Автору заявки: Liverpool8

Попытка №5

Попытка №5

Я мало кого любила.
Второй надоел, третий позабыла,
Четвертый исчез во вторник,
О первом почти ничего не помню.
Но пятый мой совсем не такой,
В его руках я таю как снег.
Меня уносит теплой рекой, в поднебесье...
ВИА Гра «Попытка №5».


Время – весьма странная субстанция: она то медленно течет, подобно сонной реке; то утекает сквозь пальцы, оставляя после себя осадок из незавершенных дел. «Все течет, все изменяется», - если выражаться словами Гераклита. Ничто в этом мире не вечно: мы рождаемся, взрослеем, умираем – этого не изменить. Кому-то суждено прожить яркую и полную событий жизнь, кто-то же будет все время оставаться в тени, влача там свое жалкое существование. Чья-то жизнь будет наполнена восторженным визгом поклонниц, чья-то – будет лишь жалкой пародией на чувства. Но все мы, до единого, влюбляемся. Даже самые жестокие люди на планете хоть раз, да любили. Пылко и страстно. С той лишь разницей, что у кого-то любовь взаимна, а у кого-то – безответна.
Жизнь Ророноа Зоро была яркой и насыщенной, что ни день – новое приключение или его продолжение. С его капитаном по-иному и быть не могло. Все бы ничего, но постоянное внимание девушек его угнетало – отказывать и разбивать сердце очередной прекрасной особе не так уж и легко; во всяком случае, ему проще было побить сто противников, чем уничтожить еще одни мечты. Но давать напрасную надежду было не в его принципах, юное сердечко поболит и перестанет, влюбившись в нового принца, который обязательно придет на его, мечника, место.

- Кто бы мог подумать, - вздохнула Нами, отходя от иллюминатора в своей каюте, которую она делила с Нико Робин, и, садясь за стол, взглянула на археолога. – Я думала, что это по Санджи будут убиваться местные расхитительницы мужских сердец, но чтобы по этому топографическому кретину - невероятно!
- Навигатор-сан, Вы ревнуете? – Робин подняла взгляд от книги, лукаво глянув на рыжеволосую кошку-воровку. Но, как бы там ни было, в одном Ведьма, - как ее величал вышеупомянутый мечник, - была права: вот уже на котором острове подряд девушки готовы были плыть следом за кораблем, лишь бы покорить сердце будущего Великого Фехтовальщика.
- Я давно заметила, что в Зоро что-то есть, - подхватила начатую женщиной игру Нами. Хитрый огонек промелькнул в ее взгляде, быстро сменившись азартом. В большинстве игр призом являются деньги, а там, где есть валюта, есть и прекрасный навигатор, который обязательно возьмет главный приз.
- Не ты одна… - археолог осторожно перевернула страницу древней книги, пальцем скользя по строчкам давно забытой письменности. Никогда не было понятно, говорит она серьезно или шутит, особенно тогда, когда ее мысли совершенном в ином времени. – Но, я бы рискнула.
- Не боишься, что Зоро откажет? – кошка-воровка хитро глянула на подругу, пытаясь понять, зачем той понадобилось участвовать в столь очевидной авантюре. Ведь понятно, что Ророноа отошьет и ее – сколько писаных красавиц старались, в их числе были даже принцессы и королевы, а Робин лишь археолог, куда ей до них?
- Нет, - пожала плечами Нико, делая карандашом очередную пометку в книге. Казалось, что даже спор не способен оторвать ее от любимого занятия – чтения. – Это же ведь так интересно! Сама попробуй…
- Значит, вызов? – Нами, азартно улыбнувшись, протянула девушке руку, чтобы заключить рукопожатие, знаменующее начало спора. Зачем ей сердце Зоро – она разберется позже, а сейчас – пари.
- Ага, - подмигнула Робин, пожав протянутую руку. Отложив книгу, темноволосая красавица взяла из стопки бумаги чистый лист, тут же написав ровным почерком в самом центре одно единственное слово: «ЗОРО». – Предлагаю, - пояснила она свои действия, - для начала разобрать ошибки тех особ, кто уже удосужился свататься к нашему объекту спора.
- Интересное начало пари, - улыбнулась рыжеволосая Ведьма, с интересом глядя на первое имя несостоявшейся невесты мечника.

Ташиги.
Он разбил ее сердце в первую же минуту их знакомства – высокий, статный, мускулистый. Его сильные мозолистые руки, загрубевшие после постоянных тренировок с мечом. Его холодный, как сталь, взгляд. Зеленый цвет его волос, непривычный глазу, добавлял образу еще большей загадочности. А уж как он ловко отмыл полы во всем корпусе Дозора! Правда, после этого стал бегать от нее. Но, ничего.
- Ташиги, ты уверена? – Смокер, закинув ноги на стол, курил сразу три сигары, задымив весь свой кабинет. – Как вы с ним хоть познакомились?
- Он спас меня, - пролепетала сжавшаяся в комок девушка, нерешительно глянув на своего командира. Глаза предательски щипал густой дым. – И помыл все полы в отделении Дозора…
- Ах, вот в чем дело, - усмехнулся своим мыслям дозорный, выпуская изо рта еще оду струйку густого сизого тумана. – А не проще ли будет, просто поблагодарить его за сей подвиг?
- Нет, не проще, - уперла руки в боки Ташиги, глотнув от возмущения слишком много воздуха и тут же закашлявшись. – Мне он нравится!
- Не нравится мне то, что ты задумала, - зевнул Смокер, разворачивая кресло к окну и разглядывая проплывающие по небу облака. Что-то ему подсказывало, что через два дня его подчиненная будет реветь ему в рубашку. – Ты уверена, что он не откажет? Как мне помнится, он бегает от тебя…
- Так это, потому что он стесняется, - широко улыбнулась Ташиги, вызывая лишь вздох командира, который поднял руку и помахал ей, показывая, что разговор окончен. – Вот увидите, все будет хорошо!

- Зоро… - Ташиги стояла в переулке между серовато-белыми стенами однотипных домов. Не самое подходящее место для признаний в симпатиях, зато тут они одни. И плевать, что Зоро не ее искал, а просто заблудился. – Ты мне нравишься! – выпалила на одном дыхании девушка, пользуясь моментом, пока Ророноа не развернулся и не ушел.
- А Смокер об этом знает? – лениво поинтересовался мечник, словно ему не в чувствах признавались, а котенка предлагали купить. Обойдя Ташиги, юноша положил руку на ее голову, легко взлохматив волосы. – Ладно, я, кажется, не туда свернул.
- Ты уже уходишь? – прошептала девушка, сжимая в руках свою катану. Это же надо, сделать вид, что вообще не о нем говорят! – А как же…
- Меня Луффи ждет, - Ророноа прошел до конца переулка, обернувшись напоследок. Почесав затылок, он махнул на прощание. – Удачи в сражениях. И. Научись к нашей следующей встрече драться!

***

- Ну, и какие выводы мы отсюда можем сделать? – Нами выжидательно смотрела на Робин. На ее взгляд, никаких причин для отказа Ташиги у Зоро не было. Разве что он ее не любил.
- Смокер, - под именем «ТАШИГИ» Робин аккуратно нарисовала минус, приписав рядом с ним «Смокер». – Пусть он даже не отец Ташиги, но спуску нашему мечнику все равно бы не дал. О таком тесте мечтает разве что мазохист.
- Неужели только из-за этого он отказал ей? – засомневалась рыжеволосая кошка-воровка. Ей казалось, что причина ухода Ророноа должна быть иная, более значимая. Что-то в духе завета хранить верность своим катанам – вот это больше похоже на правду.
- Нами, вот ты бы хотела, чтобы Смокер был твоим тестем? – поставила иначе вопрос археолог, ставя девушку на место их объекта исследований. Заметив смятение на лице подруги, Нико улыбнулась.
- Н-нет, - через мгновение отозвалась рыжеволосая Ведьма, все же соглашаясь с логикой подруги. Да, такого тестя, как Смокер, иметь не хотелось. – Теперь кто?

Виви.
Она влюбилась в Зоро не сразу. В первые несколько недель их совместного путешествия он ее раздражал - груда спящих мышц, и только. Даже манер нет! Но Литл Гарден изменил все - в один миг Зоро стал для нее рыцарем без страха и упрека. Немного забавным и милым. А уж как забилось ее юное сердечко, когда ее прекрасный принц, сам еле держась на ногах и в крови, через всю Алубарну нес на своей спине почти целехонькую Нами. Но она была слишком скромна, чтобы признаться даже себе в том, что ревнует мечника к рыжеволосой девушке-напарнице.
Первым, кто узнал о ее чувствах к будущему Великому Фехтовальщику, был Игарам. От его внимательного взгляда не укрылось то, как его подопечная смотрит на Ророноа, как ревнует, когда тот общается с другими девушками или навигатором команды Мугивар. А дальше – цепная реакция. От Игарам о влюбленности единственной и горячо любимой дочурки узнал Нефертари Кобра, от него – Пелл и его напарник. О влюбленности Виви скоро знал весь дворец, но только не сам Зоро.

- Зоро… - немного замялся Кобра, предусмотрительно отойдя с мечником в одну из мало посещаемых зал королевского дворца. Все же говорить о чувствах своей дочери немного неловко, но надо. – В общем, Виви…
- О, как хорошо, что мы тебя нашли! – Пелл и его товарищ появились в массивных узорчатых дверях залы, тут же направляясь в их сторону. Поравнявшись со своим Повелителем, они в учтивом жесте склонили перед ним головы. Отдав дань вежливости, Пелл нерешительно взглянул на Ророноа. – Вы позволите, Ваше Величество? – мужчина вежливо склонился в еще одном поклоне. - Мы хотели поговорить о Виви…
- Ророноа, - в дверях залы появился еще один желающий заполучить внимание мечника – Игарам. Он был весь взмылен, словно пробежал многокилометровый кросс. Даже его парик был сдвинут на бок, придавая ему немного комический вид. – Я уже замаялся искать тебя по всему дворцу. Мне нужно предупредить тебя о Виви…
- А что с ней не так? – изумлению Зоро не было предела. Четыре высоко поставленные особы наперебой желали поговорить с ним о Виви. Вроде же это Луффи капитан команды, так пускай его и благодарят!
- Ну, это… - начал Кобра, разглядывая закругленные мысы своих туфель. Надо взять и сказать, тут ничего сложного нет. Но, страшно. А вдруг он разобьет сердце его дочурке? Что он тогда будет делать?
- Виви, она… - подхватил Пелл, пока король замолчал.
- Влюбилась, - закончил за всех Игарам. Ну, и чего тут было надо мямлить, спрашивается. Он, в отличие от этой троицы, не видел ничего зазорного в том, чтобы рассказать о чувствах своей подопечной объекту ее грез.
- А я-то тут причем? – поинтересовался Зоро, почесав затылок и оглядев собравшихся перед ним людей. Он искренне недоумевал, зачем его ставят в известность о влюбленности принцессы Арабасты.
- Так она же в тебя влюбилась, - с досадой произнес Нефертари Кобра. Идея рассказать мечнику о своей дочери ему уже не казалась такой блестящей: ведь если Ророноа тоже испытывает нежные чувства к наследнице, то увезет ее с собой, а не останется прожигать жизнь во дворце…
- Зоро, - Виви легкой походкой подошла к собравшимся мужчинам. Ее густые, немного вьющиеся голубые волосы были вновь собраны в тугой конский хвост, как и при их первой встрече. – Тебя…
- Нет, - четко выговорил Ророноа, бочком обходя всех членов королевской семьи и их слуг. Нового начала спектакля ему не надо – хватило и этого. Быстро выбежав в коридор, он отправился на поиски своих товарищей, чтобы в очередной раз заблудиться в переходах дворца.
- Что это с ним? – удивилась девушка, поочередно глядя на виноватые лица своего родителя и его слуг. – Я же только пришла сказать, что Луффи его на пристани ждет…

***

- Так она же ему даже не призналась сама! - Нами стало даже обидно за Виви. Так и хотелось пойти и треснуть бездушного мечника.
- Ему было достаточно и того, что устроил ее отец со слугами. Зоро и без ее признания сделал нужные выводы, - мягко улыбнулась Робин, вновь берясь за карандаш и рисуя жирный минус под именем "ВИВИ".
- Хочешь сказать, что такие переживающие отец и слуги являются минусом? - ужаснулась Нами, которая чуть-чуть завидовала подруге -принцессе.
- Для парня - да, они бы ему житья не дали своей опекой! - отозвалась археолог, дописывая к минусу слово "Родственники".
- Зато богатые, - не унималась рыжеволосая красавица, которая почувствовала вкус наживы.
- Тогда, может, прекрасная навигатор-сан сама выйдет замуж за Нефертари Кобру? - подмигнула девушке Робин, аккуратно выводя на бумаге имя следующей претендентки.

Перона
Возможно, при других обстоятельствах она на него не обратила бы внимания, но два года бок о бок сделали свое дело – Перона влюбилась в Зоро. Ей семнадцать лет, ему – девятнадцать: она каждый день перевязывает его раны, полученные в сражениях с обезьянами и на тренировочных боях с Михоуком. Ей этого вполне достаточно – из всех девушек она сейчас ближе всех подобралась к Ророноа. Ей восемнадцать лет, ему – двадцать: она понимает, что влюбилась в мечника, но признаться ему в этом пока не решается, хотя порой и ловит на себе его задумчивые взгляды. Забавный. Особенно, если пропустить через него призраков-негатива.
Ей девятнадцать лет, ему – двадцать один год. Он все больше интересуется газетами, особенно теми, где речь идет о повстанцах, она ревнует, не понимая, с чего вдруг Зоро так заинтересовался политикой. За эти два года никто из них не сделал ни шага, чтобы стать ближе. Он все также получает раны, она их бинтует. Обоих это устраивает. Но она знает, что ее прикосновения ему нравятся – за это время она научилась безболезненно промывать раны и бинтовать их так, что кровотечение в момент останавливается. Она не хочет думать, что через несколько недель всему придет конец.

- Зоро, - Михоук поднимает взгляд от сегодняшней газеты, задумчиво глядя на понурившегося Зоро, который еле-еле ворошит еду в тарелке. Это их последний завтрак вместе. Через несколько часов он в сопровождении Пероны отправится на Сабаоди, чтобы встретиться там со своей командой, которую не видел вот уже два года. Розоволосой сопровождающей пока нет, и Дракуль может задать личный вопрос. – Ты думал о том, что будет с Принцессой Призраков?
- Она вернется сюда, - пожал плечами Ророноа, с трудом проглатывая не лезущий сейчас в горло кусок. Он надеялся избежать этого разговора, но не удалось. – Она не член нашей команды, поэтому взять ее с собой я не могу…
- Не можешь или не хочешь? – уточняет темноволосый мужчина с соколиными глазами. Он откладывает в сторону газету, сканирующим взглядом сверля своего ученика. Тот вздрагивает, но взгляда не отводит, оставаясь спокойным и без движения.
- И то, и другое, - подумав, отвечает Зоро, вставая из-за стола. Он не хочет продолжать этот разговор, понимая, что Перона может появиться в любую минуту. Ему нравилась эта милая девушка, любящая готические полузаброшенные замки и призраков. Но любить ее, он не любил. При других обстоятельствах – может быть, но не при нынешних.
- Ты любишь другую? – вопрос Михоука настигает Ророноа при выходе из обеденного зала. Он вздрагивает и оборачивается, чтобы взглянуть на своего учителя и… кивнуть.

- Ты еще вернешься в замок? – Перона висит в воздухе, держась обеими руками за ручку зонтика, который сейчас раскрыт, пряча девушку от солнечных лучей, которые та не любит. Она не видит смысла в том, чтобы броситься на шею Зоро и умолять его остаться с ней. Это удел шестнадцатилетних дурочек, а она уже взрослая – убеждает себя призрачная принцесса.
- Конечно, - легкая улыбка появляется на лице мечника. Он благодарен Пероне, что та не спрашивает его о чувствах и не признается сама. Да, она – лучшая из всех девушек, которых он встречал, но не та, которая ему нужна. Но именно с ней ему прощаться тяжелей всего, словно он оставляет с ней частицу себя. Это возможно, он привязался к ней. – Я же должен побить Михоука!
- Тогда я буду ждать тебя, чтобы вновь бинтовать раны на твоем теле, - улыбается Принцесса Призраков. Она, и правда, будет ждать его. Они вместе с Михоуком будут читать статьи в газетах о подвигах команды «Соломенной Шляпы».

Зоро машет ей на прощание рукой, разворачиваясь и уходя вглубь острова, чтобы снова заблудиться и сесть не на тот корабль, чтобы столкнуться с Санджи и отправиться навстречу новым приключениям. Перона долго смотрит ему вслед. Она знает, что к ней мечник не вернется уже никогда. Она не та, кто ему нужна. Но она рада, что в будущем сможет еще раз перебинтовать его, победителя. Призрачная девушка смахивает с левой щеки непрошеную слезинку. Она сильная и не будет плакать.

***

- Она же еще ребенок для него! – воскликнула Нами, глядя на то, как Робин аккуратно выводит имя «ПЕРОНА» и рисует под ним минус. – К тому же, она капризна.
- Ты абсолютно права, - улыбнулась археолог, рядом с минусом выводя слово «Ребенок» и следом рисуя еще минус. – Но это еще не все. Еще есть одна причина, почему он не остался с ней.
- Какая? – навострила ушки навигатор. Она вошла во вкус, выискивая у каждой девушки недостатки. Оказывается, даже логика Зоро может быть понятна. – Разве это не главный ее недостаток?
- Нет, - Робин покачала головой. – Призраки. Если бы она так часто не использовала своих призраков на нем, все было бы по-другому. А так, он периодически чувствовал себя рядом с ней тряпкой. А это не понравится ни одному мужчине.
- Как ты так легко делаешь эти выводы? – рыжеволосая кошка-воровка посмотрела на подругу. Она действительно была поражена ее талантами.
- Жизненный опыт, - обезоруживающе улыбнулась археолог, и ведь не поспоришь. – Что получит победитель?
- Зоро, - хитро улыбнулась Нами. Значит, Робин что-то придумала, раз готова спорить с Нами аж на деньги. – И три миллиона белли…
- Идет, - усмехнулась девушка, снова принимаясь за книгу. Она вела себя так, словно это не она так азартно выискивала у всех их конкуренток недостатки. Впрочем, Ведьмочке это даже на руку. Быстрее свой план по захвату Зоро реализует.

***

Зоро дремал на палубе. За последнюю неделю это был первый погожий день, когда небо было кристально чистое – ни одного облачка даже на горизонте. Усопп и Френки что-то ремонтировали в каютах, Луффи и Чоппер мешались на кухне Санджи, Брук заперся у себя в комнате, репетируя.
Нами оглядела палубу, примечая неподалеку от Зоро шезлонг Робин. Судя по храпу Ророноа, его явно никто не трогал уже около часа. Значит, археолог еще не начала свою игру. Что же, тем лучше. За прошедшую ночь с момента их спора, рыжеволосая девушка придумала такой план, что у мечника просто не останется иного выхода, как быть с ней.

- Подъем! – Нами присела на корточки возле спящего мужчины с той стороны, где находился его здоровый глаз. Хотя, как казалось самой девушке, Зоро одинаково хорошо видит как здоровым, так и раненным глазом. – Разговор есть.
- Чего тебе, женщина? – Ророноа приоткрыл глаз, широко зевая. Шестое чувство вопило о том, что из этого разговора не выйдет ничего хорошего – у навигатора Мугивар белли разве что только из глаз не сыпались.
- А вежливей никак нельзя? – притворно обиделась рыжеволосая красавица, пальцем проводя по шраму на глазу мечника. Это было опасно, но иного пути к сердцу мужчины она не видела. Зоро любил опасность, а значит, это действие Нами должно привлечь его внимание. – Я, между прочим, по очень личному делу к тебе пришла…
- Адрес не попутала? – огрызнулся мечник. Все его хорошее настроение как рукой сняло. Однозначно, Нами пришла стребовать с него его долг, а иначе, что за личные дела у нее могут быть к нему?
- Адрес определенно точный, - улыбнулась девушка, ладонью поглаживая щеку Зоро, который и не думал прекращать эту ласку. Неужели у нее есть шанс? А как же тогда ее план? – Так что не волнуйся. И, не мешай мне начать…
- Говори уже, зачем пожаловала, Ведьма, - Ророноа вновь прикрыл глаза, позволяя ручке Нами переместиться на свою грудь. Когда дело касалось денег, рыжая кошка-воровка так не мялась – но, что же тогда случилось, что навигатор вдруг начала с ним…заигрывать?
- Я тут вот о чем подумала, - Нами быстро отодвинулась от мечника на безопасное расстояние, хитрый огонек промелькнул во взгляде. – Я бы могла простить тебе долг, но при одном условии… - издалека начала девушка, прекрасно зная, что на эту удочку мужчина попадется.
- При каком? – напрягся Зоро. Внутренний голос подсказывал ему, что лучше остаться в должниках, чем соглашаться с самым алчным навигатором Гранд Лайна.
- Мы будем с тобой встречаться, - выпалила рыжая воровка, тут же зажмуриваясь. Уж очень ей не хотелось видеть реакцию Ророноа на такое заявление.
- Нет, - коротко ответил мечник. Быстрая улыбка промелькнула у него на лице, когда он увидел, как быстро Нами закрыла глаза, чтобы не видеть отказа. – Вот в твои нежные чувства я совсем не верю.
- И правильно делаешь, - рассмеялась девушка, поочередно открывая оба глаза. На душе стало сразу как-то легче: она так и не смогла решить, что же будет делать с Зоро, если тот согласится.
- Тогда в чем подвох был? – зевнул Ророноа, снова обнимая свои катаны. От навигатора он такой подставы не ожидал.
- Да, так, - наигранно махнула рукой девушка, вставая и направляясь прочь с палубы. – Захотелось попытать счастья…

- Все, словно сговорились? – Зоро уже успел позабыть, что на палубе был еще кто-то кроме него. Удивленно посмотрев на Робин, он лишь хмыкнул: женщина, как всегда, была права.
- Да, - кивнул, наконец, мечник, вздрагивая от пронизывающего насквозь взгляда археолога, который та бросила на него поверх книги. – Все девушки этого мира то и дело сватаются. Бесит!
- Разве это так плохо? – Робин отложила книгу в сторону, с интересом глядя на собеседника. Пожалуй, за все время это будет самый длинный их разговор. – И потом, откуда такая уверенность, что прямо-таки все девушки запали на тебя?
- Да, отказом я разбиваю чью-то мечту, - вздохнул мечник, понимая, что поспать ему уже не дадут. Встав и закрепив три меча на поясе, мужчина пересел на соседний с археологом шезлонг: все же это не тот разговор, когда можно кричать через всю палубу. – Так ты назови мне хоть одну девушку, которая еще не предложила мне встречаться. Ташиги, Виви, Перона, русалки на острове рыболюдей…
- А тебя так волнуют чужие мечты? – Робин удобнее устроилась в шезлонге, демонстрируя при этом мечнику длинные ноги, плоский животик и восхитительную грудь третьего размера. – А меня ты в расчет не берешь?
- Я бы не хотел, чтобы кто-то разбил также и мои мечты, - улыбнулся Зоро, отворачиваясь от археолога. – В смысле, не беру в расчет?
- И это говорит один из великих пиратов Гранд Лайна? – усмехнулась девушка, опуская шляпу на глаза и пряча лицо под тенью ее полей. – Ну, вот мне ты, например, совсем не интересен. Во всяком случае, я бы не стала никогда первой признаваться в своих чувствах.
- Ты этого не слышала! – улыбнулся мечник, разглядывая волны, которые бились о борт Санни. – А если бы я первым признался, то чтобы ты сделала? Чисто теоретически.
- Как скажите, бушидо-сан, - рассмеялась Робин. Взяв со столика недопитый коктейль, специально для нее приготовленный Санджи, она поднесла трубочку к губам, делая небольшой глоток. – Попробуй, и узнаешь.
- Чтоб тебя, женщина! – Ророноа отвернулся от моря, придирчивым взглядом скользя по археологу. Его лицо оставалось бесстрастным, хотя по взгляду было видно, что он взвешивает какое-то решение. – Была, не была. Ты стала бы со мной встречаться?
- Нет, мечник-сан, - девушка хитро посмотрела на мужчину, пряча улыбку в тени шляпы. – Так предложения не делаются. Попробуйте еще раз.
- И зачем так все усложнять? – недовольно пробурчал себе под нос Зоро. Вздохнув, он внимательно посмотрел на археолога. – Робин, ты станешь со мной встречаться? Так?
- Да, - улыбнулась Робин, делая еще один глоток. Приятная прохлада волной распространилась по всему телу.
- Что «да»? – не понял Ророноа. Выжидательно глядя на археолога, он пальцами постукивал по рукояти Вадо.
- Сам реши, - томно улыбнулась девушка, позволяя прохладной капельке капнуть себе на грудь и спрятаться в чашечки купальника.

***

- Как тебе это удалось? – Нами недовольно отсчитывала три миллиона белли. Она никак не могла поверить, что проиграла.
- Очень просто, - усмехнулась Робин, пряча улыбку в чашке с зеленым чаем. – В нужное время я оказалась в нужном месте.
- И что же это за нужное время? – Нами спрятала деньги в сундучок, протягивая подруге выигранную ею сумму.
- Я дождалась, когда он устанет от признаний и захочет сам начать с кем-то встречаться, чтобы избежать сватовства других девушек в дальнейшем, - пожала плечами археолог, словно это было самое очевидное решение. – Оставь эти деньги себе, а с Зоро спиши его долг.
- Но была же ведь вероятность, что он может согласиться на предложение другой девушки, - предположила навигатор, радостно пряча деньги обратно в сундучок. – С чего такая щедрость по отношению к мечнику?
- Но ведь не согласился же. К тому же еще по взгляду Пероны на Сабаоди я поняла, что с нежными чувствами у Ророноа не все так чисто, - Робин отставила пустую чашку в центр журнального столика. – А щедрость? Так я давно заметила, что в Зоро что-то есть…

Ну, а теперь небольшой бонус:

- Зоро, - Санджи стоял в дверях каюты мечника в смокинге и с букетом белых лилий в руках.
- Чего тебе, эро-кок? – не открывая глаза, поинтересовался Ророноа. Был уже поздний вечер, и все разбрелись по своим комнатам, оставив повара на ночное дежурство.
- Ты мне нравишься, - покраснел кок, подходя к кровати товарища и кладя тому на грудь цветы. Он напряженно замер, пытаясь разглядеть в темноте лицо друга.
- Дежурить не буду! – все также, не открывая глаза, откликнулся Зоро, перекладывая букет на прикроватную тумбочку, чтобы не помять или не испортить бутоны.
- Я не об этом, - смутился блондин. – Ты мне, правда, очень нравишься. И я бы хотел с тобой встречаться.
- Нет, - Ророноа сел, разлепляя заспанный глаз и глядя на Санджи. – Так встречаться не предлагают. Во-первых, Нами уже за один букет тебя убьет – он же бешеных денег стоит; во-вторых, слов «ты мне нравишься» ей будет мало – ты их каждой второй девушке на очередном острове говоришь; в-третьих, не мешай мне спать и иди дежурить!
- А что мне тогда сделать? – сразу же сник кок, развязывая галстук.
- Приготовь для нее романтический ужин или нечто подобное, - зевнул Зоро. – Ну, или кольцо из белого золота подари.
- Боже, как же с девушками сложно, - вздохнул Санджи.
- И не говори…

@темы: fanfiction,, one piece,, ван пис,, фанфики,

---

Я на тебе, как на войне (с) Глава 9.

Только сейчас понял, что забыл выложить еще одну главу в дневниках. Я вообще обо всем забыл с этой дурацкой практикой, переездом и кучей дней рождений ><"

Обложка:


Название: Я на тебе, как на войне
Автор:  -Dino_Cavallone-
Фэндом: One Piece
Рейтинг: PG-15 (для этой главы, а так NC-17 )
Пэйринг: Зоро/Санджи, Зоро/Юстасс, Михоук/Шанкс, Эйс/Нами
Персонажи: Роб Луччи, Кид и все мугивары.
Жанр: экшен, AU, OOC, любовь на заднем плане, философия, дектив, война
Summary: - Ты думаешь, на войне кого-то интересует твое происхождение? - мужчина в два шага сократил разделяющее их расстояние, склонившись над вмиг сжавшимся Санджи, он наградил нечестивца ледяным взглядом, - Здесь все равны. Смерть одинакова для всех, ей нет дела до твоего социального положения. Трусы же гибнут на много быстрее. У тебя есть две минуты, чтобы решишь, кто ты: трус или солдат. Время пошло.

Глава 1. Это Розыгрыш?
Глава 2. Это правда?
Глава 3. Ранен?
Глава 4. Я у тебя первый?
Глава 5. Метка?
Глава 6. Кто ты, Санджи Блэк?
Глава 7. Поиграем?
Глава 8. Ты теперь меня заколешь или застрелишь?

Глава 9. Что Вам надо?

Глава 9. Что Вам надо?

День, так не удачно начавшийся с дождя, так и не смог набрать должных ему оборотов, чтобы в лагере закипела оживленная жизнь. Возможно, это была вина пасмурной погоды и прохлады, которая наступила после ливня. Но, тем не менее, все, так или иначе, отлынивали от работы. Луффи вместе с Бруком ушли искать, куда впадает ручеек, пересекающий их поляну – зачем им это, они не знали. Но сумасбродные идеи были вполне в их духе. Да и тише теперь в лагере будет точно. Чоппер, который вначале изучал состояние Санджи, теперь удобно устроился в своей палатке, отсыпаясь после работы. Френки и Робин отправились в лес, чтобы изучить окрестности и определиться, с каким оружием лучше всего встречать незваного гостя, а заодно и поохотиться. Зоро и Санджи были чем-то заняты в своем шатре, и тревожить их не следовало, судя по повышенным интонациям, доносящимся из их части лагеря. Хорошо хоть слов было не разобрать.
Нами нежилась в объятиях Эйса, наслаждаясь тем, что они, наконец, снова смогли побыть вдвоем. Она уже успела и позабыть, что это за сладостные минуты, когда возлюбленный проникает в тебя и начинает медленно, не торопясь двигаться, почти пытая такими ласками. Теперь же, когда момент близости был позади, девушка просто наслаждалась тем, что ее жених рядом, что с ним все в порядке, и он понимает ее, как никто другой. Усевшись, девушка обмотала вокруг себя полотенце, подползая к небольшому зеркалу около одной из стен палатки – все же друзья могли нагрянуть в любую минуту.
- Зоро изменился, - задумчиво проговорила Нами, расчесывая волосы. Она уже давно привыкла видеть его мрачнее тучи, нелюдимого и отчужденного, выполняющего все свои обязанности с механической точностью. Во многом это объяснялось тем, что он уже терял близких ему людей, а потому боялся привязаться к кому-либо снова. Но как трактовать тогда те изменения, что происходили с ним сейчас? Зоро стал больше времени проводить с командой, перестал избегать разговоров и встреч, стал более словоохотливым. – И я не знаю, как к этому относиться…
- Я бы радовался за него, - проговорил Эйс, расположившийся на спальном мешке Нами. Из одежды на нем были только темно-зеленые штаны, брючины которых были закатаны до колен, и ковбойская шляпа, сейчас покоящаяся на его обнаженной груди. – Он же раньше таким не был. Война лихо подпортила его характер, забрав у него слишком много. Так что теперь я даже рад, что он постепенно возвращается к состоянию влюбленного подростка, коим был три года назад…
- Милый, - рыжеволосая девушка обернулась, глядя через плечо на лениво развалившегося жениха. В последнее время они все никак не могли побыть дольше пятнадцати минут наедине, а этого было крайне мало, чтобы поговорить по душам, не боясь, что их кто-то прервет, не дав договорить. Теперь же Робин, которая пошла в сопровождении Френки и Усоппа в лес, подарила им прекрасную возможность побыть вдвоем. – Вот это меня и пугает. Ты же должен прекрасно помнить, чем его влюбленность окончилась в последний раз. Он ею просто пожертвовал, сделав тебя и меня счастливыми, а себе практически вырезав сердце из груди.
- Погоди-погоди, - брюнет резко сел, так что шляпа упала ему на ноги и откатилась к стене палатки. Встав на четвереньки, он подполз к невесте, обняв рыжую чертовку за голые плечи и прижавшись грудью к ее спине. – Ты, кажется, ревнуешь Зоро! Или я не прав?
- Нет, не ревную. Я волнуюсь за брата, - Нами расслабилась, прижимаясь к Эйсу и кладя голову тому на плечо. Она бы сейчас и себе не смогла объяснить, почему так сильно переживает о том, что ее братишка снова влюбился. Что уж говорить о женихе, который сам вечно ревновал ее к Зоро. – К тому же, если бы я все еще любила его, то никогда бы не приняла твое предложение руки и сердца.
- Так я же не об этом говорил, глупышка! – тихо рассмеялся мужчина, касаясь губами открытой для поцелуев шеи девушки. Его ревность к Зоро уже прошла давным-давно, сменившись немой благодарностью за то, что тот вовремя ушел с дороги, рассудив, что у них с Нами нет никакого будущего. - Ты боишься, что влюбившись, брат забудет о тебе, предпочтя вашей с ним семье, семью избранника. Ты уже один раз теряла его как возлюбленного, а теперь опасаешься того, что потеряешь его как брата.
- Отчасти ты прав, - тихо проговорила Нами, разворачиваясь в руках жениха и обнимая того за шею, заглянула ему в глаза. – Но все же больше этого я боюсь, что Санджи оттолкнет его. К тому же, на горизонте снова замаячил этот Юстасс. Он уже один раз разрушил внутренний мир брата, не хочу, чтобы это повторилось снова.
- Но ты же сама прекрасно знаешь, что Кид – разведчик. Откуда ты знаешь, что произошло на самом деле между ним и Зоро? Может это только обманный ход, чтобы скрыть и от нас, и от врага слабые места Ророноа и его приятеля, - Эйс, который сам оказался невольной причиной ссоры и разрыва отношений между их командиром и главным разведчиком штаба, с трудом выдержал взгляд невесты. Врать, глядя в глаза любимой женщины, - самое подлое, что он мог сделать. Но иного выхода не было. Он должен был благодарить своего командира, что тот ничего не рассказал своей сестре, застав ее жениха в объятиях своего любовника.
- Так ты, получается, на стороне Кида? – Нами прищурилась, руками упираясь в грудь будущего жениха. Они только-только выбрались из постели, а Эйс, похоже, снова стремится ее туда утянуть, когда ей так нужна его моральная поддержка. – Неужели ты не видишь, что только с появлением в нашей команде Санджи Зоро изменился. А как только он изменился, забыл свою привязанность к Юстассу, увлекшись Блэком, то тут же стал нужен этой рыжеволосой сволочи. Разве это не очевидно, что Кид упивался его страданиями, а как почувствовал, что брат к нему остывает – всполошился. Что мешало ему появиться в нашем лагере раньше, если он так любил командира?
- Я ни на чьей стороне, - спокойно проговорил Эйс, кладя свои ладони поверх рук Нами, поглаживая нежную кожу пальцами. Трудно было поверить, что в такой хрупкой с виду девушки, живет закаленный трудностями характер бойца. – Мне не нравятся ни Санджи, ни Юстасс. Один слишком алчен и жесток, от другого я вообще не знаю чего ожидать. Его амнезия не дает мне покоя, словно сейчас он с нами, а до этого был против нас. Такое чувство, словно до своей потери памяти он был не самым честным человеком, если вообще не преступником.
- Если ему доверяют Михоук и Зоро, то опасаться нечего, - рыжеволосая девушка провела рукой по груди жениха, толкая того спиной на спальный мешок и оседлывая его бедра, хитро посмотрела на него. – И мне нравится Санджи. Я ему готова сказать «спасибо» уже за то, что он вытащил брата из той клетки, в которую тот сам себя загнал.
- То есть, тебя не волнует его прошлое? – Эйс положил руки на бедра Нами, поглаживая их. Он уже успел забыть, какой бывает невеста в постели, когда ей от него что-то нужно. И ведь знает чертовка, что он ей после такого не откажет. – А не боишься, что он может ранить твоего брата гораздо больнее?
- У нас всех есть, что скрывать, - отозвалась Нами, привставая на колени и подцепляя пояс армейских штанов возлюбленного, потянула за резинку их вниз, следом стягивая с него и белье. – Ну, так что, ты мне поможешь их свести вместе? – рыжеволосая плутовка склонилась над бедрами жениха, обхватывая рукой его член и большим пальцем поглаживая головку. – Санджи – идеальный вариант для брата. И в этот раз я не позволю ему калечить собственную жизнь в угоду других. Но для начала нужно подтолкнуть Санджи. Он, а не Зоро, должен сделать первый шаг. Так ты мне поможешь в этом деле? – девушка озорно глянула на закусившего нижнюю губу мужчину, который мелко дрожал от нетерпения, боясь спугнуть возлюбленную. Обхватив губами головку пениса, Нами начала медленно вбирать его в рот, провоцируя Эйса как можно быстрее дать согласие на помощь.
***
Лес, в той части, где располагался лагерь Зоро, был непривычно тих – словно из-за какого-то катаклизма все звери и птицы покинули его, наполнив окружающее пространство тишиной. Высокие ели и сосны, казалось, стремились пронзить своими «шпилями» голубое небо, почти предотвращая попадание солнечных лучей на тропу. Даже днем, в солнечную погоду, здесь царил сумрак.
- Что-то здесь совсем не жарко, - поежился Усопп, перескакивая через очередную корягу. Бурелом, который образовался здесь, видимо, после какого-то урагана мешал идти. И, если археолог изящно перескакивала через каждую преграду, а инженер-конструктор брал очередное бревно тараном, то ни грацией, ни мощностью механик похвастаться не мог. А потому он уже успел три раза споткнуться о корни деревьев и дважды пропахать носом землю, зацепившись штаниной о низко растущий сучок дерева. Он уже начал жалеть, что не пошел вместе с Луффи и Бруком искать место впадения ручья в реку. С ними хоть не так скучно, да и явно не столь утомительно – вдоль ручья не произрастало ничего кроме травы и кустарника.
- Тут сыро, а не холодно, - покачала головой Робин, приседая возле небольшого кустика и разглядывая его. Это был уже третий или четвертый раз, когда Нико долго изучала листья растения, почву под ним, а потом молча вставала и шла дальше, ничего не объясняя. - Видишь, солнечный свет еще не успел проникнуть сквозь кроны деревьев и просушить землю.
- Но, это не объясняет того, что здесь нет не то что медведя, а даже полевка не пробежала ни одна, - пробасил Френки, одетый в камуфляжные шорты и рубашку на распашку: с его манерой одеваться не смог справиться даже Зоро. Проще было уступить, чем ежедневно назначать талантливому конструктору ночные дежурства. Полную экипировку бойца во всей их команде, пожалуй, никто не носил. Лишь в мокрую или холодную погоду весь отряд можно было увидеть в полной боевой амуниции.
- Полевок здесь ты и не встретишь, - покачала головой девушка, поправляя съехавшую с плеча бретельку топа. Местность совсем не располагала к тому, чтобы здесь проживали мыши и им подобные грызуны, но хорьки или белки уж точно должны были обитать тут. И их отсутствие могло объясняться только одним фактом, который археологу совсем не нравился. - Но вот странно то, что и кабанов с зайцами тут нет. Судя по следам, они все тут жили буквально несколько часов назад. Но сейчас ни одного зверя в округе нет...
- Что это может значить? - боязливо произнес Усопп, предусмотрительно прячась за спину старшего товарища. Вот почему все нехорошее и жуткое случается именно с ним и в его присутствии? Каждый раз, задаваясь этим вопросом, механик не переставал поражаться тому, почему сам на все это соглашается: он же ведь мог сегодня, к примеру, остаться в лагере и помогать Чопперу или составить компанию Луффи и Бруку. Но отчего-то захотел пойти со своими старшими товарищами.
- Это может значить только одно, - пожала плечами Робин, вставая и одергивая штаны на коленях. Озвучивать собственные предположения вслух не хотелось: она вполне могла ошибаться, а пугать и без того трусящего Усоппа и не менее встревоженного Френки не хотелось. - В округе появился хищник гораздо опаснее, чем те представители фауны, что проживали тут.
- Кто, например? - поинтересовался инженер-конструктор, закатывая рукава рубашки, словно собрался драться прямо сейчас. Это было его привычкой, стоило ему только услышать о надвигающейся опасности: будь она оправданной или ложной. Как и любой мужчина, он любил и просто так похвастать своим натренированным и накаченным телом, жаль, что за все это время девушка-археолог так и не обратила на него внимания.
- Как минимум волк, - откликнулась Нико, вытаскивая из-за спины винтовку и перезаряжая ее. Все лучше быть наготове, чем искушать врага незащищенным тылом. - А, может, и леопард.
- Или и тот, и другой, - дрожащим голосом пролепетал Усопп, вытаскивая из набедренной сумки два револьвера и рогатку. Его сумка, вообще, была кладезю полезных вещей: когда было надо, то в ней обнаруживались и перец, и сырые яйца, а однажды Шанкс нашел там и семена мака – правда, тогда механик так и не смог придумать им применения, а потому они были возвращены на кухню.
- А разве леопарды тут водятся? - Френки задумчиво оглядел хвойный лес. Как-то слабо он мог представить себе дикую кошку, ползающей по ели или сосне. Для этих грациозных животных больше подходили саванны или джунгли, хотя в том, чтобы львы или тигры водились в джунглях, инженер тоже сомневался. Да и не биолог он вовсе, чтобы определять, где и какому виду жить.
- Не знаю, - Робин еще раз оглядела все вокруг себя, ища новые подсказки на вопрос, что же здесь произошло. - И я думаю, что самым безопасным для нас будет вернуться в лагерь...
- Боюсь, нам этого не удастся сделать... - жалобно протянул Усопп, указывая пальцем куда-то за спины друзей.
Огромный волкодав темно-серого окраса с белой грудкой и алой лентой на шее смотрел на троицу не мигающим взглядом желтых глаз. Примятая лапами трава и почва были мокрыми из-за капающей слюны с оскаленной пасти чудовища. Припав к земле, волк утробно зарычал и изготовился к прыжку.
- Может его припугнуть? - нерешительно поинтересовался Френки, наводя на страшного зверя ствол своего ружья. Чем меньше резких движений, тем вероятней шанс пристрелить волка раньше, чем он прыгает.
- Он увернется, - прошептала Робин, тоже не сводя взгляда с серого монстра. Страх липкими лапами сковывал ее, а сердце предательски убежало в пятки. - С ним лучше попробовать договориться...
- Как с ним можно разговаривать? - Усопп, дрожа всем телом, мелкими шажками перебрался за спины друзей, наводя трясущимися руками прицел рогатки на темя волка.
- Он здесь не один. Верно, Луччи? - чуть громче проговорила девушка, находя в себе силы, чтобы оторвать взгляд от замершего зверя и оглядеться по сторонам. Боже, как же легко она дала возможность загнать себя в ловушку! - Что вам надо?
- Для начала, поговорить, - меланхолично отозвался Луччи, выходя из высокого кустарника и деревьев. Волк, рыкнув для порядка еще раз, подошел к мужчине, ложась у него за спиной и пристально наблюдая за троицей. - Нас с Джабурой интересует Санджи Блэк.
- Мне вас с этим поздравить? - язвительно поинтересовался Френки, пряча винтовку за спину. Презрительно сплюнув, он демонстративно растер влажную от слюны траву под ногами мыском ботинка. - Жаль вас огорчать, товарищи, но боюсь, что вы несколько опоздали. У нашего командира свои планы на его счет, и делиться с вами, он явно не собирается.
- Зачем же так пошло? - приподнял тонкую черную бровь Роб Луччи, поглаживая грудку своего голубя, который то оглядывался на волка, то с омерзением смотрел на конструктора. - Интересно, также ты будешь бросаться своими плоскими шуточками, если я скажу, что Санджи один из нас, и является, точнее, являлся, правой рукой нашего Повелителя?
- Френки, не верь ему! - запинаясь и все еще продолжая сжимать рукоять рогатки в руке, пролепетал Усопп. - Он хочет, чтобы мы между собой перессорились и стали легкой добычей для них!
- Мне все равно, кем он был в прошлой жизни. Сейчас он с нами, и этого достаточно, чтобы я продолжил считать тебя тощим извращенцем и маменькиным сынком! - натянуто расхохотался инженер, продолжая следить за притихшим зверем. - Можешь блефовать сколько угодно, а я пока посчитаю травинки на этой поляне.
- Френки, он не врет. Блэк, он же Мистер Принц и Черная Нога, действительно помогал и поддерживал Маршала Тича, - тихо проговорила Робин, отодвигая конструктора себе за спину, и, почти приблизившись к вражескому офицеру, холодно посмотрела на него. - Что вам от нас надо? Выдачи Санджи?
- Ни того, ни другого, - отрицательно покачал головой мужчина. - Мы лишь пришли сказать вам, что он один из нас. А так же, пригласить сыграть в игру...

***
Санджи усмехнулся, отходя от палатки девушек. Обрывок разговора, явно не предназначенный для его ушей, надежно засел в душу. Значит, прекрасная Нами хочет, чтобы ее сводный брат встречался с парнем, с Санджи? Но это же ведь неправильно! Ладно, на войне, когда на несколько километров вокруг одни сплошные солдаты и нет ни одной девушки. Но, чтобы желать такое в послевоенной жизни, разве это нормально? Однако слова Нами о том, что рядом с братом она хочет видеть именно его, грели сердце Блэка. Почему-то ему было это важно. Но почему? Неужели вчерашние слова Чоппера были правдой, и они действительно так гармонично дополняют с Зоро друг друга, что это настолько заметно окружающим?
- Что же я так думаю об этом? – повар потряс головой, закуривая и разводя огонь под котелком. Часы уже половину шестого показывают, а к семи обещали вернуться Френки и Робин. Следовательно, у него есть около полутора часов, чтобы приготовить из минимальных запасов провизии королевский ужин. А так же нажарить столько мяса, чтобы прокормить прожорливых Луффи и Ророноа. – Хотя, если мне все окружающие об этом твердят, то, что поделать?
- Ты там, о чем бормочешь? – выбравшийся из их палатки мечник довольно потянулся, стягивая через голову белую рубашку и повязывая ее на бедрах. Блондин невольно залюбовался подтянутой и натренированной фигурой своего командира, быстро краснея и отворачиваясь. Однозначно, весь мир против него обернулся сегодня! - В прочем, забей, - миролюбиво продолжил Зоро, располагаясь возле костра, - там, - мечник кивком головы указал на их палатку, - я перегнул палку.
- Не стоит извиняться, - машинально откликнулся Санджи, вытаскивая консервы с мясом и рыбой, какая-никакая еда, а там, глядишь, им и кабанчика с кроликом удастся поймать. То, что сейчас Ророноа извинялся перед таким придурком, как он сам, было невероятным. Блондину стоило огромных усилий, чтобы не выдать своего удивления.- Я сам спровоцировал тебя. Должен был уже запомнить, что у тебя слова с делом не расходятся.
- Это, все равно, не дает мне права набрасываться на тебя, - покачал головой мечник. Первый раз в жизни он действительно не знал, как ему поступить, как вести себя дальше. И то, что творилось сейчас с Санджи, было ему не понятно. Тому, вроде бы, нравилось балансировать на грани: то подпустить к себе, то оттолкнуть. - Как командир, я вообще не имею права реагировать на половину выпадов моей команды. Все, на что я имею право, это влепить выговор или дежурство за неподчинение. Но уж точно не распускать руки...
- Но, ты ведь тоже человек, - потрясенно выдохнул повар, заправляя будущий суп мясом из консервов. - А нам всем свойственны слабости.
- Санджи, я, в первую очередь, командир. А это значит, что сохранность каждого члена отряда, это моя задача. И ваша смерть будет на моей совести, - тяжело проговорил Ророноа, вбивая каждое слово в сознание блондина, как гвоздь вбивают в стену.
- Зоро, - пораженно прошептал Санджи, откладывая в сторону пустые банки, и, присев возле мечника на корточки, положил прохладную ладонь тому на лоб, - ты забываешь, что армиями управляют люди, а не машины. Машина без приказа человека ничего не сделает. А у человека всегда есть право выбора, есть возможность самому все решать. И это хорошо, если ты еще можешь испытывать эти чувства. Возможно, это даже здорово, что у нашего командира нестандартные подходы к воспитанию полка.
- Хм, - задумчиво изрек Зоро, не соглашаясь, но и не отрицая слова блондина. Такое ему говорили первый раз. И впервые не осуждали за импульсивность действий и чувств. Прохлада, исходящая от руки повара, успокаивала и умиротворяла. Хотелось, чтобы так длилось вечность.
Затянутое молчание угнетало. Чтобы хоть как-то отвлечься, Санджи принялся нарезать нехитрые ингредиенты для супа, поочередно сбрасывая в котелок морковь, капусту, картофель. Увлекшись мелодичной рубкой овощей, Санджи не заметил, как острие ножа соскользнуло с покатой поверхности луковицы, глубоко рассекая ладонь повара.
- Осторожней! - вырвалось у Зоро немногим позже, чем первая капля крови упала на вытоптанную у костра траву. Ловко оторвав от своей рубашки рукав, мужчина протянул белую ткань повару. - Держи, заменит временно тебе бинт, пока не проснется наш маленький лечащий врач...
- Спасибо, - сквозь зубы проговорил блондин, кое-как обматывая предложенный лоскут вокруг ладони и пытаясь завязать его. Это было весьма трудно, учитывая, что ткань то и дело готова была расползтись в разные стороны.
Не спрашивая у Санджи разрешения, Ророноа ловко дернул того за руку к себе, перевязывая концы бывшего рукава между собой. - Следующий раз смотри, что делаешь, а не в облаках летай...
- Тебе ведь тоже не нравится Юстасс? - пораженно выдохнул Санджи, удивляясь тому, как долго ему открывалась эта простая истина. Внезапное озарение, словно молния, пронзило его сознание. Интуиция подсказывала, что он прав.
- С чего ты взял? - мечник изумленно смотрел на Блэка, все еще продолжая держать его руку в своих ладонях. Умение делать выводы без причин и следствий поражало командира. И, ведь, не поспоришь. Он, действительно, презирал Кида.
- Если бы он тебе нравился, ну, ты понимаешь в каком смысле, - потупился немного повар: говорить о таких вещах ему было стыдно, - ты бы не позволил ему спать с другими. Я бы сказал, что это даже не он воспользовался тобой, а ты им. Он стал для тебя чем-то вроде перевалочного пункта у военных. Ты увлекся им, чтобы забыть Нами, но утратил всякий интерес, как только это произошло.
- Допустим, ты прав, - присвистнул Зоро, задумчиво почесывая затылок. Все, что сейчас говорил блондин, было правдой, известной только самому Ророноа. Санджи, ничего практически не зная о нем, читал его, словно мечник был открытой книгой. – Но, тогда как ты объяснишь такую вещь, как то, что мы с ним вчера переспали. У тебя на глазах, между прочим.
- Первый вариант, - немного подумав, отозвался Блэк, осторожно нарезая здоровой рукой розочки из помидоров, а пораненной рукой придерживая плод у основания, - что ты захотел досадить мне. Но, это маловероятно, так как ты не мог быть до конца уверенным в том, что я зайду в лазарет. Второй вариант, тебе был зачем-то нужен Юстасс, а точнее, его доверие.
- Ты упустил такой вариант, как, мне захотелось секса, - отвернувшись, пробормотал Зоро. Признавать в открытую то, что наблюдательность Санджи была выше всяких похвал, пока не хотелось. Пусть эта поварешка еще немного позабавит его своими дедуктивными навыками.
- Нет, не упустил. Он невозможен, - отрицательно замотал головой повар, раскладывая готовые фигурки из овощей на пустых тарелках. – За несколько часов, до того, как переспать с Кидом, ты всю ночь провел со мной. Я не помню, что ты там со мной делал, но одно могу сказать точно, мы с тобой спали. И не отпирайся, я сам вымывал из себя сперму…
- Но не один из предложенных тобой вариантов, не является верным, - насупился Ророноа, протягивая руку и беря в нее большой половник, принялся осторожно помешивать суп.
- Верный есть. Тебе была нужна помощь Кида, чтобы он с большим рвением разузнал что-либо обо мне. Или я не прав? – Блэк внимательно посмотрел на своего командира, раскладывая по тарелкам рыбные консервы. – Можешь прекратить мешать суп, теперь достаточно просто проварить овощи и мясо.
- Как? – только и смог потрясенно выдохнуть мечник, откладывая половник в сторону и придвигаясь ближе к костру. На лагерь постепенно опускался вечер, принося с собой прохладу и легкий ветерок.
- Очень просто. С того момента, как я появился в вашем лагере, он появился всего один раз. После того, как мы сходили в город и подслушали разговор Кида и того темноволосого мужчины, - пожал плечами блондин, вытаскивая из кармана брюк пачку сигарет и задумчиво разглядывая ее содержимое. Выудив одну из них, он поднес ее фильтром ко рту, склоняясь и прикуривая прямо от костра, - Юстасс посетил лагерь. А точнее одного командира, которого в городе видел с каким-то оборванцем…
- Откуда у тебя такое навыки наблюдения? – Зоро напрягся. Если Блэк с такой легкостью раскусил все его секреты, то, что до остальных? Их тайны знал и сам Ророноа, а потому не сомневался, что и блондин, при желании, сможет их раскрыть.
- Раньше, когда я был маленьким, я постоянно наблюдал за поварами в особняке Зеффа, - сделав затяжку, проговорил Санджи. Прикрыв глаза, он прислонился спиной к бревну, на котором сидел мечник. – Мне было скучно, а там, в отличие от всего особняка, кипела жизнь. По началу, я просто смотрел за ними, а потом начал приглядываться, что делает каждый из них. Через несколько лет я уже мог заменить весь штат поваров. Отец об этом знал, но не стремился потакать моему желанию, готовить одному для всей семьи. По его мнению, для дворянина это была непозволительная роскошь. Поэтому, скуки ради, я стал наблюдать и присматриваться к каждому члену семьи. Через неделю я уже знал, что любовница старшего брата, это наша служанка, а приемная мать прячет свои сокровища под периной, отчего ей вечно жестко спать.
- Поразительно, - прошептал Зоро, разглядывая тени костра на расслабленном лице блондина. С виду и не скажешь, что он способен, просто понаблюдав за человеком, рассказать о всех его слабостях и привычках. – О твоих способностях кто-нибудь знал?
- Нет, только старик, которому я доверял безоговорочно. Теперь вот ты еще знаешь, - Блэк повернулся к сидящему на бревне командиру, глядя на него снизу вверх. На языке так и крутился вопрос, но задавать его повар не решался. Мечник не ответит, а воцарившееся между ними перемирие будет нарушено.
- Как думаешь, а Тич знал о том, что ты так умеешь? – Зоро склонил голову на бок, подавляя внезапное желание зарыться рукой в светлые волосы повара, чтобы снова почувствовать их мягкость.
- Вряд ли, - через некоторое время отозвался Санджи, кидая почти прогоревшую до фильтра сигарету в огонь костра. Озвученный Ророноа вопрос не давал ему покоя, и ответ на него в сложившейся ситуации, пожалуй, мог знать только сам Черная Борода. – Зная себя, я не стал бы рассказывать ему о себе все. Тич не похож на того человека, которому я стал бы доверять, вне зависимости от того, нравятся мне или не нравятся его идеи.
- А мне тогда почему доверяешь? – задал весьма актуальный вопрос мечник, переводя взгляд с Санджи на костер и любуясь тем, как маленькие искорки пляшут на прогоревших дровах. Сейчас, когда никого не было в лагере, было так легко и просто разговаривать, некого было бояться, ожидая, что их подслушают.
- Ты не похож ни на одного человека, которого я когда-либо знал, - задумчиво проговорил повар, подбирая каждое слово, чтобы наиболее точно объяснить то, что чувствует и почему доверяет. – Ты не вписываешься ни в один из стандартных типов людей. В этом твоя привлекательность, но и из-за этого тебя бояться.
- А что до тебя? Ты тоже боишься меня? – Санджи едва различил слова Зоро. Казалось, что Ророноа вообще не хотел, чтобы Блэк его услышал. Озвученные лично для себя мысли вслух.
- Ты задаешь слишком много вопросов, - блондин сел в пол-оборота, глядя на точный профиль мечника. Протянув руку, можно было коснуться его щеки, скользнуть пальцами по напряженной шее, ощутить ладонью, как бьется сердце командира. Тряхнув головой, Санджи погнал совершенно ненужные ему сейчас мысли прочь. – Но при этом ничего не рассказываешь о себе. Это несправедливо. Но если ты ответишь на мои вопросы, я дам ответ тебе на твой.
- Так ты и сам можешь обо мне рассказать больше, чем я, - на секунду на сосредоточенном лице командира промелькнула шутливая улыбка. Поймав взгляд Блэка, он подмигнул, придвинувшись ближе, почти касаясь коленом кончиков светлых волос повара. – Спрашивай. Но имей в виду, я отвечу лишь на один вопрос, который посчитаю наиболее интересным для себя. Так что будь осмотрителен, спрашивая.
- Почему ты так доверяешь Киду? – помолчав, задал свой вопрос блондин. Если он чуть-чуть подвинется, то сможет прижаться к ноге Зоро. Это близость пугала и манила одновременно.
- Как я понимаю, о том, при каких обстоятельствах мы с Юстассом расстались, тебе успели рассказать Чоппер и Робин? – дождавшись утвердительного кивка повара, мечник продолжил…
***
Несколько месяцев назад.
- Юстасс, я сказал, что этот приказ Михоука не обсуждается, - Зоро лежал на траве у бурно шумящей реки, краем глаза наблюдая за сидевшим неподалеку рыжеволосым мужчиной. – Мы расстанемся, и ты отправишься в город, чтобы внедриться в организацию Черной Бороды.
- Ты себя слышишь? – Кид недовольно посмотрел на Ророноа, придвигаясь ближе и скользя холодной после воды рукой по его обнаженной груди. Почувствовав, как мечник вздрогнул, разведчик уселся на его бедра, уже обеими руками гладя по груди. – Я не собираюсь ложиться под какого-то ублюдка из Сената лишь по приказу твоего дорого начальника!
- Надо будет, и ляжешь, - Ророноа потянул молнию на штанах любовника вниз, второй рукой легко расстегивая пуговицу. – Это война, а на ней любые методы хороши. Наша задача, выиграть ее любой ценой…
- Сделав из меня шлюху? – разведчик шлепнул Зоро по рукам, скатываясь с него и застегивая на себе брюки. Как же он ненавидел мечника за то, что тот весь смысл жизни и своего предназначения видел лишь в войне! – Хорошего же ты обо мне мнения, дорогой!
- С каких это пор тебя волнует мое мнение? – притворно изумился Ророноа, садясь и потирая затылок. В отличие от своего любовника, он ни капельки не был огорчен их расставанием. Спать с Кидом было выгодно: тот не ерепенился, выполняя любой приказ командира. Да и разрядка была, что надо. Но любить его, Зоро не любил. Юстасс был красив, но не более, не было в нем той загадочности, чтобы вечно привлекать мечника.
- Мне на него плевать, - покривив душой, выдал через какое-то время рыжеволосый мужчина, протягивая руку и беря с земли свою рубашку, натянул ее, криво застегнув пуговицы. Но внешний вид его волновал мало, обида и разочарование жгли его изнутри. – Мне вообще плевать на все, что с тобой связано. Я и спал-то с тобой из жалости! Бедный мальчик, который в детстве не наигрался в солдатиков, вот кто ты!
- Проваливай, - отозвался Зоро, закрывая глаза и переворачиваясь на живот. Слова, брошенные разведчиком, ранили, но они были чем, в сравнении с той болью, которую Зоро испытал практически полтора года назад. – Считай, что после этих слов, мы уже расстались. Тебе теперь лишь достаточно разыграть тот спектакль с Эйсом, который мы придумали, и валить в постельку к Трафальгару Ло.
- Не мы, а ты придумал, сука, - прорычал Кид, вставая и сплевывая на траву. Сейчас именно он выглядел влюбленным идиотом, которого кинули. А ведь хотел сделать так, чтобы получилось наоборот. Хотя, план Зоро давал ему возможность сделать командира посмешищем перед всем лагерем. – Только у меня будет одно условие.
- Какое? – без интереса спросил Ророноа.
- Погибать будем вместе, командир, - усмехнулся Юстасс Кид. – И помни, что воля умирающего, закон.
***
Нынешнее время.
- Вот поэтому я ему и доверяю, - закончил свой рассказ Зоро. Оказалось, что рассказывать о себе, пусть даже и не о лучшей стороне, было не так уж и трудно. Главное, начать. Теперь было понятно, почему Усопп и Луффи вечно трещат, без умолку. – Я сам его толкнул на предательство. И это я предатель, а не он.
- Нет, - покачал головой Санджи, плечом прижимаясь к ноге Ророноа. Почему-то, это сейчас казалось самым правильным и верным. – Если бы Кид тебя действительно любил, то ни за что бы, ни пошел на это задание. Влюбленные люди так не поступают.
- Есть опыт в таких делах? – поинтересовался мечник, делая вид, что не заметил порыва Блэка. Его желание хоть как-то оказать помощь своему командиру, согревало душу мечника.
- Нет, - отрицательно ответил блондин, запрокидывая голову и заглядывая в лицо мечника. Сидеть так было неудобно, но и не смотреть в глаза командира повар не мог. – Но, когда люди любят, они сражаются до последнего за свои чувства. А не сдаются, при первой же проблеме.
- Ты это судишь по себе? – Зоро, поймав взгляд голубых глаз блондина, невольно склоняясь ниже. Подобной реакции от повара на свой рассказ он никак не ожидал. Но того словно как подменили, он сам тянулся за прикосновениями, только было непонятно, интуитивно или осознанно.
- И да, и нет, - уклончиво ответил Санджи, протягивая пораненную руку вверх и обнимая мечника за шею, кончиками пальцев касаясь волосков на шее. Больше всего на свете он сейчас боялся что-нибудь испортить. – Просто, когда любят, то доказывают это делом, а не бросают слов на ветер.
- Так он пошел туда, куда я его отправил, - пожал плечами Ророноа, вздрагивая от неожиданного прикосновения Блэка. Чем была вызвана такая перемена в поведении Санджи, ему было не ясно. И сейчас он опасался попасться в ловушку хитрого блондина. – Может, он так собирается доказать мне, что любит меня.
- Но такое доказательство на тебя ведь не подействует? – прошептал повар, поглаживая перебинтованной рукой напряженную шею мечника. Интересно, о чем тот думает сейчас? Подозревает ли его в чем? Как истолковывает его поведение? Рой вопросов кружил в голове светловолосого мужчины, мешая просто наслаждаться минутной близостью.
- Нет, - покачал головой командир, одной рукой нерешительно поглаживая разомлевшего блондина по щеке. Как, оказалось, просто коснуться пальцами нежной кожи щеки, проведя дорожку к подбородку, ощутить подушечками едва пробивающуюся на нем щетину. – Мне вообще не нужны доказательства от того, кого я не люблю.
- Жестоко ты, - на секунду погрустнел Блэк, накрывая руку начальника своей здоровой рукой и прижимая его теплую ладонь к своему лицу. Прикрыв глаза, блондин извернулся, не размыкая контакта с Зоро, повернулся, теперь уже стоя коленями на земле, лицом к мечнику.
- Я не вижу смысла разыгрывать любовь перед тем, кто мне безразличен. Зачем понапрасну давать надежду, если я и так знаю, что взаимности не будет с моей стороны? – удивление промелькнуло во взгляде Зоро, когда Санджи подался еще ближе, продолжая тереться небритой щекой о его ладонь. – Что…
Договорить у него не получилось, Блэк, порывисто дернув его на себя, накрыл обветренные губы своими губами, языком ловко проскальзывая в раскрытый рот мечника и вовлекая того в поцелуй. Зоро, испытывающий в этот момент что-то с родни дежа вю, замер, вспоминая, как в прошлый раз Санджи так же первым целовал его, а потом отнекивался, не помня ничего. Вкус табака и еще каких-то пряностей наполнил рот мечника и, не выдержав, он зарылся руками в светлые волосы повара, прижимая его голову к себе еще ближе и не позволяя отстраниться. Только когда они оба начнут задыхаться, Зоро отпустит его.
***
- Эйс, Эйс, смотри! – зашептала Нами, рукой указывая то направление, куда должен был посмотреть ее жених. Брюнет, проследив взглядом за жестом невесты, едва сдержал возглас удивления. Он бы скорее поверил в то, что Френки признался в любви Робин, чем то, что Зоро и Санджи будут не просто сидеть мирно у костра в компании друг друга, а целоваться. – Интересно, с чего это они так…подружились? – пораженно выдохнула рыжеволосая чертовка, заползая обратно в палатку.
- Кто знает, - Эйс заполз следом, садясь по-турецки на аккуратно расправленном спальном мешке. В отличие от ликующей девушки, мужчина был мрачен. Он уже один раз согласился поучаствовать в играх Зоро и Юстасса, позволив им разыграть разрыв отношений. Но, теперь, он уже сомневался, а действительно ли это был розыгрыш? А иначе, какой смысл Ророноа изменять своему любовнику с едва знакомым им всем человеком. – Но в любом случае, я не стал бы радоваться раньше времени.
- Признайся, ты просто завидуешь им! – невеста шутливо отвесила будущему мужу подзатыльник. Она так и светилась от радости, уже вовсю представляя себе счастливое будущее брата. – У них сейчас все, как в первый раз. Первый поцелуй, первые объятия… Все так романтично!
- Один поцелуй еще ничего не значит, - пробурчал Эйс, стягивая с головы шляпу и задумчиво разглядывая на ней два значка-смайлика: улыбающийся и грустный. – Вспомни, ты ведь тоже с братом целовалась, и разве у вас из этого что-то получилось? Ты к концу войны радуйся за них, если они так и останутся вместе.
- Ребята, а что это с нашим кэпом и поваром случилось? – полог в палатку приоткрылся, впуская все еще заспанного врача внутрь. На его сонной мордочке так и читался вопрос: «Я все еще сплю? Ущипните меня, кто-нибудь!» - Они там, это….
- Тони, успокойся, - зашипела на него Нами, призывая для начала быть хотя бы тише. – Да, они там целуются, и ты не спишь. С чего это они так, мы и сами не знаем. Но уже с полудня в лагере мертвая тишина…
- Странно, - перебил девушку взволнованный и возбужденный от радости доктор, почесывая задумчиво кончик носа и поочередно глядя то на Эйса, то на его невесту. – Я думал, что они опять подерутся. Я так стремился подольше удержать Санджи у себя, чтобы он не пересекся с Кидом…
- Эта рыжая сволочь снова тут была? – пораженно выдохнула Нами, машинально сжимая руку жениха в своей руке. Столько событий за один вечер с ней уже давно не случалось. – Что ему теперь было надо?
- Вероятней всего, Зоро, - поджал губы маленький врач. Он, как и рыжая чертовка, не любил Юстасса. И, каждый раз говоря о нем, вспоминал, как подло тот поступил с их командиром. – Но, как я вижу, либо наш начальник выпнул его на глазах у больного прямо из палатки, либо Санджи с Кидом разминулись. В любом случае, столкнись они нос к носу, эта парочка сейчас бы дралась, а не целовалась…
- Либо наш новый повар затеял какую-то свою игру, - пробормотал безрадостно Эйс, водружая шляпу обратно на голову и разглядывая себя в зеркале девушек.
- Сколько можно уже злословить о человеке! – таки рассердилась Нами, уже отвешивая настоящий, а не шуточный, подзатыльник возлюбленному. – Ты даже не Усопп, чтобы повторять одну и ту же неудачную шутку, чтобы мы уже наконец посмеялись над ней!
- А, кстати, где Усопп, Френки, Луффи? – поинтересовался Чоппер, только сейчас замечая, что в лагере необыкновенно тихо. Однако, эта новость его не захватила полностью, так как уже через минуту он снова высунул нос из палатки, чтобы в очередной раз убедиться, что повар с мечником ему не привиделись.
- Луффи с Бруком ушли искать место впадения ручья в реку, - проинформировал Эйс, снова разваливаясь на спальном мешке и прикрывая лицо шляпой. – Усопп и Френки ушли под предводительством Робин в лес, искать дичь и ягоды. Думаю, что минут через пятнадцать уже все снова будут тут…
***
- Зоро! Зоро! Зоро! – радостный вопль Луффи разогнал тишину в лагере, возвращая в нее былой шум и гам. Довольно потрясая в руке пятью крупными окунями, он подбежал к костру, только теперь замечая, как Зоро и Санджи подозрительно облизываются и вытирают губы. – Ребята, вы без меня съели весь ужин? – искренне обиделся младший Мугивара.
- Никто ничего не ел! – цикнул на лоботряса в соломенной шляпе Брук, тоже подходя к костру и хитро улыбаясь, подмигнул вначале Блэку, а потом Ророноа. – Просто наши командир и повар целовались, а ты их спугнул.
- Что, правда? – тут же радостно оживился паренек, кидая прямо на траву еще живую рыбу и обнимая освободившимися руками мечника и блондина за шеи. – Ребята, вы, правда, целовались? А меня научите?
- Брук, чтоб тебя! – грозно посмотрел на улыбающегося виновника суматохи Зоро, вставая с бревна и направляясь к опушке леса. Отсутствие трех самых пунктуальных членов его небольшого отряда начинало настораживать. – Сам и учи его целоваться!
- Нет, Зоро, я хочу с тобой! – заупрямился Луффи, воспринимая все это как игру. – Я уверен, ты делаешь это круче, чем Брук.
- Уймись уже, желудок прожорливый! – Санджи треснул Мугивару половником по голове. Весело улыбнувшись, он посмотрел на притихшего паренька и подмигнул. – Еще раз покусишься на командира и останешься без завтра, обеда и ужина навечно. Я не шучу.
- Нужен мне больно твой Зоро, он невкусный, чтобы его есть, - сделал правильный вывод Луффи, убегая следом за Ророноа к опушке леса.
***
Расцарапанные и все в грязи Френки и Усопп продвигались к опушке леса, постоянно спотыкаясь и вздрагивая от каждого шороха листьев и скрипа коряг у них под ногами. Заметив замаячивший впереди свет, механик, победоносно воскликнул, тут же поежившись от осуждающего взгляда инженера-конструктора.
- Что с вами случилось? Где Робин? – вместо приветствия поинтересовался Зоро, когда двое членов его команды поравнялись с ним. Быстро подхватив себе на плечи почти потерявшего сознание от потрясения Усоппа, мечник поспешил вернуться обратно в лагерь.

@темы: zoro/sanji, fanfiction,, nc-17,, one piece,, sanji,, zoro,, ZoSan,, ван пис,, зоро,, зоро/санджи,, ЗоСан,, нц-17,, санджи,, фанфики,

---

"Memories" Глава 26 из 29

Название: Memories. Chapter 26. | Воспоминания. Глава 26.
Автор: StarkBlack
Переводчик:  -Dino_Cavallone-
Бета: куда-то пропала, так что пришлось выкладывать так, чтобы не томить читателей. Правка на грамматику будет позже
Рейтинг: NC-17
Жанр: ангст, романс, размышления
Пейринг: Зоро х Санджи
Размещение: с разрешения переводчика
Дискламер: Персонажи принадлежат их создателю, текст - его автору, я только перевел.

С чего все начиналось: Главы с 1-23, Глава 24, Глава 25

Глава 26

Санджи прикрыл глаза, чтобы избежать еще большей путаницы. То, что предлагал Ло, было настолько нереально, настолько возмутительно, что от одной мысли об этом у блондина голова шла кругом.
- Что? - Санджи зашел ему за спину, затушив бычок сигареты о край раковины. - Сделать, это как "обратить"? Но, такое невозможно... К тому же, мы против. - повар раздраженно почесал затылок, протест так и замер у него в горле.
- Мы не можем быть с Мафией, - тихо проговорил Зоро. - У каждого из нас есть личная жизнь и карьера. И не стоит забывать, что у нас есть близкие друзья в высшем обществе. Помимо этого, нам противен весь криминал, даже такой как вымогательство и клевета на других.
- Эй! - Луффи заерзал на своем стуле, подняв руку над головой так, словно ученик средней школы. - Я! Я хочу!
- И Каку, - продолжил объяснять Санджи, игнорируя младшего Портгаса, - он рассчитывает на нас. Мы не можем вот так просто кинуть нашего друга и согласиться на условия парней, которых знаем немногим больше часа.
- Плевать! - Луффи вскочил со своего места, все также размахивая рукой в воздухе. - Я это сделаю!!!
Ло душевно расхохотался, вытаскивая из заднего кармана джинсов пачку "Camal". Зажав фильтр сигареты между губами, он протянул руку по направлению к Санджи ладонью вверх.
Взгляд повара выхватил выбитые на костяшках пальцев мужчины буквы "D.E.A.T.H", и ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, чего от него хотят. - Прости, - пробормотал он, протягивая зажигалку. Ло прикурил сигарету и глубоко затянулся, тут же передавая ее Киду, который тоже сделал не менее сильную затяжку.
- Мы пришли сюда не за тем, чтобы действительно обратить вас, - объяснил Ло. - Кроме того, что это невозможно, это было бы бессмысленной тратой времени.
- И самоубийством, - внес свою лепту Кид.
Ло согласно кивнул, забирая у напарника сигарету. - "Мафии", о которой вы знаете из фильмов и новостей, больше нет в природе. Старожилы ушли на покой, и девяносто процентов всех прецедентов составляют интернет-кибер-преступления, в принципе. Взламывать организации-мультимиллиардеры гораздо более рентабельно, чем, пользуясь закалкой старой школы, заниматься незаконным оборотом наркотиков. Хотя мы до сих пор занимаемся и этим, но прогресс на лицо.
Санджи и Зоро кивнули.
- Считайте, что мафия перешла на новый уровень, - продолжил Ло. - Правила изменились, игроки изменились, методы - все, исключая структуру и статусы, поменялось. И, я полагаю, сленг, - он взглянул на Кида, но тот лишь пожал плечами и кивнул. - Даже если мы с Кидом тут, и Энель у себя, - и даже сам Бог, - поручимся за вас: вы все равно ничего не будете значить. Под формулировкой "сделаем из вас парней" мы с Кидом имели в виду ускоренный курс лекций, так, чтобы вы - или, по крайней мере, один из вас - смог бы сравняться с Боссом.
- Вау! - Луффи почти запрыгнул на барную стойку. - Я стану Боссом.
Игнорируя Луффи, Санджи удивленно посмотрел на Ло. - Э...а... Хм?
Зоро покачал головой. - Все равно не присоединюсь.
Кид хмыкнул, и Санджи вздрогнул, настолько его хмыканье было похоже на приглушенный смех.
- Вам нужно влияние? Мы дадим вам его.
Санджи подался ближе, положив руки на барную стойку, чтобы не упасть. - Окей. Значит, вы, парни, утверждаете, что сделаете из нас с Зоро Боссов или кого-то вроде них? - Санджи прикрыл глаза и энергично потряс головой. - Как, чем возьми, вы это сделаете?! Каждый из собравшихся тут знает, что это нереально воплотить в жизнь. Это не сработает!
- А так ли много они знают, Санджи? - Ло снова усмехнулся. В его улыбке была странная смесь из дружелюбия и жестокости. - Да, они знаю о вас, ребята. Но, что именно они знаю? Как долго вы дружите? Год? Полтора? Кто знает, может вы перебрались сюда из-за территории или чего-то еще до того момента, как Черная Борода возвысился, и долгие месяцы просто жили у него под носом, вынюхивая все.
- Но Боссы не занимаются таким дерьмом! - воскликнул Санджи.
- О, правда? - Ло вопросительно изогнут бровь. Его взгляд заставил повара прикусить язык и отступить.
- Хорошо-хорошо, - спокойно проговорил он. – Уел меня в этом.
- Таким образом, - осторожно начал Эйс, - вы собираетесь «сделать» так, чтобы Зоро и Санджи… Могли позвонить и договориться о встрече сами за себя? Вызвать Черную Бороду? Что?
Ло обернулся к старшему Портгасу, посасывая кончик сигареты. – Более этого. Они даже смогут объединиться с мелкими боссами тут, что даст им хороший тыл. После этого будет уже трудно не брать их в расчет, даже если Зоро и Санджи не будут знать, что делать в первую очередь.
- Почему, допустим, Каку не может бросить вызов за нас? – задумчиво проговорил Зоро. – Или тот же Луччи? Они оба обладают властью, так почему они не в состоянии бросить вызов?
- Они могут, - Кид пожал плечами. – Только вы, парни, не сможете сражаться до тех пор, пока не станете частью Семьи. Ваши друзья это знают, а так же они знают, что это убьет вас, если вы не сможете принять участия в баталиях. Именно поэтому они до сих пор не бросили вызов.
- К тому же, - добавил Ло. – Пока у вас нет защиты, я говорю о юридической части вопроса. Вы уязвимы, умри кто-то, и вас упекут за решетку. «Мудрые ребята» любят повесить кучу нераскрытых преступлений на того, кто не может защитить себя.
Санджи медленно кивнул: все, наконец, встало на свои места. Он машинально сунул руки в карманы брюк, раздумывая о том, как отблагодарить Каку, когда все это закончится.
- У всего двойной смысл… - пробормотал повар.
Он посмотрел на Эйса, который в хмурой задумчивости разглядывал пол. Старший из братьев почесывал подбородок, положив локоть второй руки на барную стойку.
- Итак, что мы предпримем? Это не значит, что я способен на все. Я не могу быть полностью с вами из-за моей работы, но по мере сил я буду способствовать вам.
Ло повернулся к Эйсу и кивнул. – И нам понадобится твоя помощь. Если мы хотим спасти ваших друзей, то работы у нас будет много, - смуглый мужчина вновь обратил свое внимание на Кида. – Сможешь набрать мне Энеля? Одну вещь мы должны сделать незамедлительно.
Кид быстро вскочил, вытаскивая из кармана мобильный телефон. – Как быстро он должен будет связаться с Силвером?
Ло тяжело вздохнул, вытаскивая из пачки новую сигарету. – Скажи, что нам для начала понадобится день.
Как только Кид покинул кухню, чтобы сделать звонок, Санджи принялся собирать пустую посуду с барной стойки. Встретившись глазами с Зоро, он поймал его взгляд. – Все будет хорошо… - прошептал он. Зоро кивнул, протянув руку, он накрыл ладонь повар, переплетая их пальцы вместе.
- Кто такой Сильвер? – поинтересовался Эйс, отвлекая Санджи от Зоро.
Ло сделал затяжку, переводя взгляд на пустую тарелку. – Местный Босс. У него такой же статус, как и у Энеля. Именно он диктует кто, когда и где… Он что-то вроде Большого Папочки тут, и он организует сходки.
- А… - Эйс медленно встал, потягиваясь. – Теперь, когда я знаю, в какую задницу мы попали, я могу позвонить жене и сказать, что буду поздно.
- Может она пригласит к себе кое-кого? – намекнул Санджи. – Мы не должны разделяться сейчас.
- Верно, - согласился Эйс. – Пусть Нами и Робин будут с ней. Никто из них не пропадет, пока Нами есть, что сказать.
Эйс тоже вышел прочь, оставив четырех мужчин сидеть вокруг барной стойки. Дым от сигарет Санджи и Ло вился у них над головами в воздухе. Зоро вздохнул, собирая остаток грязной посуды.
- С чего начнем? – тихо спросил фехтовальщик.
Ло улыбнулся, выдыхая длинную струю дыма. – Ну, - протянул он насмешливо, обращаясь к Луффи, - ты действительно хочешь стать Боссом, ребенок?
***
Каку быстро поднялся по офисной лестнице к себе в кабинет, гадая, что же могло случиться такого, что Луччи в середине дня ему прислал сообщение с единственным словом: «СРОЧНО!» Его деловой партнер никогда не слал текстовых сообщений и никогда не считал, что есть что-то срочное для того, чтобы посылать: «СРОЧНО!» Если это как-то связано с ребятами из Портленда, то все что им остается, это выбить всю дурь о том, что жизнь это некарточные игры на Xbox 360 из их непробиваемых доводами голов. Это было лишь их ошибкой полагать, что эти парни умеют играть в карты.
Луччи разговаривал по офисному телефону, когда Каку вошел в кабинет. Темноволосый мужчина поприветствовал его кивком головы и продолжил разговор, в то время как Каку сел в ближайшее к нему кресло.
- Нет. Я понял, Сир, - голос Луччи был встревоженный, и Каку напрягся, ожидая услышать то, что так напугало его друга, которого он до этого таким не видел никогда.
- Да, я сейчас все устрою. Положитесь на меня. Я сам им позвоню… Да, спасибо, Сир. До свидания, - Луччи положил трубку телефона на рычаг, оборачиваясь к своему партнеру. Каку вопросительно приподнял брови, скрещивая ноги.
- Что случилось?
- Это был Босс, - Луччи нахмурился, покачав головой. – Ты не поверишь, но…
***
Ло закрыл дверь в квартиру Санджи и Зоро, нагоняя Кида на лестничной клетке. Он зевнул, потягиваясь до хруста в суставах. День был долгий, но продуктивный: он был уверен в способностях друзей Далтона. Они были хорошими парнями, особенно Эйс. Он легко разглядел черты Смокера в обоих братьях Портгас. Зоро, да, вот он пугал. Хотя, чего ожидать еще от человека, победившего Энеля. Теперь было понятно, почему Босс говорит о зеленоволосом мужчине как о Титане. Еще оставался Санджи. Он тоже был сильный, но не такой пугающий, как Зоро. Он был прекрасен, соблазнительный повар и действительно, без сомнения, горячий! Горячий темперамент блондина и его страстная целеустремленность напомнили ему еще кое-кого: огненно-рыжий парень обладал легко воспламеняющимся характером и странным вкусом в одежде.
Когда оба мужчины вошли в кабину лифта, тот самый рыжий парень подпер спиной стену лифта, недовольно скрестив руки на груди. Кид, пряча взгляд от Ло, разглядывал пол. Его губы были плотно сжаты, и он хмурился.
Ло тяжело выдохнул, пряча руки в карманах. – Ты все еще не разговариваешь со мной?
Кид кивнул.
Ло дождался, когда двери лифта закрылись, и он медленно пополз вниз, после чего продолжил. – Ты держался хорошо, произведя на них впечатление. Молодец, что не закатил ни одной истерики, работая весь день со мной.
- Закрой пасть, - прорычал Кид, по-прежнему не глядя на него. – Это работа. А я делаю свою работу хорошо. И если качественно выполненное задание – это все, что тебе от меня надо, то я буду делать это.
Ло прислонился головой к стене, запрокидывая ее и глядя на лампочки на крыше. – Это не все, что я хочу от тебя.
- Ах, ну, да, - Кид отлип от стены, зло тыкая в кнопку ближайшего этажа. – Ты время от времени хочешь, чтобы я был «девочкой для траха». Прямо «мальчик по вызову», Ло! Мне все это дерьмо надоело, блять.
Ло медленно выдохнул и шагнул к Киду, убирая его пальцы с несчастных кнопок. – Я не хочу, чтобы ты был «девочкой для траха». Черт возьми, что ты творишь?
Кид отшатнулся, снова скрещивая руки на груди. – Убери свое лицо от моего… Я пойду по лестнице!
Лифт открылся, но Ло держал кнопку «ЗАКРЫТЬ» до тех пор, пока закрывшиеся двери не лязгнули у него за спиной. Кид закатил глаза, отступая назад в ограниченном пространстве и упираясь спиной в перила. Нажав желтую кнопку «УДЕРЖИВАТЬ ЛИФТ», Ло пересек кабину лифта. Остановившись точно напротив другого мужчины, он положил руки на его карманы.
- Я сказал, что не считаю тебя «девочкой для траха».
Кид, наконец, поднял на него взгляд. Огоньки ненависти полыхали у него в глазах. Он говорил медленно, его голос напоминал шорох листвы на тротуаре. – О, тогда что, ты любишь меня? В какую игру играешь теперь? – он потряс головой. - Почему бы тебе не поговорить с Дрейком или Бепо? Ты же знаешь, что Бепо отсосет у тебя только за одну твою улыбку. Ты можешь относиться к нему как к куску дерьма все время, и он не скажет ни слова.
- Я не отношусь к тебе, как к мусору, - зашипел Ло, его голос понизился из-за зарождающегося в глубине души гнева.
- Ты врал мне… - голос Кида упал до шепота. – Ты трахал любую суку, которая потрясла своей задницей у тебя на пути. Ты думаешь, что я не заметил, как ты смотрел на Санджи все время, пока мы были в той квартире?
Ло уперся руками по обе стороны от плеч Кида в стену лифта. – Ты ошибаешься. Я заглядываюсь на окружающих, но я не ебу всех подряд. Ты единственный, кого я…
- Заткнись! – не выдержал Кид, срываясь на крик. – Я сказал, что больше не хочу, чтобы ты мне лапшу на уши вешал! Как бы я не хотел, чтобы это было правдой, но ты…
Ло заткнул поток слов Кида, накрыв его губы своими губами. Кид попытался отстраниться, но тут же сдался, позволяя языку Ло проникнуть в свой рот. Ло прижал более высоко парня к стене, прижимаясь бедрами к его бедрам, медленно потерся о них. Руки рыжеволосого парни уперлись в грудь второго мужчины, и он предпринял слабую попытку оттолкнуть более хрупкого парня от себя.
- Остановись… - задыхаясь, проговорил он в губы Ло. – Остановись… Не делай этого со мной…
- Сколько раз мне повторить, - проворчал Ло, - что я не хочу никого кроме….
Боль прошибла грудь Ло, когда Кил все же оттолкнул его. Отлетев к противоположной стене, его прошила острая боль от удара чехлом с мечом о спину. Открыв глаза, он увидел, как Кид вытирает свои губы рукавом рубашки, словно губы Ло были ядовиты.
- Ты не устаешь напоминать мне, какой же ты мудак, - Кид пересек лифт, нажимая на кнопку «УДЕРЖИВАТЬ ЛИФТ» и ожидая, пока двери вновь откроются. – Давай просто сделаем нашу работу и вернемся домой, где я смогу убраться от тебя куда подальше.
Ло потер шею, наблюдая за тем, как двери сомкнулись за спиной Кида. Мужчина вздохнул и прислонился спиной к стене лифта. Он знал, из-за чего так бесился Кид, но исправить этого не мог…
***
Закрыв крышку телефона, Санджи кинул его на кровать, наблюдая, как тот сполз по покрывалу на его подушку. Он плюхнулся на живот, утыкаясь лицом в мягкую перину. Он почувствовал, как Зоро опустился подле него и провел сильной рукой по его спине.
- Нами, как осел, - устало пробормотал блондин, - но я все же поговорил с ней. Эйс обработает Виви. Нами сказала, что пригласит всех в клуб ночью. Я говорил ей, что это опасно, но… Ты же знаешь Нами.
- Я знаю, - отозвался Зоро, усмехнувшись. – Она, вероятно, будет подражать теперь Луффи.
- Ммм… Хмм…
- Луффи и Эйс поехали по домам? – тихо поинтересовался фехтовальщик.
- Ммм… Хмм… - снова повторил Санджи, обнимая подушку. – Я так устал… А так же, я голоден.
- Я тоже.
- Нам надо поесть перед тем, как завалиться спать и встать через несколько часов…
- Возможно.
Санджи тяжело вздохнул, но не сделал ни одного движения, чтобы встать. Он услышал шелест страниц и улыбнулся, вдохнув запах хлопка наволочки, пахнущей как шампунь Эйса. Он открыл глаза и посмотрел на Зоро, который сидел, прислонившись спиной к изголовью кровати.
- Что ты читаешь?
Зоро посмотрел на него и улыбнулся, когда их взгляды встретились. – Йотсу Кайдан, - ответил фехтовальщик. – Это страшилка о привидениях.
- А что там за сюжет?
Зоро вновь вернулся к книге, чтобы загнуть страницу, прежде чем закрыть ее и положить на тумбочку. – Пока о страсти и убийствах, - Он повернулся к Санджи и оперся локтем о кровать. Запустив пальцы в мягкие волосы повара, он нагнулся, чтобы поцеловать любовника в лоб.
При первом же касании пальцев, что-то колыхнулось у Санджи в глубине души: слабая картинка золотого солнечного света над волнами и мягкий песок. Запах моря прорывался из воспоминаний Санджи. Но картинка, всплывшая из его воспоминаний, была ему совсем незнакома.
Яркие точки заплясали перед глазами, отчего он снова был вынужден уткнуться лицом в подушку. Это плохо. Доктор говорил, что такое может случиться. Старые, стертые воспоминания могут периодически возвращаться, так как мозг постоянно работает, чтобы преодолеть блоки. Он сказал, что воспоминания придут из ниоткуда, и могут вызвать головную боль, головокружение и тошноту, пока часть воспоминаний будет восстанавливаться.
- Что происходит? – подумал Санджи. – Это воспоминания возвращаются? Подходящее же время они выбрали, чтобы восстановиться!
- Все в порядке? – спросил Зоро, волнение закралось в его голос.
Санджи, не желая тревожить своего возлюбленного, поднял голову и улыбнулся, несмотря на боль. - Я в порядке, просто устала от всего этого дерьма, что происходит с нами.
Зоро вовсе не был похож на человека, который поверил в слова Санджи. – Я слушаю тебя.
Собравшись, Санджи принял сидячее положение и потер глаза. – Что ты думаешь о том, чтобы поесть? У нас не так много осталось в холодильнике…
- Запеченный сыр, - Зоро тоже сел, потерев подбородок.
- Ты это серьезно? – Санджи рассмеялся. – У тебя обуза за спиной вроде меня и вызов на носу, а все, что ты просишь, это запеченный сыр?
Зоро кивнул, улыбаясь. – Да, потому что ты делаешь сырные гренки-мутанты.
- Сырные гренки-мутанты! – воскликнул Санджи.
Зоро кивнул. – Да, ты делаешь сырные гренки-мутанты. Ты кладешь на них ветчину, горчицу, и еще кучу всего. И яйцо на вершину.
- Это не гренки, - издеваясь, проговорил Санджи. – Это крокодилиха-обжора, ты, придурок!
- Это сырные гренки-мутанты! – вновь заявил Зоро, улыбаясь еще шире.
- Хорошо-хорошо, - покачал головой повар, вставая с кровати. – Пусть будут сырными гренками-мутантами. Но у нас нет яиц, поэтому пусть это будет крокодилиха-обжора обычная.
- Ладно! – согласился Зоро, снова разваливаясь на подушках.
Восторг Санджи, вызванный таким трогательным волнением Зоро, быстро потух. Стоило ему войти на кухню, как новый приступ боли накрыл его с головой, отчего ему пришлось опереться о барную стойку. Новая картинка бесконечного моря и песка всплыла из ниоткуда в сознании повара, но когда он попытался понять, что это значит – уперся лбом в ментальную стену, вызвавшую новый приступ боли.
Прогнав прочь воспоминание, Санджи успокоил себя, что если суждено, то воспоминания вернуться. Не надо их принуждать восстанавливаться силой.
Отвлекая себя, от принялся выгребать необходимые ингредиенты из шкафов и холодильника. Он намазал хлеб маслом и взял с вешалки на стене сковороду. Открыв баночку горчицы, он вдохнул насыщенный запах продукта, расслабляясь. Он прикрыл глаза, стараясь думать о всякой ерунде. Он позволил своему сознанию течь туда, куда оно само пожелает.
Расслабляясь, Санджи позволил энергетическим потокам течь по своему телу, - годы тренировки сейчас возымели успех. Открыв глаза, он принялся делать то, что умел лучше всего на свете, - готовить. Он начал составлять бутерброд: размазал горчицу, положил кусочки ветчины, нарезал сыр и мясо, разложив и их на кусочке хлеба так, словно это было произведением искусства. Он ни о чем не думал, пока его руки делали свое дело. Он просто позволил телу наслаждаться тем, что оно делало, впитывать запахи.
К тому моменту, когда бутерброды были выложены на сковороду, и шипение подсолнечного масла и хлеба наполнило кухню, сознание Санджи было очищено окончательно, теперь он четко видел пляж.
Пляж… Лицо улыбающегося Зоро… Маленькие крабы и разноцветные камешки… Кожа Зоро, влажная и блестящая из-за того, что он плавал в соленой воде… Облака, скользящие по небу, в то время как они растянулись на песке…
Заниматься любовью… Заниматься любовью с Зоро, разжигая огонь страсти ярче… Отзывающееся на его прикосновения тело фехтовальщика под ним… Руки Зоро у него в волосах… Нежные пальцы перебирают его светлые пальцы…
Санджи выключил плиту, перекладывая сэндвичи на тарелку. По кухне блуждал запах горчицы и жареного мяса, а Санджи так и стоял у плиты, предаваясь воспоминаниям.
Собака привязалась к ним… Влажный язык, и обнимающаяся парочка сталкивает ретривера с колен Санджи… Большой корабль на горизонте и мысли о том, что отца нужно сводить на пляж…
Закат… Зоро сидит и нервничает у него за спиной… Целующий Зоро… Отчаянно целовать Зоро в ответ…
- Санджи? – Зоро прошел на кухню, распахнув дверцы холодильника. Вытащив из него бутылку воды, он зашел повару за спину. – Все хорошо? Ты выглядишь так, словно сейчас витаешь в облаках.
Санджи обернулся к Зоро, его сердце учащенно забилось. – Эм… - пробормотал он. – Я задумался обо всем об этом. Вот, держи свой сэндвич-мутант.
Зоро взял свою крокодилиху-обжору, довольно улыбаясь. Он успел откусить от «монстра» треть еще до того, как сесть за стол. Санджи присоединился к нему, успев съесть половину, прежде чем рвотные позывы стали сильнее. Он знал, что есть вещи гораздо важнее возвращающихся воспоминаний, а потому им нужна энергия, чтобы спасти друзей.
Он дождался, пока Зоро закончит есть, и встал, чтобы взять из холодильника еще одну бутылку воды. Сделав глоток, он передал бутылку фехтовальщику. Зоро с любопытством смотрел на него, пока подносил бутылку к губам и делал глотов. Набрав воздуха, Санджи быстро проговорил:
- Я вспомнил пляж.
Зоро замер, не донеся бутылку до барной стойки. Он уставился на Санджи, боясь, что любое его телодвижение может стереть те слова, что только что произнес блондин. Он медленно сглотнул, не моргая и не дыша.
- Что за пляж? – подавался фехтовальщик.
- Хм, - Санджи сцепил пальцы у себя на колене. – Песчаный, не такой, как местные пляжи. Огромный и уединенный…
- Ocean Shores, - Зоро поставил бутылку на стол и теперь смотрел на него. – Ты вспомнил Ocean Shores.
Санджи кивнул, его сердце колотилось, больно ударяясь о ребра.
Зоро прочистил горло. – Только пляж? Или…
- Там был пес, - ответил Санджи. – Он лизал мое лицо…
Наконец, глаза Зоро засветились, и он улыбнулся. Он приблизился к повару, сжимая его руку в своей ладони. – Что еще?
Санджи рассказал, что видел еще маленьких крабов и разноцветные камушки. Он был смущен, что запомнил такую мелочь, совсем не значащую ничего для них сейчас.
- Мы там проводили отпуск, - пояснил Зоро. – Мы остановились в бунгало для пар. Там была маленькая кухня и терраса… Мы тогда еще не жили вместе, поэтому это была наша первая попытка,… Мы учились жить вдвоем.
- Что-то вроде теста? – усмехнулся Санджи.
- Ну, - Зоро нахмурился, разглядывая свои колени. – Не совсем так.
Санджи молниеносно подался ближе, заговорив так тихо, словно их могли услышать. – Что-то не так с Ocean Shores, Зоро? Ты гораздо менее возбужден от этой новости, чем я предполагал.
Зоро покачал головой и вздохнул. Он вытер лицо и снова посмотрел в глаза Санджи.
- Не то чтобы все было так плохо, - начал Зоро, сжимая обе руки повара в своих ладонях. – Пожалуй, это одни из лучших выходных в моей жизни.
- Но? – склонил на бок голову Санджи.
Зоро выдохнул. – Все начиналось не так уж радужно.
Брови Санджи взметнулись вверх. – Правда? Почему?
Зоро отвернулся и снова вздохнул. – Мы получили… Ты можешь себе представить, сколько дерьма на нас вылилось, когда мы вдвоем сошлись в первые месяцы.
Санджи прикрыл глаза и кивнул. – Я постараюсь не принимать это близко к сердцу.
Зоро наклонился, прижимаясь лбом к шее повара. – Поначалу это было безумно сложно. Нам постоянно названивали, люди не могли в это поверить и желали услышать новости из первых рук. Твои бывшие девушки слали письма и трезвонили, оставляя по-настоящему отвратительные послания. Я полагал, что это давит на тебя. И ты, рано или поздно, захочешь расстаться. Я несколько раз задавался вопрос, делаю ли я тебя счастливым…
- Я… - Санджи тяжело вздохнул и сжал руку Зоро.
- Нет, подожди, - Зоро поднял руку. – Дай я закончу. Мы решили съездить отдохнуть, просто сбежать от всех. Не видеть осуждения в глазах бывших друзей, быть самими собой, отдохнуть от дерьма, что было дома.
Зоро сделал еще один долгий вдох и закрыл глаза. – Я действительно думал, что ты не захочешь быть со мной. Постоянное давление от окружающих, исключая Эйса, Луффи, Нами, - всех, кто с нами сейчас, - с ними как раз все было в порядке. Но вот окружающие… Я думал, что ты не выдержишь. И я предложил Ocean Shores.
Санджи поднял руку и провел пальцем по щеке Зоро. Тот подался навстречу ласке, тихо продолжая. – Ты был словно одержимый. Я не мог себе представить, как сильно ты был зол. Ты остановил машину и, выскочив из нее, помчался, куда глаза глядят. Я нагнал тебя только ночью, тогда ты сорвался. Ты ударил меня и толкнул на забор. Все, что я мог тогда сделать, это делать вид, что я его часть.
Санджи сидел, шокированный таким поротом событий. - Я был… Почему? О Боже, неужели я обвинял тебя?
- Нет, - Зоро посмотрел на Санджи. И боли в его глазах было столько, что у повара разорвалось сердце. – Нет, не из-за этого. Ты сердился, потому что я утратил веру в тебя. Ты говорил мне, что в любви не бывает без сложностей, иначе бы это не было любовью. Ты кричал на меня, потому что я не верил в тебя, ты заставил меня вновь поверить в то, что то, что происходит между нами гораздо важнее того, что говорят окружающие.
Санджи сидел, оцепенев, наблюдая за болью, плещущейся в глазах любовника.
- Я не мог пошевелиться долгое время, настолько был шокирован твоими словами. Я самым худшим образом подвел тебя и не знал, что теперь делать.
Повар обвил шею фехтовальщика руками, целуя того в лоб. Он чувствовал боль Зоро и жалел, что не может разделить его страданий.
- Что же случилось? – прошептал блондин. – Очевидно, что что-то случилось, раз мы сейчас вместе.
Зоро кивнул, сжимая руками бедра Санджи. – Я вспомнил, что это ты сказал, «что это не любовь, если за нее не надо бороться».
Повар кивнул, касаясь губами век Зоро. – Да?
Зоро нежно улыбнулся. – Ты никогда до этого не говорил, что любишь меня…
Санджи удивленно отстранился. – О… О?
Зоро кивнул. – Я тоже не говорил. Тогда я оторвал свою задницу и рванул к машине, задав тебе вопрос.
- Спросил меня?
- Правда ли, что ты любишь меня.
Санджи улыбнулся. – А что я?
- Ты сказал, чтобы я залазил в машину, и ты мне покажешь.
- Неужели? – усмехнулся Санджи.
Зоро кивнул. – Ты это сделал. Это был наш первый раз… - его руки скользили вверх и вниз по бедрам Санджи, и тот как никогда был близок к возбуждению.
- Первый раз? – спросил Санджи, задыхаясь.
Зоро подался ближе, обжигая дыханием губы Санджи. – Это был наш первый раз, когда ты взял меня…
Санджи нахмурился. – Взял…? – его глаза расширились, как только он понял смысл. – Ох… О, я понял!
Зоро улыбнулся. – Я не думал, что секс с тобой может стать еще лучше… - он нежно поцеловал повара. – Но, я ошибся…
Блондин усмехнулся, целуя фехтовальщика в ответ. – Это было похоже на пожар?
Глаза Зоро снова расширились, но его удивление длилось всего мгновение. – Да, словно пожар. Помнишь, в машине было холодно, и мы спали в гостиной, обнявшись?
- Отрывочно, - покачал головой Санджи.
Медленно кивнув, Зоро запустил пальцы в волосы повара, став тут же серьезным. – И я снова потерял веру в тебя, когда решил, что ты меня не вспомнишь… Прости меня…
Санджи покачал головой, сжимая щеки фехтовальщика в своих ладонях. Он поймал его взгляд и набрал в легкие воздух.
- Зоро, - серьезно проговорил он. – Ты любишь меня?
Зоро моргнул, затем улыбка вновь вспыхнула на его лице. Его глаза загорелись, и он подался к Санджи.
- Пригласи меня в постель, и я тебе покажу…

@темы: zoro/sanji, fanfiction,, nc-17,, one piece,, sanji,, zoro,, ZoSan,, ван пис,, зоро,, зоро/санджи,, ЗоСан,, нц-17,, санджи,, фанфики,

---

Я на тебе, как на войне (с) Глава 8.

Обложка:


Название: Я на тебе, как на войне
Автор:  -Dino_Cavallone-
Фэндом: One Piece
Рейтинг: PG-15 (для этой главы, а так NC-17 )
Пэйринг: Зоро/Санджи, Зоро/Юстасс, Михоук/Шанкс, Эйс/Нами
Персонажи: Кид, Тич, Джабура, Роб Луччи.
Жанр: экшен, AU, OOC, любовь на заднем плане, философия, дектив, война
Summary: Война. Кто есть кто на этом поле боя?

Глава 1. Это Розыгрыш?
Глава 2. Это правда?
Глава 3. Ранен?
Глава 4. Я у тебя первый?
Глава 5. Метка?
Глава 6. Кто ты, Санджи Блэк?
Глава 7. Поиграем?

Глава 8. Ты теперь меня заколешь или застрелишь?

Глава 8. Ты теперь меня заколешь или застрелишь?

- Джабура, я приказал тебе его уничтожить! – Тич отвесил звучную пощечину высокому мужчине с длинными усами и черными волосами, заплетенными в толстую косу до талии. - Почему этот сукин сын еще жив? Почему этот ублюдок прозябает не в трущобах, а в лагере Михоука? И почему ты позволил ему еще раз уйти?!
- Я убил его, клянусь! У него вся голова была разбита, а с такими ранами не живут долго, - тот, кого назвали Джабурой, сплюнул кровь на пол, не заботясь о том, что находиться в палатке командира. Вместе со слюной на зеленый ковер упал и окровавленный клык – брюнет, не веря, коснулся кончиком языка щели между зубами в верхнем ряду: «Все-таки выбил, урод, мне зуб! Все бы отдал, чтобы растерзать тебя этими самыми зубами на части…» - Я лично скинул его тело в реку, привязав перед этим тяжеленный камень на его шею…
- Но тогда почему он все еще жив? И, судя по донесениям дозорных, на его теле ни одной раны, что уж говорить о повязках на голове. Или у нас теперь забитые насмерть утопленники сами залечивают свои раны и оживают, предавая своих товарищей? – Черная Борода занес руку для следующего удара, но увидев, как вздрогнул от этого движения офицер перед ним, передумал. Ему нравилось, что его подчиненные пребывают в вечном страхе перед ним и ничего не могут с этим поделать. – Или мне стоит тебя обвинить в измене, а?
- Нет, не стоит, испуганно сглотнул мужчина, прекрасно помня, чем это закончилось с Черной Ногой, которого Тич тоже обвинил в помощи врагу. – Я пойду по его следу подобно волку. И уничтожу его уже раз и навсегда.
- Волку, говоришь? – командир задумался, после чего уже гораздо спокойнее продолжил, беря со стоящей на столе тарелки кусок пирога. – Тогда возьми с собой Каку, Калифу… - Тич запнулся, пытаясь вспомнить имена всех своих офицеров. – В общем, весь состав офицерский бери. Пусть побудут твоей стаей, но помни, в случае провала ваша стая быстро превратится в свору собак. Ну, а что со сворой бездомных собак делают, ты знаешь: отстреливают. Ваша задача – уничтожить не только Санджи Блэка, но и Ророноа Зоро.
- Как скажете, господин, - Джабура склонился в придворном поклоне, пряча от Черной Бороды искаженное маской ненависти и злобы лицо. Придет время – и они еще поквитаются. Осталось совсем немного, главное, чтобы хватило терпения. – Я могу идти, или будут еще распоряжения?
- Вали уже, - благосклонно махнул рукой с пирогом Тич, так, что пара ягод упала на зеленую траву, которая была полом самодельной палатки. – В твоих интересах за неделю уничтожить их всех. А то твоим уничтожением займется Каку!
***
- Ты не будешь ничего предпринимать? – Кид изумленно смотрел на Зоро, ожидая от того всего чего угодно, но никак не ледяного спокойствия и безразличия.
- А надо? – лениво отозвался Ророноа. – Он об этом все равно ничего не помнит.
- Ты так в этом уверен? – Юстасс зло сплюнул на пол, начиная медленно свирепеть. Задуманный им план по устранению конкурента терпел поражение на глазах. – Или тебе так понравилась его задница, что ты перестал замечать все вокруг?
- Идиот, - все также спокойно отозвался мужчина. – Он еще ничего не сделал, чтобы мне начать волноваться и подозревать его во всем, что он не совершал. Из него получился отличный боец и повар, как раз то, чего не хватало в нашем маленьком отряде. Вот начнет он действовать против нас, тогда и посажу его на цепь.
- Сука бездушная! – Кид пнул ни в чем неповинный спальный мешок. – Сейчас этим своим решением погубишь всех, а потом сожалеть будешь.
- Успокойся, кретин! – мечник отвесил рыжему пощечину, останавливая начавшуюся было истерику. – У меня нет причин в данный момент его арестовывать, это раз. А два, если я сейчас посажу его под замок, то, во-первых, вызову недоумение или негодование отряда, а во-вторых, дам врагу понять, что мы его раскусили.
- Я не понимаю, что ты задумал, - отрицательно покачал головой Кид, растирая покрасневшую щеку. – Но такое чувство, что для нас это обернется очень плачевно.
- Кто знает, - пожал плечами Зоро, задумчиво глядя на бывшего любовника. – Он станет нашим оружием против врага.
- И ради этого ты будешь лизать ему задницу? – почти ревниво поинтересовался Юстасс. Он ревновал, и это его пугало.
- Надо будет, и стану, - чеканя каждое слово, произнес Ророноа, подаваясь вперед и толкая Кида спиной на спальный мешок. Навалившись на него сверху, мужчина зарылся правой рукой в почти алые волосы, сжимая их в кулак и больно дергая за них на себя, собственническим жестом накрыл его губы своими губами, терзая его рот своим языком, чтобы уже в следующий момент отстраниться и разорвать поцелуй. – А ты ревнуешь?
- Сука, - выдохнул Юстасс, облизывая опухшие от грубого натиска губы. Привычным движением раздвинув ноги, он скрестил лодыжки на спине любовника. – Но, блять, я, похоже, и правда, ревную.
- Хм, только и выдал мечник, все еще сжимая в кулак его волосы, а второй рукой поглаживая по бедру. – Тогда разорви свои отношения с Трафальгаром Ло.
- Но… - Кид прерывисто дышал, заводясь с полуоборота от грубых ласк. – Но ты же знаешь, что сейчас это не возможно.
- Тогда и меня не изводи своей ревностью, - также неожиданно, как до этого придавил рыжего к постели, отстранился Зоро, разрывая объятия плотно сомкнутых у себя на спине ног. – Я буду делать то, что требует от меня долг.
- Кобель! – в сердцах бросил разведчик, отползая в сторону и вставая на колени, выполз на свежий воздух, врезавшись головой в чьи-то ноги. – Да, блин, что за преграды у вас тут?
- Это я у тебя хотел спросить, - иронично отозвался голос над ним. – Мне вообще крайне интересно, что ты делаешь в моей палатке?
- Какие мы борзые стали! – зло воскликнул Кид, вставая на ноги. А затем, дернув Санджи на себя за воротник рубашки, что-то зашептал ему на ухо. – Ну, а теперь я, пожалуй, пойду. Удачи вам, голубки!
- Что он хотел? – немного бледный Санджи присел на корточки и влез в палатку, занимая в ней место Юстасса. То, что ему нашептал на ухо этот рыжеволосый парень, никак не хотело укладываться в голове.
- Пришел проведать, как мы тут обжились, - устало отмахнулся Зоро, раскатывая свой мешок и вытягиваясь на нем. Завозившись, он стянул с себя темно-зеленую куртку, отбрасывая ее к себе в ноги: складывать было лень.
Палатка, рассчитанная на трех или четырех людей, была слишком мала для этих двоих. Два сильных характера, не привыкшие уступать или идти на компромиссы, были вынуждены мириться друг с другом на этой небольшой площади. И даже то, что между двумя мужчинами было расстояние в полтора метра – не спасало. Казалось, что даже воздух тут же сгустился и вот-вот начнет электризоваться.
- Скорее уж проведать, как тут ты, - поморщился Блэк, смахивая с изголовья мешка рыжие волосы. То, что Кид повалялся на его постели, немного раздражало, но одновременно это означало и то, что Юстасс считал его своим конкурентом. – Я даже думать не хочу, чем вы тут занимались…
- Вот и не думай, - Ророноа нахмурился, отворачиваясь от своего товарища к брезентовой стене - всем видом давая понять, что разговор на эту тему окончен. Обсуждать свои взаимоотношения с рыжеволосым разведчиком с Санджи не хотелось. Для начала, это означало бы то, что Зоро бы пришлось разобраться в том, что он в действительности чувствует к Юстассу. А заниматься этим сейчас не хотелось: мужчина привык получать от жизни то, что хочет. В данный же момент он не хотел никого. – Что сказал Чоппер?
- Это тебя не касается, - отрицательно покачал головой блондин, наконец, удобно устраиваясь на своем мешке. Вытащив из кармана брюк пачку, он закурил. То, что от него постоянно что-то скрывают, раздражало. Было обидно, что ему не доверяют, считая кем-то чужим на их празднике жизни. Но сейчас он обязательно получит ответы на все свои вопросы. – С какой радости я тебе должен что-то рассказывать, если ты сам от меня все скрываешь?
- Что ты хочешь от меня услышать? – не оборачиваясь, поинтересовался мечник. Он уже начал жалеть, что решил поселить эту разговорчивую поварешку к себе: надо было квартировать его к Чопперу. Они, вроде бы, неплохо ладят, да и наблюдать врачу за пациентом было бы гораздо удобнее. – И прекрати курить. Ты не один живешь.
- Так забери у меня сигарету! – вырвалось у повара раньше, чем он сообразил, что сказал. Но, сказанных слов уже не вернешь, а потому придется теперь как-то объяснить и это. – Пока не расскажешь мне все, я ничего не стану говорить тебе.
- Может, тебе еще и показать все, что Кид делал в этой палатке? – язвительно бросил Зоро, переворачиваясь на другой бок и подпирая голову рукой. – Не расскажешь сам, я у Чоппера спрошу.
- Можно и показать, - ироничная улыбка тронула губы Санджи. Раз зеленоволосый мужчина подхватил игру в провокации, то развязавший ее Блэк просто обязан продолжить. – А Тони тебе ничего не скажет. Он сказал, что я сам обязан рассказать тебе все.
Хмыкнув в ответ, Ророноа в несколько мгновений сократил расстояние между ними. Придавив Санджи к спальному мешку, он нетерпеливо коснулся губами его обветренных и искусанных губ. Однако углублять поцелуй он не собирался, довольствуясь пока тем, что поддразнил блондина. – А теперь расскажешь мне, что же такого важного вы с Чоппером открыли о тебе, что непременно ты должен рассказать об этом мне? – усмехнулся мечник, добавляя масла в огонь, потершись своими бедрами о чужие бедра.
- Что… Что ты делаешь? – выдохнул блондин, пытаясь сжать губы и не дать языку командира бесцеремонно проникнуть в свой рот. Санджи, слава Богу, еще в своем уме, чтобы отдавать себе отчет в том, с кем он целуется. Вот будь на месте зеленоволосого парня на нем девушка, тогда бы Блэк, не задумываясь, уступил, позволяя прекрасной незнакомке целовать себя. Но на нем лежит Зоро, а, следовательно, ни о каких ласках и речи быть не может. Уж точно не с этим представителем флоры! – Я не извращенец, чтобы целоваться с мужиком. И даже будь ты последним человеком на земле, я бы и пальцем тебе не позволил к себе прикоснуться! – повар уперся ладонями в широкую грудь.
- Тоже, что делал и с Юстассом. Ты же ведь сам этого хотел, - прошипел Зоро, отцепляя чужие руки от своей рубашки и прижимая их за запястья к постели, предварительно заведя их Блэку за голову. – Так что теперь давай рассказывай, что сказал Чоппер.
- Отпусти! – блондин попытался двинуть пяткой по спине командира, но лишь попался в чужую ловушку: нога легла на поясницу Ророноа, придавливая его еще ближе к повару. – Я частично вспомнил, кто я…
- Отпустить? Так скоро? – притворно и ядовито изумился мечник. – А не ты ли хотел узнать все, что делали мы тут с Кидом? – жарко зашептал Зоро, почти касаясь своими губами губ Санджи. – И что же ты о себе вспомнил? Говори по существу, и чтобы я из тебя не вытягивал каждое слово, как делаю это сейчас.
- Уже не хочу, - Блэк попытался увернуться, но избежать поцелуя не удалось. Командир, воспользовавшись моментом, приник губами к его губам, проникая к нему в рот. Санджи, не обращая внимания на реакцию своего тела, мелко задрожавшего от возбуждения и желания, куснул Зоро за язык, вырываясь из плена чужих губ и отворачиваясь. – Я напрямую связан с Тичем.
- Какой недоступный ты, оказывается, - протянул Зоро, отстраняясь и садясь между ног Блэка. – Это я уже и так понял. Может, что новое сообщишь?
- Я тебе не шлюха! – зашипел блондин, рукавом рубашки вытирая влажные губы. Возможно, если бы они встретились при других обстоятельствах, то повар бы даже и ответил на поцелуй, но не теперь, когда его приняли за доступную игрушку. – С занятыми мужиками не сплю, - Санджи быстро сел, подтянув колени к груди и обхватив их руками, положил на них подбородок. – Я был после него вторым человеком в лагере, точнее, в его шайке.
- А со свободными спишь? – поддел Ророноа, тут же становясь серьезным. – И что ты там делал? Почему поддерживал его?
- Я вообще с мужиками не сплю! – щеки повара залил предательский румянец. К тому же, он покривил душой: с Зоро он спал, правда, это было после того, как он выпил и перестал отдавать себе отчет в происходящем. – Я… Я не помню, что там делал. Но последнее, что смог вытянуть из меня под гипнозом Чоппер, так это то, что я за кого-то очень сильно боялся, потому и подчинялся этому ублюдку…
- Это уже спорно, - усмехнулся мечник, облизывая губы. – Ладно, допустим, что я тебе верю. Но, тогда почему тебя убрали?
- Не знаю, - пожал плечами Санджи, задумчиво изучая взглядом собственные колени. Внезапно на его лице промелькнуло изумление, сменившееся гримасой отчаяния. – Что за эти три года стало с Зеффом? Моим приемным отцом.
- Он умер полгода тому назад, - отрешенно произнес Зоро: ему всегда было тяжело говорить о чьей-либо смерти. Уж он-то на собственной шкуре познал, что значит потерять дорогих людей: такого даже врагу не пожелаешь. – Мне очень жаль…
- Зефф умер? – болезненно выдохнул Блэк. Это было невероятно, он всегда был крепким и сильным мужчиной, однако три года – большой срок, за который могло случиться все, что угодно даже с таким здоровяком, коим был его приемный отец. – Это объясняет многое. Зефф мог быть единственным человеком, из-за кого я мог бы поступиться всем, даже честным именем. Но, вероятно, с его смертью Черная Борода утратил на меня влияние, потому и убрал…
- Но как тогда тебе удавалось скрывать свой факт предательства нынешнего правительства от Зеффа? Уж он бы тебя за это так отделал, что Тичу и не снилось, - пораженно воскликнул командир.
- Смена имиджа. Ведь Мистер Принц, или Черная Нога, это я, - прошептал блондин, поднимая потухший взгляд на Ророноа. – Ты теперь меня заколешь или застрелишь?
- Значит, эта рыжая шлюха и правда принесла достоверную информацию… - себе под нос пробормотал мечник, отрицательно качая головой. – Не имеет смысла тебя убирать. В данный момент тебе отвратителен и Черная Борода, и отвратительно то, что ты делал, подчиняясь ему. Твоя совесть накажет тебя гораздо лучше, чем мое недоверие или избиение твоей тощей тушки.
- А почему ты не допускаешь мысли, что я могу быть шпионом? – изумление отразилось на лице повара.
- Есть причины, - уклончиво ответил Зоро, привставая и собираясь выбраться из палатки.
***
Часы еще не пробили и шести часов вечера, - когда по новому распорядку Черной Бороды у всех людей, кроме рыночных торговцев (те работали до девяти часов вечера), заканчивался рабочий день, - а народу в таверне было уже много. Впрочем, это было неудивительно, данное заведение было рассчитано на всякий нищий сброд и пьяниц, которым плевать и какой день сейчас, и какое время суток за окном – лишь бы бутылка водки или эля была в руке или во рту.
Это было небольшое подвальное помещение, славящееся своей дешевой выпивкой и тем, что его клиентов, порой, находили без гроша в кармане. Не достигающий в высоту и двух с половиной метров подвал насквозь провонял запахом нищеты, пота и алкоголя. Столики, сколоченные на скорую руку из некогда деревянных ящиков, были постоянно заняты посетителями, которым было все равно за чем сидеть и на что ставить свою кружку.
Двое сидящих за самым дальним от дверей столиком мужчин выделялись на фоне всех тех прохиндеев, что расположились у барной стойки и за кое-как сколоченными столиками. Один из этих двух похитителей был высок и тощ. Он был одет в черный строгий костюм, который только-только начали входить в моду, а голову украшал высокий черный цилиндр. Голубь, сидящий на его плече, с таким пренебрежением и отвращением смотрел вокруг себя, что создавалось ощущение, что птица настолько умна, что понимает, в каком отвратительном месте оказалась. Второй мужчина, сидящий напротив, был на голову ниже своего спутника. Он был одет в свободную белую рубашку и простые черные брюки, опоясанные красным платком. На его шее была навешана куча цепочек и амулетов.
- Джабура, - Роб Луччи пристально посмотрел на товарища, - ты же утверждал, что Санджи больше никогда не всплывет.
- Кто же знал, что он засветится вначале в городе, а затем в лагере Михоука, - пожал плечами брюнет, заплетая в косу красную ленту.
- Мы же не для этого давали ему уйти. И не для этого ликвидировали с арены боевых действий его приемного отца Зеффа, - раздраженно проговорил мужчина в цилиндре, пальцем поглаживая белую грудку голубя.
- Роб, я помню, что нам самим нужно было стать ближе к Тичу, а Блэк нам мешал, - холодно пробасил Джабура, завязываю ленту в косе бантиком. – Мы же даже память из него выбили. Если Зоро его до сих пор не выкинул из своей команды борцов-экстремистов, то это значит только одно. Санджи не помнит ничего.
- Его окровавленная физиономия до сих пор снится мне по ночам! – хохотнул Луччи. – Славно мы его отделали тогда. Даже особо и добивать не пришлось, до нас ему уже накостыляли враги. Так, пара довершающих ударов, чтобы уже точно встать долго не мог. Странно только, что сейчас он уже ходит…
- Да уж, это тоже мне не дает покоя. Мы же ему ноги переломали… - подпер рукой подбородок собеседник. – Придется снова поиграть в «зоопарк», - сделал ударение на последнем слове мужчина. Это была уже давняя боевая тактика офицеров Черной Бороды. Когда-то давно именно Мистер Принц разработал ее для них, сделав их непобедимыми для врага.
- Что же, я не против такого развлечения. Давненько во мне не просыпался леопард, - согласно кивнул мужчина в цилиндре, наматывая на палец прядь вьющихся черных волос, достигающих плеч. – Думаю, что овца и жираф тоже буду не прочь поразмяться.
- Только в этот раз против нас будет не один блондинистый ублюдок, а целая компашка, возглавляемая мечником, - напомнил Джабура, хищно щелкнув зубами, словно за столом сидел не он, а волк.
- Неужели песик уже поджал хвост? – ядовито усмехнулся Роб Луччи, потягиваясь, подобно леопарду, что расположился на дереве в саванне.
- Что ты, - надменно хохотнул Волк. – Это вы, кошки, драпаете при малейшей опасности с поля боя, трусливо зажав хвост между задними лапами.
- Сейчас получишь! – уже зло прикрикнул Луччи, тут же совершенно спокойно заговорив о деле. – По кому из их отряда первый нанесем удар?
- Девушки. Первой будет Нико Робин, - отозвался длинноволосый мужчина. – Ликвидируем ее, сломим их боевой дух. Да и стратега они тут же лишаться.
- Хотел бы я при этом посмотреть на разочарованную морду Ророноа, давненько я не видел отчаяния на его личике…
- Еще насмотришься! Только не забудь, что Каку хотел его побить в честном поединке! – рассмеялся Джабура, предвкушая запах крови и смерти.
- Вот поэтому и жираф! Кто же врага в честном поединке убивает?! Его надо брать хитростью!...

@темы: zoro/sanji, fanfiction,, nc-17,, one piece,, sanji,, zoro,, ZoSan,, ван пис,, зоро,, зоро/санджи,, ЗоСан,, нц-17,, санджи,, фанфики,

---

Я на тебе, как на войне (с) Глава 7. + обложка

Обложка:


Название: Я на тебе, как на войне
Автор:  -Dino_Cavallone-
Фэндом: One Piece
Рейтинг: PG-15 (для этой главы, а так NC-17 )
Пэйринг: Зоро/Санджи, Зоро/Юстасс, Михоук/Шанкс, Эйс/Нами
Персонажи: Эйс, Чоппер, Нами, Брук, Френки, Робин, Усопп, Луффи, Кид.
Жанр: экшен, AU, OOC, любовь на заднем плане, философия, дектив, война
Summary: Война. Кто есть кто на этом поле боя?

Глава 1. Это Розыгрыш?
Глава 2. Это правда?
Глава 3. Ранен?
Глава 4. Я у тебя первый?
Глава 5. Метка?
Глава 6. Кто ты, Санджи Блэк?

Глава 7. Поиграем?

Глава 7. Поиграем?

Весь остаток ночи Санджи проспал беззаботно. Кошмары из прошлой жизни не мучали, а других снов воспаленное случившимися событиями сознание не подкидывало. Пару раз сквозь сон Блэк слышал, как ворочался Зоро, что-то ворча. Но и это показалось чем-то родным и милым. Словно так оно и должно было быть.
Утро застало всех дождем. Санджи проснулся от того, что Зоро с кем-то из ребят покрывали палатку еще одним слоем брезента. Сев в спальном мешке, Блэк удивленно осмотрелся вокруг – мешок Ророноа был аккуратно скатан и лежал в углу, а рядом с самим блондином стояло небольшое, но толстое в диаметре бревно, на котором была тарелка с кашей и два куска черного хлеба. Повар пораженно шлепнул себя ладонью по лбу: черт, это ведь он должен был встать ни свет, ни заря и начать готовить для всех завтрак!
- Проснулся? – Эйс отдернул полог, заглядывая внутрь и принюхиваясь. – Боже, как у тебя вкусно пахнет! Каша безумно вкусная!
- А кто готовил? – Санджи зачерпнул ложкой кашу, дуя на нее, перед тем как положить в рот.
- Как кто? – Эйс полностью влез в палатку, садясь напротив и скрещивая ноги. – Ты, конечно. Зоро сказал, что ты приготовил всем еду и ушел досыпать. А что, что-то не так?
- Все так, - блондин задумчиво почесал затылок, с жадностью принимаясь за предложенный завтрак. – Просто совсем уже запутался, что и когда у нас происходит. Время и события перемешались.
- Знакомое ощущение, дружище! – брюнет хлопнул Блэка по плечу, не давая тому возможности загрустить. – Ты, давай, доедай! Так как погода сегодня хуже некуда, то мы решили вместе заняться чем-нибудь.
- И какие предложения? – проговорил новоявленный повар с набитым ртом. Каша действительно была вкусная, словно это он ее и готовил.
- Ну, пока ты спал, - Эйс немного смутился тем, что решение они приняли без участия Санджи, будто он не был членом их команды, - мы решили поиграть в игру. Чтобы еще лучше узнать друг друга. Что-то вроде «правда или ложь».
- А в этой игре, какие правила будут? – заинтересовался Блэк, оставляя от себя пустую тарелку.
- Хм, как тебе объяснить, - задумался мужчина. – Ну, в общем вот, смотри. Мы по кругу, по очереди, задаем сразу всем собравшимся вопросы. Если кто-то один отказывается отвечать, то задавший вопрос придумывает ему какое-нибудь задание. Понял?
- Приблизительно, - правила, блондин понял сразу, но теперь его волновало, будет ли принимать в этой детской игре участие Зоро. И если да, то станет ли отвечать на вопросы. Да и вообще, что он спрашивать будет? Ведь очевидно, что ребята знают друг о друге на много больше, чем он, и, следовательно, он может задать кучу и так всем ясных вопросов. – Эйс, а вопросы любой тематики можно задавать?
- Смотря, что ты имеешь в виду под этим определением, - озадачился брюнет, думавший в этот момент явно о чем-то личном.
- Ну, вот если я захочу спросить, какой у кого любимый цвет, это прокатит? – попытался придумать пример Санджи. – Или же, у кого, сколько боевых промахов было.
- О последнем лучше не вспоминай, а то наш командир опять в себя уйдет. Это он сейчас, с твоим появлением и приключениями, немного оживился, а то страшнее грозовой тучи был, - ввел Блэка в курс дела Эйс. – Точно так же, как и о том, кто с кем спит. Это вообще табу.
- Буду знать, - улыбнулся Санджи, вставая с мешка и быстро скручивая его. Взяв грязную посуду, он уже собирался было выйти, но его перехватил за руку собеседник.
- Ты собрался промокнуть под этим ливнем? – изумленно воскликнул брюнет, протягивая защитный плащ новому товарищу по команде. – Держи, до палатки Нами и Робин добежим и не промокнем!
***
В палатке девушек было тепло и уютно. В самом ее центре горел костер, вокруг которого и расселись игроки. Робин и Нами сидели рядом. Обе подогнули ноги под себя и о чем-то перешептывались. Рядом с сестрой Зоро сидел Эйс, пару раз пытавшийся приобнять свою девушку, но каждый раз получал кулаком по голове. Френки развалился со стороны темноволосой девушки, что-то рисуя на невесть откуда взявшейся бумаге. Усопп, которому уже прямо сейчас не терпелось реализовать новой изобретение в жизнь, примостился следом, то и дело заглядывая старшему другу через плечо. Чоппер, решивший, что сидеть между Эйсом и Санджи будет безопасней всего, сейчас рылся в сумке, проверяя, есть ли у него лекарства от насморка и кашля. Брук тихо наигрывал на скрипке незатейливый мотив, поочередно заезжая смычком Усоппу в висок, а локтем – Зоро в бок. Луффи же прыгал вокруг собравшейся компании, пока его все дружно не попросили угомониться и сесть между Робин и Нами.
- Начинаем? – радостно воскликнул Луффи, которому уже не терпелось чем-нибудь себя занять. Его деятельная натура требовала постоянного движения и приключений, которых сегодняшняя погода не гарантировала.
- Да, - кивнула головой Робин. – Я начинаю. Затем идет Луффи, Нами, Эйс, Чоппер, Санджи, Зоро, Брук, Усопп. После Френки, и снова я. Итак, первый вопрос для разогрева. Кто какой цвет любит?
- Голубой, - Френки.
- Красный! – Луффи.
- Оран… - Нами, отодвигающая от себя будущего мужа.
- Белый!!! – Чоппер.
- Сирен…евый, - Брук, которому в этот момент Усопп двинул локтем.
- Черный, - Эйс, потирающий шишку на лбу.
- Зеленый! – почти хором проговорили Зоро и Санджи.
- Бирюзовый, - запоздало воскликнул Усопп, удивленно глядя на притихших Ророноа и Блэка.
- Луффи, твоя очередь! – не растерялась Робин, отвлекая всех от готовой подраться ни с того ни с сего парочки.
- Кто что любит кушать? – задал самый болезненный для себя вопрос юноша, тут же давая первый ответ. – Я – мясо!!!
- Мандарины, - отозвалась Нами, подозрительно косясь на возлюбленного.
- Пиццу, - пробурчал тот, словно это было что-то запретное.
- Сладкую вату, - пропищал Чоппер.
- Паста, - задумчиво проговорил Санджи.
- Рис… - немного запоздало опомнился Зоро, размышлявший о чем-то своем.
- Жареный картофель, - не задумываясь, отозвался Брук.
- Баклажаны, - вставил Усопп.
- Жаренную на углях баранину, - пробасил Френки.
- Круасаны, - закончила Робин. – Нами?
- Любимый жанр книг? – нашлась с вопросом рыжая.
- Приключения, - хмыкнул Эйс.
- Сказки, - покраснел Чоппер. – И мифы…
- Романы, - брякнул Санджи первое, что пришло на ум.
- Детективы, - почти тут же отозвался Зоро.
- Поэзию, - протянул Брук.
- Научную фантастику, - хором воскликнули Усопп и Френки, тут же начиная смеяться.
- Приключения, и чтобы дрались побольше! – опередил Робин Луффи.
- Документальную литературу, - улыбнулась девушка. - Эйс?
- Любимый досуг? – выпалил брюнет.
- Составлять новые лекарства, - тихо проговорил Чоппер.
- Готовить или читать, - немного неуверенно произнес Санджи.
- Спать, - утвердительно сказал Зоро.
- Играть на скрипке, - улыбнулся довольный Брук.
- Конструирование, - снова хором проговорили Усопп и Френки.
- Археология, - кивнула Робин.
- Ловля рыбы, - неожиданно выдал Луффи. – Чоппер, твоя очередь!
- Кто чем болел в детстве? – не придумал ничего лучше доктор.
- Оспа, - поморщился Санджи, вспоминая неприятные ощущения.
- Ничем таким не болел, - отрицательно выдал Зоро. Нами утвердительно кивнула, подтверждая слова брата.
- Ветрянка, - поежился Усопп.
- Коклюш, - грустно сказал Френки.
- В детстве был недостаток сахара в крови, - ответила Робин, - но потом само как-то прошло.
- У меня были и оспа, и коклюш, - довольно сообщил Луффи, словно болячки были ордена за боевую службу.
- Ветряная оспа, - отвела взгляд Нами, кивнув головой на Эйса. – И у него тоже. Санджи, теперь ты вопрос задаешь.
- Ваша самая заветная мечта, не обязательно нынешняя. Можно и детскую, - немного смутился Санджи. Его вопрос требовал наиболее вдумчивого ответа, чем все предыдущие.
- Можно я скажу? - тут же влез Луффи и, не дожидаясь согласия, принялся отвечать. - Мне всегда хотелось быть похожим на нашего короля. С самого детства я мечтал пройти путь от простого солдата до, хотя бы, маршала. Моя мечта не сбылась полностью, но частично она уже осуществилась.
- А я с детства хочу доказать себе, что я не трус, - честно признался Усопп, перехватывая инициативу своего товарища. - И мне кажется, что в чем-то я ее уже осуществил. Я ведь пошел в солдаты, не стал дезертиром и научился защищать слабых и приходить на помощь нуждающимся.
- А мне с самого рождения хотелось изобрести что-то такое, - подхватил общую идею Френки, - что увековечило бы память обо мне на столетия.
- После смерти отца от туберкулеза, - заговорил Чоппер, - мне вначале очень хотелось изобрести лекарство от всех болезней, но позже я понял, что такого просто существовать не будет. Весь мир не может быть стерильно чистым. Поэтому я просто мечтаю, чтобы люди как можно меньше болели и жили дольше.
- А мне с детства нравились карты, - заговорила Нами. - Поэтому, когда я научилась рисовать, то моей навязчивой мечтой стало нарисовать полноценную карту мира. Чтобы все белые пятна, которые есть на нынешних картах, на моей - отсутствовали.
- Мне лет с пятнадцати хотелось посетить весь мир, узнать о новых направлениях в музыке, - продолжил Брук. - Просветиться о фольклорных традициях неизвестных никому еще народов.
- До четырнадцати лет меня больше волновало то, что с моим братом. Моей обязанностью было всегда присматривать за ним, я чувствовал огромную ответственность перед родителями, - посмотрел в пол Эйс. - Но в пятнадцать лет я влюбился, влюбился один раз и на всю жизнь. И долгое время я мечтал, чтобы девушка моих грез ответила мне взаимностью...
- Когда я была маленькой, то всегда хотела увидеть свою маму, которая все время была на различных опасных раскопках, - грустно начала рассказ Робин. - Но когда солдаты бывшего правительства убили ее у меня на глазах, я поняла, что хочу завершить дело ее жизни.
- За всю жизнь у меня ни разу не было времени, чтобы задуматься о том, чего бы мне хотелось, - Зоро прикрыл глаза, собираясь с мыслями. - Но где-то глубоко внутри я хочу, чтобы нашелся человек, способный меня понимать с полуслова. Но, наверное, больше всего сейчас я хочу, чтобы был жив каждый из вас, чтобы были счастливы те, кто мне дорог и кого я люблю.
- Санджи, а о чем мечтаешь ты? - задал интересующий всех вопрос доктор. - Но ты в праве и отказаться, так как это был твой вопрос, на который ты лично можешь не давать ответа.
- Я отвечу, - Блэк склонил голову на бок. - Из того, что я помню, мне всегда хотелось быть лучшим кулинаром в стране, но сословное положение не позволяло.
- Нечто подобное я и ожидал от тебя, задохлик! – усмехнулся Зоро, не давая Санджи времени на ответ. – С кем бы из генералов армии противника вы хотели бы скрестить мечи?
- Я бы сразилась со Спандамом, - задумчиво откликнулась Робин. – Уж очень чешутся руки ему позвоночник сломать. Давние счеты у меня с ним.
- А я бы с его помощником сразился, - тут же вклинился Усопп. – С Фанкфридом. Они постоянно ходят вместе, а порой этот увалень заменяет Спандаму оружие…
- А я бы с Бруно смахнулся, - улыбнулся Эйс. – Реакция у него заторможенная, я бы посмотрел, как он стал бы от моих пуль бегать.
- А я бы еще раз Фукуро напомнил, какой он отстой, - хохотнул Френки, отпивая из бутылки какой-то энергетический напиток.
- Никак не угомонишься! – в тридцать два зуба улыбнулся Луффи. – У меня дело к Робу Луччи имеется.
- Не можешь простить ему проигрыш? – вопросительно приподняла брови Нами. – А вот я бы, пожалуй, бросила вызов единственной женщине – Калифе.
- Всех расхватали, - тихо проговорил Чоппер. – Из оставшихся генералов я бы выбрал себе в противники Кумадори. Поражаюсь, как с его складом ума можно было стать генералом. Он тупой, как пробка из бутылки с шампанским!
- А я бы отомстил Гекко Мории, - напомнил о своем существовании Брук. – Уж очень он меня разозлил, когда решил притвориться мной на одной из улиц Алубарны, еще до войны это случилось.
- Хм, а я бы, скорей всего, рискнул бы набить морду Джабуре, - отрешенно выдал информацию Санджи. – Терпеть не могу этого генерала в волчьей шкуре. Гнида еще та!
- Ты с ним знаком? – удивленно распахнул глаза Чоппер. – Откуда ты знаешь тех, кто возглавляет армию противника?
- Не знаю, - пожал плечами Блэк. – Имя вылетело из уст раньше, чем я вообще понял, что готов ответить на вопрос. Уже боялся, что сейчас меня полы мыть заставят, раз я отказываюсь и пропускаю свою очередь в ответах.
- Это было бы не честно, - перебил молчавший все это время Зоро. – Ты не виноват, что не помнишь ничего, что случилось за эти три года. Мы бы просто оставили тебе последнего из тех, кто там остался. Тем более, что я бы в любом случае сражался с Каку. У него весьма своеобразный стиль владения мечом.
- А игра становится занятной, - хохотнул Брук. Моя очередь. Кто-нибудь умеет играть на музыкальных инструментах?
- Флейта, - отмахнулся Усопп, который снова увлекся чертежами Френки.
- Аккордеон, - пожал плечами плотник. – Но я туг на ухо, поэтому лучше не просите что либо наиграть.
- Кларнет, - склонила на бок голову Робин. – Но лишь в теории, на практике все очень плохо.
- Барабаны! – выкрикнул Луффи. – Их так хорошо всегда слышно!
- Виолончель, - Нами попыталась перекричать своего предшественника, но тот лишь угомонился, схлопотав кулаком по макушке.
- Я только на гитаре могу что-то наиграть, - развел руками Эйс.
- А я играть не умею, - потупился Чоппер.
- Рояль или фортепиано, - отозвался Санджи. – Этому учат любого аристократа с младенчества. А так как я младший сын, то меня учили с удвоенным рвением.
- Девчонка! – хмыкнул Зоро, ловя неодобрительные взгляды друзей. – Я тоже ни на чем не играю. Для меня лязг мечей друг о друга лучше, чем любой музыкальный инструмент…
***
К полудню дождь стих, оставив после себя приятную свежесть. Солнце, проглядывающее сквозь еще не успевшие разбежаться тучи, пыталось как можно скорее высушить землю. Кое-где уже слышалось пение птиц, а вдалеке уже начинали стрекотать кузнечики.
- Зоро, зачем ты приготовил за меня завтрак? – навис над полирующим мечи мужчиной Санджи. В зубах блондина привычно была зажата сигарета, фильтр которой он уже успел прилично сжевать – нервничал.
- Прости, что? – Ророноа запрокинул голову, удивленно глядя на темный силуэт над собой.
- Зачем ты за меня приготовил завтрак? – еще раз повторил свой вопрос повар, усаживаясь рядом с Зоро на бревно и прикуривая, наконец, сигарету. Спрятав коробок спичек обратно в задний карман, Санджи вопросительно посмотрел на командира. – И зачем сказал всем, что это я готовил?
- Чего ты от меня хочешь, поварешка? – начал сердиться Зоро, откладываю в сторону мечи и уже внимательно глядя на своего собеседника. – Завтрак ты готовил сам. В пять утра поднялся, разбудил меня, запутавшись своими конечностями в собственном матрасе, а затем ушел варить всем кашу…
- Но… - осекся Блэк. Он совсем не помнил ничего из того, что сейчас ему говорил мечника. – Но я ничего не помню… Как ты меня растолкал ночью, помню. А потом, мне казалось, что я проспал до тех пор, пока меня не разбудили ты и Эйс, натягивающие брезент.
- Хочешь сказать, что у тебя началось отмирание оставшихся клеток мозга, отвечающих за память? – язвительно поинтересовался Зоро, снова принимаясь полировать мечи, поочередно натирая до блеска каждое из трех лезвий.
- Если ты решил, что я тебя разыгрываю, то ошибся, - Санджи удивленно посмотрел на догоревшую сигарету. Он так увлекся перепалками с начальством, что даже ни одной затяжки не успел сделать. – Но, раз тебе плевать, что у меня, похоже, начинается раздвоение личности, то я пойду…
- К Чопперу загляни, - бросил командир, словно и во все не к нему обращаясь. У Санджи порой действительно складывалось впечатление, что еще чуть-чуть и Зоро начнет разговаривать со своим оружием.
- Сам как-нибудь разберусь! – сплюнул повар, вставая с бревна и ежась. Все же день еще не достаточно прогрелся, чтобы разгуливать без кителя.
- Сам не сходишь к доктору, - Ророноа холодно посмотрел на собирающегося уходить блондина, - то я тебя отведу. За руку.
- Сам к нему иди, если так хочешь! – огрызнулся Блэк. – А мне еще обед готовить на всех надо…
- Пока не сходишь к Чопперу, про обед можешь забыть! – Зоро перехватил Санджи за руку, ощутимо сжимая его запястье. – Так что, мне тебя туда силой отвести, или будешь примерным мальчиком?
- Да пошел ты! – Блэк попытался вырвать руку из захвата. – Отпусти, придурок!
- Значит, пойдем вместе, - не обращая внимания на попытки повара вырваться, пробормотал себе под нос мечник, вставая с бревна. – Сам виноват.
- Эй! Отпусти! – Санджи попытался удержать Зоро на месте, но собственные ноги предательски поехали по промокшей от дождя земле. В какой-то момент он был вынужден даже схватить Ророноа за куртку, чтобы не упасть.

- Чоппер, подожди немного! – Зоро окликнул маленького доктора, ведя следом за собой Санджи. – Надо поговорить.
- Что стряслось? – тут же встревожился мальчик.
- К Санджи периодически возвращается память. Ты сам был свидетелем сегодня, - зашептал Ророноа, когда они нагнали врача. – А прошлой ночью он во сне вопил антиправительственные лозунги…
- Командир, это нормально, - задумался Чоппер. – Память будет возвращаться, особенно быстро пойдет процесс, если постоянно создавать ситуации, схожие с его прошлой жизнью…
- И где я тебе возьму эти ситуации? – Зоро скрестил руки на груди. – Я же знаю о нем еще меньше, чем он о себе.
- Так ты поговори с ним! – хмуро смерил взглядом непонятливого мечника доктор. – Может Санджи еще вспомнит чего за разговором. А я тоже теперь буду тщательнее смотреть за ним.
- Мне, с ним, - Блэк ткнул пальцем в Ророноа, - говорить не о чем.
- Оба! Быстро! Прекратили! – рассердился Чоппер.
- Тони, ты осмотри его прямо сейчас, - перебил мальчишку Зоро. – Он не помнит, как сегодня в пять часов утра варил нам завтрак!
- Не помнит? – Чоппер задумчиво почесал кончик носа указательным пальцем.
- Да, - утвердительно кивнул Санджи.
- Ладно, идем со мной, - маленький доктор деловито потянул блондина за манжет рубашки за собой. – А ты, Зоро, пока к себе в палатку загляни. К тебе гости.
***
- Что ты здесь делаешь? – Зоро забрался в палатку, недовольно глядя на рыжего разведчика, который нагло развалился на спальном мешке Санджи.
- Как грубо! – шутливо возмутился Кид, переворачиваясь на спину и вытягивая ноги, словно был у себя дома. – А я ведь по делу пришел…
- По делу? – Ророноа скрестил на груди руки, присаживаясь на забытое с утра тут бревно, которое принес Эйс вместе с кашей для блондина. – Был бы по делу, то не валялся бы на мешке Санджи… Или ты так к нему ревнуешь, что решил его запахом провонять?
- Вот поэтому я и здесь, Зоро, - абсолютно серьезно произнес Юстасс, не обращая внимания на ядовитые слова бывшего любовника. – Ты хоть знаешь, кого подобрали у реки Луффи и Чоппер?
- Оборванца, с частичной потерей памяти, - недоуменно пожал плечами мечник, все так же продолжая сверлить нежданного гостя взглядом. – Кид, говори то, зачем пришел.
- Помнишь, год назад мы с тобой размышляли, как Черной Бороде удалось так быстро обзавестись сподвижниками, последователями, солдатами, ремесленниками? – разведчик подался вперед, сжимая в пальцах рубашку на груди мечника и пристально глядя в глаза. – Так вот, твой Санджи ключ к его власти.
- Прости, что? – второй раз за день изумился Зоро. – С чего ты взял, что этот завитушка вообще имеет отношение к Тичу?
- Санджи Блэк, приемный сын Зеффа, и Мистер Принц, правая рука Черной Бороды, - один и тот же человек, - почти как приговор произнес Кид. – И это точные сведения, командир. Ошибки быть не может.

@темы: zoro/sanji, fanfiction,, nc-17,, one piece,, sanji,, zoro,, ZoSan,, ван пис,, зоро,, зоро/санджи,, ЗоСан,, нц-17,, санджи,, фанфики,

---

Ностальгия

Нашел свои старые клипы по Code Geass....

Боже! Да они у меня аж за 2008 год!!!
Как же быстро летит время-то!)

Название: Гардемарины
Автор:  -Dino_Cavallone-
Музыка: Д.Харатьян - Не вешать Нос
Фэндом: Code Geass (1 и 2 сезоны)
If it doesn't open, you can look it here: www.liveinternet.ru/community/2466197/post80292...



Название: О Дружбе
Автор:  -Dino_Cavallone-
Музыка: Д.Харатьян - Песня о Дружбе
Фэндом: Code Geass (1 и 2 сезоны)

@темы: код гиас, видео,, code geass

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Беря в руки первую сигарету, не особо задумываешься о последствиях. Кажется, ну, что такого, если сделаешь одну затяжку. Это же не значит, что снова захочется попробовать горьковатый вкус, который потом еще на долго остается во рту. На второй сигарете, возможно ее возьмешь у друга через пару месяцев, покажется, что и в этом ничего нет. Еще можно остановиться. Потом, еще несколько месяцев, вполне может оказаться и так, что курить будешь только в компании друзей за кружкой пива, да и то не при каждой встречи. Но уже в эти разы одна безобидная сигарета превращается в сразу несколько. Это станет заметно, когда за час пребывания в кафе официант четвертый раз поменяет пепельницу. Да, но даже сейчас есть еще шанс остановиться...
Через какое-то время организм сам начнет требовать никотин. Причем случаться эти "приступы" будут весьма неожиданно. Хоть ночью проснешься от осознания того, что безумно хочется курить. Одну бы затяжку. После этого захочется пойти и купить личную первую пачку этой отравы. И все еще в сознании теплится мысль, что, да-да, вот это будет последней, а после - бросаю. За первой упаковкой последует вторая, третья, четвертая. И только лишь изредка будет вспоминаться о том, что надо бы бросить, так как это вредно...
Грустно, но такова правда жизни. И сам я ничем не лучше, хотя и сделал описание намеренно более мрачным, чтобы у желающих попробовать - желание отпало.
А ведь если вспомнить, то когда-то меня самого жутко раздражали сигареты, и те, кто курит. А затем что-то изменилось. В фильмах, книгах и аниме начали нравиться "пай-мальчики", с огромной кучей отрицательных качеств. И практически все они с сигаретой в зубах. Личные принципы начали меняться. На белую "палочку" стал смотреть иначе. Врагом она перестала быть.
В начале сигарета была лишь способом успокоить нервы, выплеснуть гнев. Затем это стало зависимостью, после которой появилась привычка. И вот тут уже начинаешь сомневаться, что вообще бросишь. У меня, к счастью, еще не все так печально. Регулярно курить не требуется. Но пачка сигарет всегда с собой. И при этом я отчего-то знаю, что смогу в любой момент бросить, потому что просто надоест.
К чему это я? Да хотя бы к тому, что за счет этого лучше понимаю Санджи. Он и так для меня самый понятный персонаж: и взглядом на жизнь, и логикой, и поступками, и темпераментом. Но вот от самого понятного и похожего на меня персонажа, я словно отдалился. Трудно представить себе курящего Каваллоне. Хотя, с тонкой сигаретой в длинных пальцах он смотрелся бы круто. Вон, Гокудеру же курящим рисуют, а я его ни разу даже с сигаретой в руках...
Что до остального, то состояние какое-то вымотанное. Вчера, например, в четыре часа лег спать и проспал аж до 9 часов утра сегодняшнего дня. Ощущение такое, будто все дни только и делал, что не спал. Хотя, 4 часа сна каждый день, это нормально? Даже сейчас, сидя на лекции, мозг тихо вопит, что спать хочет. Хочу уже выходные!

---

О наболевшем...

Вот прошло уже два года с тех пор, как я незаметно подсел на One Piece. По началу, я даже не мог себе представить, что, как я тогда выразился "этот бред", меня затянет. Затянет так, что прочие аниме смотреть расхочется аж на полгода, а желание писать/творить наоборот проснется, хотя, казалось, с этим покончено раз и на всегда. Помню, что в Зоро и Шанкса я был влюблен заочно, с рассказов друзей. Да и в Санджи тоже. Но если первые двое мне понравились с самого начала (особенно Зоро, превязанный к столбу, и его взгляд исподлобья), то первое появление кока на меня как такового впечатления не произвело. Уже позднее, после 131 серии я понял, что втрескался в Зоро и Санджи одновременно, а точнее в их дуэт. В то, как собачась, они выносят противников...
Где-то в это же время появилось желание написать о них хоть что-нибудь. Первые попытки были неудачными, при перечитывании результат разочаровывал. И на какое-то время я благополучно выкинул идею писанины из головы, решив что все, баста, не стоит и пробовать начинать писать заново. Благополучно ушел читать/смотреть додзики и фанфики других авторов. Допрыгался до того, что в голове образовалась каша.
Но даже не это главное. Когда я начал увлекаться Ван Писом, в свет начали выходить главы "2 года спустя". Уже тогда, глядя на арты с одноглазым Зоро, перечесанным Санджи, я думал, что нет. Таких Зоро и Санджи я не хочу. Завяжу на Сабаоди и буду писать только о том времени, когда они были еще вместе.
Но когда самому стукнуло 19, то появилось ощущение, что своих кумиров как бы "перерос". Захотелось чего-то больше, и я рискнул начать чтение новых глав. Не скажу сразу, что в самой манге мне Зоро и Санджи понравились (в манге я с первого взгляда влюбился в Робин и Чоппера, в его оленьей форме), но когдда в свет вышли серии аниме - я пропал. И Зоро, и Санджи, и даже Усопп покорили. Я понял, что в 21 год парни мне нравятся гораздо больше, чем в их 19. Они действительно стали взрослее, и это привлекло. Пропала та подростковая угловатость, Санджи перестал быть таким тощим, поднакачался. Зоро стал еще более мужественным и брутальным. И это зацепило.
Теперь стало непривычно смотреть на те серии, когда они "маленькие". Появилось ощущение, что действительно прошли эти два года, и герои выросли вместе с тобой...


Сегодня, сидя на единственной на день паре в универе, я подумал о том, что хочу новый дизайн. Дизайн с мечником и коком, когда им двадцать один. Самое сложное - подобрать картинки оказалось. До сих пор не могу решить, какую выбрать, так как их, к сожалению, не так уж и много еще...


А это так, для развлечения, кто как хорошо меня знает:

(2 Points) 1. Мое имя?
(6 Points) 2. Мое отчество или фамилия?
(4 Points) 3. Кого я люблю?
(1 Points) 4. Кто ты мне?
(1 Points) 5. Где я учусь?
(3 Points) 6. Чего я боюсь?
(2 Points) 7. Я курю?
(3 Points) 8. Я пью?
(1 Points) 10. Родные братья/сестры есть?
(2 Points) 11. Если есть,как их зовут?
(2 Points) 12. Назовите хотя бы одну вещь которой я люблю заниматься?
(1 Points) 13. У меня есть пирсинг?
(4 Points) 14. Тату?
(3 Points) 15. Мое любимое направление в музыке?
(4 Points) 16. Я стеснительный?
(3 Points) 17. Я бунтарь или я следую правилам?
(2 Points) 18. Мой любимый цвет?
(3 Points) 19. Назовите что-то, что я ненавижу?
(4 Points) 20. Назовите мой талант?
(4 Points) 21. Мое достижение?
(4 Points) 22. Стиль в одежде?
(4 Points) 23. Мое любимое животное?
(2 Points) 24. Нравится ли мне кто-то сейчас?
(5 Points) 25. Если да, то как долго и насколько серьезно?
(5 Points) 26. Какой у меня рост?
(5 Points) 27. Самая моя ужасная привычка?
(5 Points) 28. Самая моя лучшая привычка?
(5 Points) 29. 5 предметов без которых я не представляю своей жизни?

---

Рецензия

Пока ждал, чтобы отец уступил компьютер, решил почитать ориджиналы, слэшевые. Давно не был я в этом разделе, искренне надеясь, что за время моего отсутствия, авторы напишут еще много чего интересного. Ну, или допишут то, что я начинал читать со статусом "в процессе". Последнее проверять не стал, оставив вкуснятенку на ближайшие ночи. А вот мини и миди ориджиналы прочитать решил. Не знаю, почему выбрал именно это произведение - видимо, заглавие "Случайность?" заинтриговало!

Начало рассказа мне очень понравилось. И то, как пишет автор, и то, как начинается произведение. Славик понравился сразу: еще бы, мой типаж - блондин с бирюзовыми глазами! И то, как он мило шлепнулся при встречи в руки Котика, он же Макс Котов, - меня окончательно покорило. Еще какое-то время я тихо пускал слюнки на эту пару, ожидая, когда ж таки Макс его в постельку завалит. Обломали, ограничились мальчики одно дрочкой Котику в душе. Но! То, как это было описано - задело за живое.

А дальше все пошло уже не так радужно, как вначале. На горизонте замоячил некто Игорь, босс нашего гомофоба-Славика. Вот уж кто мне сразу не понравился, так это он! Хотя, если бы не он, может и не трахнул бы Славик Макса в один прекрасный день... Эх, а я так мечтал что Милый снизу будет, а Котик сверху... Улыбнуло хотя бы то, что Макс у него первым был)

А потом случается самое поганое, Славик берет и влюбляется в этого гада! (а я все читаю, думая, когда же он к Максимке вернется) Страдает и депрессует из-за этого гада! Как же я надеялся, что после того, как Славка застал изменяющего ему Игоря, они расстануться и Милый вернется к Котику... Но, и тут все не так вышло, как мне хотелось бы.

Про конец вообще молчу, там у них уже шведская семья: Славик, Макс и Игорь. Правда, Славик Макса больше ценит ^^

Осадок после прочтения какой-то печальный оказался, ожидаемого эффекта не произошло. И сложилось ощущение, что какой-то час чтения был убит в пустую. Но язык, которым пишет автор - покорил, давно уже не встречал такого слога. Обычно где-нибудь да и присутствовали шероховатости, мешающие чтению.