Милый, пушистый и неуклюжий^^
Автор: -Dino_Cavallone-
Фандом: ориджинал.
Рейтинг: NC-21.
Тип: слеш.
Пейринг: Дима/Ян.
Жанр: детектив, романс, философия, повседневность.
Размер: макси.
Статус: в процессе.
Саммари: В восемь лет я впервые побывал в костлявых лапах Смерти. В семнадцать лет решил отомстить тем, кто маленькому мне устроил тот Ад. Ничто не мешало мне убивать одну марионетку за другой до тех пор, пока по случайному стечению обстоятельств я не поцеловал собственного учителя истории. Вот тут и начались проблемы...
О героях можно прочесть тут: информация и внешность главных героев.
Chapter 1. Враг, словно призрак без лица.
Chapter 2. Дотянуться до звезды.
Chapter 3. Небо выбрало нас
Солнце заглядывает в комнату через распахнутое окно. Шум улицы почти не слышен на двадцать первом этаже, зато отлично видны закаты и рассветы. Утренние зайчики скачут по стенам комнаты, норовя то и дело ослепить. Что-то навязчиво звенит, вырывая из утренней дремы. С трудом открываю глаза, пытаясь определить источник трели. На звонки мобильных и стационарных телефонов не похоже, будильник скрипит еще более противно, для птиц - слишком высоко. Не довольно морщусь, когда понимаю, что это дверной звонок - давно было бы пора его отодрать, да жалко было. Интересно, кого принесло в такую рань? Мельком смотрю на часы - одиннадцать, без пятнадцати минут. Ну, да, рано. Слишком рано - я еще не успел насладиться теплым утром. Делаю попытку подняться, но когда тебя крепко прижимают к своей груди, это не совсем удобно. Кое-как выпутываюсь из объятий Дмитрия Олеговича и плетусь к двери, по пути собирая вещи. Точнее, убирая их с прохода. Машинально натягиваю на себя джинсы и проворачиваю замок.
- Ты чего дрыхнешь в такое время? - прямо с порога на меня прыгает светловолосое нечто, именуемое лучшим другом Темой. И так каждый раз, когда я хочу насладиться призрачным моментом счастья. - Давай, одевайся! Мы идем гулять.
- Нет, Тем, мы, - подчеркиваю местоимение, чтобы он услышал меня. В этот раз я, и правда, не хочу никуда идти. Отцепляю его от себя: не люблю, когда на мне висят. Тем более что шрамов на спине Темка, как таковых, еще не видел. Он просто знает об их наличии, - никуда не идем. Ты, если хочешь, иди, проветрись, а я дома побуду.
- Долгов, а откуда у тебя эти джинсы? - Артем меня не слушает. Он всегда так делает, когда наши желания расходятся. Непонимающе смотрю на друга. Какие джинсы? А вообще, да, странные штаны: словно на вырост брал. Сразу же вспоминаю, как у самой кровати стягивал светло-голубые джинсы с учителя. Черт! - В любом случае, тебе они идут!
- Тем, давай завтра, а? - зеваю, пытаясь изобразить заспанность. Больше всего мне не хочется, чтобы он застал у меня Кирсанова. Темка ведь не поверит, что между нами ничего не было. - Я спать хочу. Очень.
- Ян! - Артем укоризненно смотрит на меня, а затем, подмигнув, отодвигает меня в сторону, проходя на кухню. Он так делает всегда: дает час или два мне поспать, а сам готовит завтрак на кухне. Каждый раз хочется спросить, почему он не пошел на повара, с его-то талантом! - Если бы я тебя не знал, то решил бы, что ты ночевал не один. Стой-стой, подожди...
- Артем, шагом марш на кухню! - пихаю его в спину, чтобы не задерживался в коридоре и, не дай Бог, не додумался заглянуть в спальню. - Там стоит твой любимый виски, который ты так хотел попробовать...
- Значит, я угадал? - Темка почти бегом ринулся на кухню. Еще бы, до этого я ему никогда не разрешал пользоваться баром. Так, с одним разобрались, теперь осталось решить, как быть с Дмитрием Олеговичем. - Познакомишь? Я кофе сварю! Она красивая?
- Да, красивый, - и, пока Артем не успел ничего вякнуть, выхожу с кухни, прикрыв за собой дверь. В принципе, если Кирсанов захочет уйти, шанс смыться незаметно у него есть. Окна кухни выходят не на подъезд. - Дима... - сажусь на край кровати, толкая учителя в бок. Я никогда никого не будил, поэтому сейчас это получается немного грубо.
- Значит, я красивый? - сука, не спал! Невольно улыбаюсь, в следующую секунду выдергивая из под него подушку. Следом наступает очередь одеяла. - Ян, засранец!
- Я знаю, - смеюсь. Кирсанов потирает не существующую шишку. Странно было бы, если бы он ее набил, ударившись о матрац. - Что делать будете? Артем на кухне. Мне на мою репутацию плевать, а вот на счет Вас не уверен...
- Мы не в вузе, чтобы кто-то посмел упрекнуть нас. А свое свободное от работы время я могу проводить с кем и как захочу, - Дмитрий Олегович улыбнулся, протянутой рукой потрепав по волосам. Мне так только мама делала в детстве. Стараюсь не выдать эмоций, не хватало еще одной порции вопросов, а то, и правда, буду чувствовать себя подсудимым. - Так что иди, знакомь меня с Романовым!
- Вы уверены? - все бы отдал, чтобы посмотреть на вытянувшееся от удивления лицо Темыча, но есть еще один нюанс, который меня тревожит. Кирсанов не мой парень, даже не любовник, чтобы как-то по особому представлять его Артему. Не хочу напрягаться и придумывать ему какое-нибудь место в сердце. - Темка, конечно, не разболтает, но...
- Долгов, успокойся. Ты же не маме с папой меня представляешь, так что все в порядке, - историк сел на постели, оглядывая пол в поисках своих вещей. А, ну, да. Джинсов он точно там не найдет: они на мне. Молча встаю и, подойдя к одному из комодов, которые выстроились вдоль всего левого угла комнаты, вытаскиваю из нижнего ящика спортивные штаны, черные с ярко-зеленой полосой по внешней стороне бедра и ноги. Их я ношу редко: они велики. - Утренний обмен одеждой?
Не могу не улыбнуться в ответ. Такая мелочь, а ощущение, словно мы с ним вместе жить собрались. Теперь я понимаю, почему девушки после ночи с парнем нацепляют на себя его футболки или рубашки. Хотя в моем случае все гораздо проще: в джинсы я влез, потому что они первыми попались под руку, а теперь лень снова переодеваться. Оглядываю Дмитрия Олеговича: штаны ему пришлись впору и даже смотрятся на нем отпадно. А на мне, гады, висят!
- Ян, не спи! - Кирсанов приобнимает меня за плечи, подталкивая в сторону двери. Странно, но сейчас его руки кажутся теплыми, а вчера обжигали кожу холодом. Прижимаюсь спиной к его груди, неспеша двигаясь по коридору в сторону кухни. В его объятиях так хорошо и уютно, что я бы практически все отдал, чтобы находиться в них вечно. - И, давай уже, перейдем на "ты"?
- Зачем тебе это надо? - перехожу на шепот. До кухни осталось меньше трех шагов, не хочу, чтобы Темка услышал нас. Не его это ума дело. Ловко выпутываюсь из его рук, разворачиваясь к нему лицом. - Я плохо кончу. Лучше не связывайся со мной.
- Тогда поиграем в супергероев, и я буду тебя спасать, - он шутливо улыбается. Не могу оторвать взгляда от его глаз. Маленькие морщинки вокруг них ему идут. Жаль, что никто кроме меня этого не видит. Сонный и улыбающийся Дмитрий Олегович, полуобнаженный и в моих штанах, - только мой. - Давай, горе-Циклоп, иди уже на кухню.
- Почему Циклоп? - открываю дверь, напрочь забыв о том, что на кухне кто-то есть. Забавно, как одно слово может отвлечь от всего остального. Неужели я так похож на этого персонажа или актера? Спешно стараюсь вспомнить биографию Циклопа - не помню. Я вообще лишь вторую часть трилогии смотрел.
- Он плохо кончил. Любимая женщина убила, - сарказм. Кто бы сомневался. Подкалывать меня Кирсанов всегда любил. А уж когда даже двоечники знают, а я - нет, это вообще любо-дорого. - К тому же, у вас с ним характеры одинаково противные.
- Тогда что же ты делаешь тут, раз я весь такой отвратительный? - снова начинаю злиться. Вот что не предложение - везде гадость. Я знаю, что не идеален, но зачем мне вечно об этом напоминать? - Или ты хочешь исполнить роль любимой женщины Циклопа и убить меня?
- Ян, я вам не мешаю? - Темка колдует над плитой, пытаясь приготовить из моих скудных запасов еды настоящий шедевр кулинарного искусства. Он не спешит оборачиваться, боясь пережарить бекон: судя по запаху, это именно он. - Кстати, на Скотта ты похож. Так что не спорь.
- Скотт? - удивленно смотрю то на спину Артема, то на Дмитрия Олеговича. А это кто еще? Темка фыркает, Кирсанов закатывает глаза и вздыхает.
- Долгов, Скотт Саммерс, это настоящее имя Циклопа! - Дмитрий Олегович щелкает меня по носу, хитро ухмыляясь. Потираю переносицу, сверля учителя злым взглядом. Как будто я один во всей Москве, кто не смотрел эти комиксы. - Познакомишь меня со своим другом?
- Тем, знакомься. Это Дмитрий Олегович, он сегодня ночевал у меня, - пихаю друга в бок, чтобы тот, наконец, оторвался от своей готовки. Ничего с его колбасой не случится, если на ней появится немного зажаристых мест. - Дима, знакомься. Это Артем, мой лучший друг с десяти лет. Единственный, кто вот уже на протяжении десяти лет терпит меня и мой характер.
- Здравствуйте, Дмитрий Олегович... - Артем, как ни в чем не бывало, протягивает Кирсанову руку для рукопожатия. Такое ощущение, что Темка каждый день видит у меня историка. Впрочем, я рано радуюсь, что все благополучно осталось позади. - Что Вы такого сделали, что Ян пустил Вас к себе в постель? Он даже мне не позволяет у себя ночевать! Честь блюдет, прямо как девица на выдане.
- Поцелуй, - Кирсанов, нагло улыбаясь, пожимает руку Романова. Довольный, словно кот, обожравшийся сметаны. Вот останемся с ним наедине - убью гада. Одним трупом больше, одним меньше - без разницы. - А вот на девицу он не тянет, Артем. Особенно на ту, про которую говоришь ты.
- Он Вас не ударил? - Темыч смотрит на Дмитрия Олеговича так, будто тот вдруг превратился в Бентли или Феррари. Жаль, фотоаппарата нет, чтобы заснять его. Кажется, не я один от такого заявления офигел. - Знаете, сколько раз к нему с поцелуями лезли? Самый счастливый из желающих отделался выбитыми зубами.
- Я сам его поцеловал, - пихаю Дмитрия Олеговича к столу. Обсуждают меня так, будто это не я стою рядом. Чувствую, что Темка хочет что-то спросить, но в последний момент вспоминает о своем беконе и возвращается к плите. - Все, тема закрыта.
- Ян, у тебя с Артемом какие планы на день? - Дмитрий Олегович отодвигает от себя не допитую бутылку виски. Следом наступает и участь стаканов. Сажусь на соседний стул, невзначай касаясь Кирсанова коленом. Зачем мне все это я и сам не знаю. Но рядом с учителем мир как будто наполняется красками и запахами, которых я до этого не замечал.
- Пока никаких. - Я пожимаю плечами, наблюдая за тем, как Темка раскладывает еду по трем тарелкам. Сегодня у нас английский завтрак: бекон, яичница, свежие овощи - в лице помидора и огурцов. Только сейчас понимаю, как сильно я проголодался. - Есть предложения?
- Пойдемте в Парк Горького? - это уже Тема высказался. Любит он этот парк: каждую новую девушку именно туда на первое свидание приглашает. С грохотом отодвинув стул, он садится напротив меня, с любопытством глядя то на меня, то на историка. Ему явно хочется спросить что-то еще, но он мнется. - Там сейчас так круто!
- Артем, сколько можно всех туда зазывать? - с укором смотрю на друга. Меня совсем не привлекает идея провести весь день в обществе кучи людей, которые то и дело норовят наступить тебе на ноги. - Есть же и другие места, где можно провести время на природе без толпы народа.
- А машина у тебя есть, чтобы до них добраться? - Артем не сдается. Но и я уступать не собираюсь, не хочу в этот чертов парк! Главное, чтобы Дмитрий Олегович не захотел вдруг туда же. - Вся природа начинается за МКАДом.
- Есть, Темочка, у меня машина. Ты, главное, скажи, куда ехать, - отправляю в рот кусок бекона, глотая, почти не жуя. Я уже давно привык есть быстро и большими кусками, чтобы все съесть. Вкусно. Но, пока не решим, куда едем, не буду хвалить повара. - Ну, так?
- Поехали в Серебряный Бор? - Дмитрий Олегович задумчиво посмотрел на нас обоих. В отличие от нас с Темычем, он уже успел приговорить завтрак и теперь недобро так посматривал на мою тарелку. Его предложение звучало не как вопрос, а как утверждение.
- Там же река, мы у воды замерзнем, - начал спорить Романов, не забывая набивать свой рот яичницей. При этом, выглядел весьма забавно - на хомячка был похож. - Ян, скажи!
- Мне плевать, куда ехать. Хоть сразу на Северный Полюс, лишь бы не в Горький. Тем, - шлепаю друга по руке, когда тот тянется за бутылкой виски. Ну, уж нет. При мне пить не будет. Я ему дал шанс в мое отсутствие ее допить. Сам виноват, - к тому же, там сейчас можно развести огонь и сделать шашлыки. Мы же ведь хотели с тобой.
- Ладно-ладно, - Артем примирительно поднял обе руки вверх. Не дав мне доесть мою часть яичницы, он спешно вскочил и принялся сгружать грязную посуду в машину: еще одно его любимое занятие. У меня даже сложилось ощущение, что пару раз он заведомо пачкал ненужную ему, по сути, посуду, чтобы лишний раз распихать ее по полочкам в посудомоечной машине. - На реку, так на реку. Маринованное мясо и уголь купим по пути или на месте?
- Ты у нас повар, тебе и решать, - с грустью провожаю взглядом свою тарелку. Ладно, потом шашлыки поем: больше влезет. Встаю со стула, стараясь не оказаться к Теме спиной. Впрочем, я зря волнуюсь: Романов с интересом наблюдает за автоматом, напрочь забыв о реальности. Подарить ему что ли такой же?
- Есть один хороший магазин по дороге к Бору, но, кроме как на машине, к нему не подъехать. Так что... - Артем облокачивается о барную стойку, разглядывая панораму Москвы из моего окна. Точнее, пару кварталов и магистраль.
- Тем, машина есть. Или тебе какая-то конкретная нужна? - за руку вытягиваю Дмитрия Олеговича из-за стола. Всю нашу перебранку он слушает с улыбкой. Да, таким миролюбивым он меня еще никогда не видел. Обычно я дольше пяти минут вообще ни с кем не разговариваю. А тут такое представление ему устроил.
- Нет, определенной не надо, - отстраненно отзывается приятель. Нет, у него сегодня с реакцией явно что-то не то. Тормозит, как минимум, если вообще не отсутствует. Раз, два, три. - Ян, откуда у тебя автомобиль?
- Тем, как откуда? Купил в салоне, могу даже чек, гарантию и расписку показать, - кричу из коридора. Отдать штаны и одолжить майку Кирсанову все же не мешает.
- Долгов, хватит прикалываться, - Артем раздражен. Он уже тридцать третий раз обходит автомобиль по кругу, не заглядывая, разве что, под него. Дмитрий Олегович, с тех пор, как мы пришли на парковку, вообще не сказал ни слова. А при виде машины и вовсе пожал плечами. - Это Maybach! Таких машин по всему миру - единицы!
- Тем, это подарок отца на совершеннолетие. Я бы с удовольствием его продал, да нельзя, - сажусь на капот автомобиля, позволяя Романову и дальше изучать отблески солнца на металлике. Он прав, таких машин всего несколько десятков в мире, и откуда мой отец взял этого монстра - до сих пор загадка. Мне даже страшно подумать, сколько денег папа отдал за то, чтобы автомобиль из черного перекрасили в зеленый и темно-зеленый цвета. Вытянутый вперед темно-зеленый нос машины плавно переходит в более светлый салон. Капот настолько длинный, что при желании на нем можно загорать чуть ли не вытянувшись во весь рост. Во всяком случае, я могу на нем развалиться так, что только ноги ниже колена не будут помещаться. Кузов у авто покатый, с небольшим, условным, отделением для багажа.
- Ян, это, правда, твоя машина? - Артем перестал маячить, теперь уже пытаясь заглянуть в лобовое стекло и увидеть салон изнутри. При этом он боялся коснуться машины и пальцем.
- Кто бы еще додумался перекрасить элитную машину в зеленые тона? - Дмитрий Олегович еще раз скептически глянул на Майбах. Ему он явно не нравился. Ну, да. Знаю, что он думает. Избалованный папенькин сынок. Только я бы все это отдал, не задумываясь, чтобы папа стал прежним. - Мы едем или нет?
- Едем, - достаю из левого кармана джинсовых шорт ключи. Майбах подмигивает, стоит мне нажать на кнопку снятия сигнализации. Беззвучно открываются замочки на дверях, позволяя попасть в салон, где уже зажглись лампы дневного света. Нажимаю на ручку, открывая дверцу водительского места. Салон встречает меня прохладой и едва уловимым жужжанием кондиционера.
Салон автомобиля сделан из красного дерева и светло-кремовой мягкой кожи. Стоит вставить ключ зажигания, как приборы и радио панель вспыхивают. Все сенсорное, не нужно никаких лишних пуговок и ручек, - машина, разве что, мысли не читает. Коробка передач из красного дерева - автомат. Не надо помнить, что при смене передачи, нужно нажимать еще и педаль сцепления. Это папа делал специально на заказ, чтобы монстр не заглох посередь оживленной автострады - я забываю про третью педаль вечно. Жужжания мотора, который уже разогревается, совсем не слышно.
- Бля, да, тут как в самолете! - восхищенно шепчет Артем, осторожно, словно это хрусталь, открывая дверцу заднего сидения. Кресла там, как в бизнес классе самолета, при желании можно превратить их и в кровать - место есть. Боковые окошки всегда можно занавесить кремовой шторкой, которая сейчас сдвинута в угол. А на впереди стоящие сидения вделаны два сенсорных экрана. - И даже круче!
- Залезай уже, Романов! - Дмитрий Олегович садится на пассажирское сидение рядом с водителем и закрывает глаза. Уж лучше бы Темка оказался равнодушен к автомобилю, чем Кирсанов. Его пренебрежение бесит, ощущение такое, словно я его в Жигули посадил! - Или ты на экскурсию пришел?
Ненадолго повисает молчание. Артем с ногами забирается в кресло, предварительно разувшись. Практически тут же он натягивает плед, найденный в соседнем кресле. Это мы с мамой недавно возили отца на процедуры – вот плед и остался у меня. На задних сидениях прохладно, поэтому нет ничего удивительного, что Темка замерз. Он вообще мерзнет вечно. Друг прикрывает глаза, и практически тут же слышно его сопение – уснул.
Дмитрий Олегович молчит, поджав тонкие губы. Вот сейчас он меняю раздражает. Даже кажется странным, что утром я хотел, чтобы он не выпускал меня из объятий. Поразительно, как быстро я меня о нем мнение то в лучшую, то в худшую сторону. Кладу руки на руль, ощущая прохладу дерева под пальцами. Нога привычно касается педали газа.
- Дим, что-то не так? - холодно смотрю на учителя, мягко трогая машину с места и выезжая с подземной стоянки своего дома. Автомобиль движется настолько плавно, что неровности российских дорог почти не чувствуются. Даже немного жалею, что пользуюсь им крайне редко.
- Не понимаю, для чего нужна вся эта трата денег. Семнадцать миллионов лишь зато, чтобы ловить завистливые взгляды окружающих? - историк регулирует спинку кресла и вытягивает вперед ноги. Повернув голову, он смотрит на проносящийся за окном пейзаж. Пока лишь кварталы домов и магазинов, но через несколько километров, которые мы проедем за считанные минуты, начнутся настоящие рощи и леса (пусть и искусственные, и маленькие): мы выедем на кольцо. - Если некуда девать деньги, то уж лучше бы больным детям их перечислил...
- А так же сделал целину в Африке и спас от вымирания птичку Додо? - ненавижу благотворительность. Это самое бессмысленное занятие для вкладывания денег. Оплатил чью-то операцию, потом реабилитацию, а затем тебе и вовсе на шею сели. Лучше быть циником, чем дураком. - Любовь к ближнему это не по моей части. Слабый должен умереть, а сильный - остаться. Естественный отбор по Дарвину.
- В тебе есть хоть капля жалости? - Кирсанов поворачивается ко мне. Чувствую его пристальный, изучающий взгляд на себе. Становится трудно следить за дорогой: хочется то и дело взглянуть на историка. Плечом я не могу определить, как он смотрит на меня. Негодование, презрение? Лишь крепче сжимаю обод руля, разгоняя автомобиль до двухсот километров в час: это на восемьдесят с лишним километров выше допустимой скорости. Но разве найдется хоть один идиот-полицейский, кто рискнет остановить Maybach?
- Нет, вся жалость умерла во мне двенадцать лет назад. Тот, кого ты пожалеешь хоть раз, впоследствии обязательно вонзит тебе нож в спину, - сворачиваю с основной трассы на ухабистую дорогу, которая ведет к магазину, про который говорил задремавший на заднем сидении Темка. Сбавляю скорость, все же не хочется, чтобы автомобиль из наземного превратился в воздушный, подлетев в высь на очередном холмике. - Жалеют только те, кому уже терять нечего.
- Неужели? - как-то грустно усмехается Дмитрий Олегович. Прекрасно понимаю, что он не удовлетворен таким ответом. Это вообще разговор не на один час. Темка и мама уже смирились, предпочитая не мучать ни меня, ни себя тем, как правильно стоит жить. Отец иногда еще пытается наставить меня на путь истинный, но и то результат никакой. Интересно, какими словами меня переубеждать будет Кирсанов? - Поговорим об этом позже, Ян.
Мест на парковке у торгового центра почти нет, поэтому, заприметив свободное, на всей скорости заворачиваю на него перед самым носом какой-то Ауди. Кто первый, тот и прав. Заглушаю мотор, вытаскивая ключ зажигания. Владелец неудачливой иномарки, видимо, не собирается отступать, уповая на нашу совесть: Ауди все также стоит за нами.
- Совсем оборзели?! - визгливый голос, доносящийся со стороны Ауди, кажется смутно знакомым. Дверца серебристой иномарки открывается, являя в свет свою владелицу - худощавую и высокую, как жердь, даму сорокалетнего возраста, с выкрашенными в алый цвет жидкими волнистыми волосами. - Обзавелись дорогими тачка и решили, что Вам все позволено?!
- Зинаида Павловна? - проснувшийся от этих поросячьих визгов Темыч недоуменно смотрит в зеркало заднего вида. Глядя сейчас на него, складывается ощущение, что он еще не до конца проснулся, а потому сейчас лихорадочно соображает, в какой кошмар попал. - Что она тут делает?
- Наверное, то же самое, что и мы, - пожимает плечами Дмитрий Олегович. Внешне он, как всегда, спокоен, но глаза: они выдают его. Да, уж. Похоже, что мы стали заложниками этого парковочного места. - Долгов, как у тебя с иностранными языками?
- Нормально у него все с ними, - встревает Романов, занавешивая оба боковых окна шторками. Инстинкт самосохранения у него все же работает: ни мне, ни ему не хочется объяснять нашему декану кафедры, почему подрезали ее. Да, и откуда взяли такое авто. - Лучший ученик третьего курса на всем потоке!
- По-итальянски говорить сможешь? - киваю, спешно вспоминая все известные мне слова и предложения южного языка. Не понимаю, зачем это нужно Кирсанову только. Но раз спрашивает, значит надо. - Отлично. Побудешь избалованным итальянским мальчишкой, который, подцепив в России любовника, приехал с ним развлечься в торговый центр.
- А она поверит? - что-то мне мало верится в то, что Зинаиду Павловну можно таким дешевым трюком провести. Хоть она и не вела у меня ничего, но в лицо знает. Ей на меня постоянно кто-нибудь жалуется. Что уж говорить о Дмитрии Олеговиче, на которого наш декан вешается каждый раз, как видит его. - И как это отразится на Вашей репутации?
- Поубавится поклонниц, - недоуменно пожимает плечами историк. Судя по его удивлению, он об этом не подумал. - Она же теперь, все равно, не отстанет, даже уступи мы ей место...
- Ян, - Артем протягивает мне свои солнцезащитные очки со стеклами в половину лица и кепку. Нацепи я такое, меня и мать родная не узнает. Что уж говорить о декане. Мда, видок у меня теперь страшный: высокие кеды, из которых торчат белые носки; темно-синие джинсовые шорты немногим ниже колена; бесформенная рубашка с лейблом группы «АРИЯ»; очки в половину лица и рэперская кепка, которая закрывает весь ежик коротких каштановых волос. - Отыграйся на этой стерве за меня!
- Vieni, mio caro(1), - открываю дверцу машины, выбираясь на улицу. После прохладного салона тут душно. Стараюсь не обращать внимания на оскорбительные вопли у себя за спиной. Хотя безумно хочется расхохотаться, завидев меня, декан завопила еще громче. Она, что, думает, будто я, итальянец, ее понимаю? Вот тупая баба! - Siamo in ritardo (2).
Знаю, что это верх безграмотности, но итальянский язык я никогда не учил, поэтому леплю сейчас все, что знаю: лишь бы сойти за иностранца. Пинком ноги небрежно закрываю дверцу, направляясь в сторону входа в здание. Слышу, как хлопает за спиной вторая дверь. Значит, Кирсанов идет ко мне. Вот что делать дальше – я не знаю. Пусть сам импровизирует. Я вообще неместный.
- Дмитрий Олегович, - визжит наш декан, без труда узнавая его. Оборачиваюсь, жалея, что не могу снять очки и кепку, чтобы лучше видеть раскрасневшееся от негодования лицо Зинаиды Павловны. Упс, не знал, что учителя русского языка так могут выражаться! Сразу видно, женщина в замешательстве. Ей безумно хочется продолжить разборки, но историк мешает. Как же, объект ее ночных фантазий увидит ее не в лучшем свете. – Какими судьбами Вы тут?
- Зинаида Павловна, - губы Кирсанова расползаются в слащавой улыбке. Вот посмотри на меня он так, я бы ему врезал. Зато на декана это действует, как бальзам на душу. Она тут же успокаивается и заискивающе смотрит на Дмитрия Олеговича. Как же его еще не вывернуло наизнанку от таких заигрываний с ним? – Безумно рад Вас видеть. Мир тесен, как видите. Я вот с этим молодым человеком развеяться заехал, а заодно показать ему Москву.
- Так он неместный? Иностранец? – сразу же меняется декан. Я ее не интересую, ей гораздо важнее узнать что-то о личной жизни историка. О той ее части, про которую никто не знает у нас в университете. Женщина засыпает его вопросами, похоже, совсем не ожидая на большую часть ответов. – Он ваш племянник или двоюродный братишка?
- Costoso, il tempo (3)! – произношу первое, что приходит в голову, тем самым отвечая на половину вопросов, которыми Зинаида Павловна уже успела завалить Кирсанова. Так, осталось вспомнить, как мальчики-модели ходят по подиуму, чтобы также виляя бедрами подойти к Дмитрию Олеговичу. Делаю несколько шагов, радуясь, что еще ничего себе не подвернул. Кажется, все правильно. Обнимаю Дмитрия Олеговича за талию, вставая рядом с ним. Закусываю губу, когда его ладонь опускается мне на задницу. - Chi è lei? Terribile (4).
- Что он сказал? – насторожилась женщина, недобро смотря на меня. Что, завидно? Одной рукой скольжу по обтянутой футболкой груди Кирсанова, ненавязчиво поглаживая. Лицо декана еще больше вытягивается по мере того, как я прижимаюсь еще ближе к учителю и прикусываю мочку его уха. – Что он вообще себе позволяет?!
- Кажется, он приревновал меня к Вам! – сильнее кусаю Дмитрия Олеговича за ухо. Значит, это я ревную? К кому, к этому монстру с волосами Медузы Горгоны? Едва улыбаюсь, когда вижу, какой ненавистью вспыхнули глаза Зинаиды Павловны. Что, не могли допустить мысли, что Ваш кумир – гей? – А так, дословный перевод: «Дорогой, время! Кто это? Страшная».
- Что?! – по-поросячьи взвизгивает Зинаида Павловна, багровея от гнева. Фыркаю, замечая, как из заднего бокового окна Майбаха тянется рука с телефоном. Да, Темка не смог пропустить такого веселья. Жаль, что такое нельзя выложить в интернет. Но компромат на декана у нас теперь имеется. Не знаю, правда, зачем он нам. – Что этот сукин сын себе позволяет? Как он смеет такое говорить обо мне? Да, где он воспитание и права получал?
- В Италии, Зинаида Павловна, - иронично говорит Кирсанов, небольно хлопая меня по мягкому месту. Прекращаю вылизывать шею историка, а жаль. Вижу же, что еще чуть-чуть, и у декана кровь из носа пойдет. Уважаемая, нельзя так нервничать! Нервы – ресурс не восстановимый, ученые доказали. – Мальчик горячий, нетерпеливый. Отец в Мафии, поэтому отказов сын не получал…
- Что?! – Боже, я не знал, что глаза могут быть как два блюдца. Зинаида Павловна бледнеет, с каким-то щенячьим восторгом разглядывая меня. Испугалась? Она как-то натянуто улыбается, после чего разворачивается на шпильках и, покачивая бедрами, возвращается в свою Ауди. – Удачи, Дмитрий Олегович!
Вижу, как Темка в последний момент прячет руку с телефоном за трепыхающуюся на ветру шторку. Но, у меня такое ощущение, что декан бы его все равно не заметила – ее мысли сейчас в другом месте. Ауди быстро срывается с места, да, напугали бедную женщину.
- Блять, это что-то с чем-то! – Артем вылетает пулей из машины. Он трясет телефоном у себя перед носом, прыгая от радости. Не обращая внимания на то, что мы почти висим друг на друге с Дмитрием Олеговичем, Романов вклинивается между нами, каким-то образом успевая стянуть с меня свою кепку и очки. – Давно пора было поставить эту бабу на место!
- Некрасиво получилось, - качает головой Кирсанов, отодвигаясь от шумного Темы и, развернувшись, направляясь в сторону торгового центра. Отвешиваю Романову подзатыльник: ему весело, а историк ради нас пожертвовал своей репутацией. Эта грымза ведь разболтает всем о случае на парковке.
***
Термометр в машине показывает плюс тридцать один градус по Цельсию. Солнце припекает, вытесняя прочь мысли о скорой зиме. Сентябрь, а погода как в июле-августе. Около воды – самое то. Легкий ветерок холодит кожу, не давая перегреться, отрезвляя. Вода совсем чистая. У самого берега в воде можно разглядеть резвящихся рыбок и радугу. Людей в субботу тут нет – мало кто додумается в середине сентября ехать на реку. Не знаю, откуда пошло поверье, что осенью в воде холодно. Теплая она!
- Ян, - Темка плюхается рядом со мной на траву, совершенно не переживая о том, как будет стряхивать землю и песок со своих мокрых семейников. Он уже успел окунуться и теперь уговорил сделать тоже самое Дмитрия Олеговича. По светлой, не тронутой летним загаром коже Романова стекают влажные капли. Ежусь. – Иди, искупайся с ним. Шашлыки все равно еще не готовы.
- Не хочу, Тем, - любуюсь тем, как сделав небольшой заплыв, историк держится за оранжевый буек, восстанавливая дыхание. Радио в машине слышно даже здесь, на берегу. Я не могу уйти, даже если бы захотел. Мне нужна одна единственная новость. – Настроения нет.
- Это из-за того, что произошло у торгового центра? – понуро интересуется Романов, ковыряя указательным пальцем песок. Он всегда понимал меня и знал, когда надо замолчать или закончить шутить. Но в этот раз он был далек от истины. – Ян, у вас с ним все серьезно?
- Нет. Все нет, - улыбаюсь. Неотрывно наблюдаю за тем, как Кирсанов ныряет. Да, я бы хотел с ним поплавать. Утопить, например. Прислушиваюсь к радио. Там как раз начались дневные новости. – Между нами ничего не было. Да и не будет.
- Это из-за Дока? – Артем внимательно смотрит на меня. Уж он-то, как никто другой, знает, кем заняты мои мысли. Раньше он подшучивал надо мной, потом понял, что это не лечится. Дурь, как он сам выразился, способен из меня выбить разве что бульдозер, да и то не факт. – Забудь о нем. Если тебе так дались эти три буквы, то подгони инициалы своего историка под них.
- Что? – непонимающе смотрю на друга. Последнее предложение явно выше моего понимания. Как одного человека можно сделать другим? Я же точно знаю, что это не Кирсанов спас меня и мать на полигоне.
- Все очень просто, - Темка пожимает плечами. Он подмигивает мне и чертит на мокром песке: «ДОК». – Буква «Д» - Дмитрий; буква «О» - Олегович; ну, и буква «К» - Кирсанов. Как тебе?
- Забавно, но не то, - невольно улыбаюсь. Может Артем и прав, ну его, этого неизвестного спасителя. Двенадцать лет уже прошло, а он так и не пришел. Новости в машине говорят об убийстве в центре:
«Вчера около двадцати двух – двадцати трех часов вечера был застрелен в своей квартире Григорий Антонович Дмитриев. Никаких улик и зацепок полиции найти не удалось – убийца стрелял со стены противоположного здания. Все, что сейчас удалось добиться полиции, это установить оружие, из которого был застрелен бизнесмен Дмитриев.
Труп был обнаружен сегодня домработницей Григория Антоновича, когда она пришла с утра убраться в квартире и приготовить завтрак. По ее словам, в руке у убитого была найдена записка: «Ты его знаешь!» Но когда полиция стала обыскивать тело, никаких бумажек в руке убитого не было…»
- Ян, с тобой все в порядке? – Темка встревоженно трясет меня за плечо. Да, это та самая новость, которую я ждал. Но умереть этот гад должен был никак не от пули, а от удушья. Полиция глубоко ошибается, говоря о двадцати трех часах вечера. Дмитриев был застрелен в диапазоне от двадцати двух часов вечера до двадцати двух с половиной. Мой яд должен был бы подействовать после двадцати двух часов тридцати минут. Меня опередили! – Ян, ты, что такой бледный? Ты знал этого мужика?
- Нет, Тем, откуда мне знать его? – пожимаю плечами. Чтобы узнать, кто меня опередил, мне нужно побывать там. Там обязательно должны были остаться следы убийцы. Снайперы такого уровня никогда не оставляют труп неподписанным. Даже у меня есть роспись, более изощренная только.
Еще какое-то время сижу на берегу, наблюдая за Дмитрием Олеговичем. С ним хорошо, мне никогда не сносило так крышу только от одних прикосновений и поцелуев. Пугает только одно. Каждый раз, касаясь его, я вспоминаю о Доке. Почему с другими парнями у меня такого не было, почему я мог на какое-то время забыть о своем призраке? Почему именно с Кирсановым на меня волнами накатывают воспоминания?
- Темка, я купаться, а ты следи за мясом! – быстро стягиваю с себя всю одежду. Боксеры ползут вниз вместе с обтягивающими бедра шортами: пожимаю плечами и стягиваю нижнее белье вместе со штанами. Мы парни, чего стесняться. Краем глаза замечаю усмешку Романова, но он не комментирует, а встает и идет к мангалу. Что это с ним?
С разбегу ныряю в реку. Так легче, чем по шажку привыкать к прохладной воде. Она накрывает меня с головой, норовя залиться сразу в глаза, нос и рот. Выныриваю и долго отфыркиваюсь, пытаясь выгнать набившуюся в нос воду прочь. Совсем как в детстве, когда еще только учился плавать.
- Артем уговорил и тебя? – слышу чуть насмешливый голос за спиной. Не трудно догадаться, кому он принадлежит, особенно, когда руки его обладателя, обнимают со спины, а губы касаются влажной шеи. Резко ныряю, утягивая Дмитрия Олеговича следом за собой.
Фандом: ориджинал.
Рейтинг: NC-21.
Тип: слеш.
Пейринг: Дима/Ян.
Жанр: детектив, романс, философия, повседневность.
Размер: макси.
Статус: в процессе.
Саммари: В восемь лет я впервые побывал в костлявых лапах Смерти. В семнадцать лет решил отомстить тем, кто маленькому мне устроил тот Ад. Ничто не мешало мне убивать одну марионетку за другой до тех пор, пока по случайному стечению обстоятельств я не поцеловал собственного учителя истории. Вот тут и начались проблемы...
О героях можно прочесть тут: информация и внешность главных героев.
Chapter 1. Враг, словно призрак без лица.
Chapter 2. Дотянуться до звезды.
Chapter 3. Небо выбрало нас
Мы любим, живем и верим,
В последний и первый раз.
Мы смотрим с тобою на время,
А время смотрит на нас.
Пусть кто-то сгорит до срока.
Умеешь летать - лети…
И в небо свою дорогу
Попробуй сегодня найти…
Александр Домогаров «Небо выбрало нас».
В последний и первый раз.
Мы смотрим с тобою на время,
А время смотрит на нас.
Пусть кто-то сгорит до срока.
Умеешь летать - лети…
И в небо свою дорогу
Попробуй сегодня найти…
Александр Домогаров «Небо выбрало нас».
Глава 3. Небо выбрало нас
Солнце заглядывает в комнату через распахнутое окно. Шум улицы почти не слышен на двадцать первом этаже, зато отлично видны закаты и рассветы. Утренние зайчики скачут по стенам комнаты, норовя то и дело ослепить. Что-то навязчиво звенит, вырывая из утренней дремы. С трудом открываю глаза, пытаясь определить источник трели. На звонки мобильных и стационарных телефонов не похоже, будильник скрипит еще более противно, для птиц - слишком высоко. Не довольно морщусь, когда понимаю, что это дверной звонок - давно было бы пора его отодрать, да жалко было. Интересно, кого принесло в такую рань? Мельком смотрю на часы - одиннадцать, без пятнадцати минут. Ну, да, рано. Слишком рано - я еще не успел насладиться теплым утром. Делаю попытку подняться, но когда тебя крепко прижимают к своей груди, это не совсем удобно. Кое-как выпутываюсь из объятий Дмитрия Олеговича и плетусь к двери, по пути собирая вещи. Точнее, убирая их с прохода. Машинально натягиваю на себя джинсы и проворачиваю замок.
- Ты чего дрыхнешь в такое время? - прямо с порога на меня прыгает светловолосое нечто, именуемое лучшим другом Темой. И так каждый раз, когда я хочу насладиться призрачным моментом счастья. - Давай, одевайся! Мы идем гулять.
- Нет, Тем, мы, - подчеркиваю местоимение, чтобы он услышал меня. В этот раз я, и правда, не хочу никуда идти. Отцепляю его от себя: не люблю, когда на мне висят. Тем более что шрамов на спине Темка, как таковых, еще не видел. Он просто знает об их наличии, - никуда не идем. Ты, если хочешь, иди, проветрись, а я дома побуду.
- Долгов, а откуда у тебя эти джинсы? - Артем меня не слушает. Он всегда так делает, когда наши желания расходятся. Непонимающе смотрю на друга. Какие джинсы? А вообще, да, странные штаны: словно на вырост брал. Сразу же вспоминаю, как у самой кровати стягивал светло-голубые джинсы с учителя. Черт! - В любом случае, тебе они идут!
- Тем, давай завтра, а? - зеваю, пытаясь изобразить заспанность. Больше всего мне не хочется, чтобы он застал у меня Кирсанова. Темка ведь не поверит, что между нами ничего не было. - Я спать хочу. Очень.
- Ян! - Артем укоризненно смотрит на меня, а затем, подмигнув, отодвигает меня в сторону, проходя на кухню. Он так делает всегда: дает час или два мне поспать, а сам готовит завтрак на кухне. Каждый раз хочется спросить, почему он не пошел на повара, с его-то талантом! - Если бы я тебя не знал, то решил бы, что ты ночевал не один. Стой-стой, подожди...
- Артем, шагом марш на кухню! - пихаю его в спину, чтобы не задерживался в коридоре и, не дай Бог, не додумался заглянуть в спальню. - Там стоит твой любимый виски, который ты так хотел попробовать...
- Значит, я угадал? - Темка почти бегом ринулся на кухню. Еще бы, до этого я ему никогда не разрешал пользоваться баром. Так, с одним разобрались, теперь осталось решить, как быть с Дмитрием Олеговичем. - Познакомишь? Я кофе сварю! Она красивая?
- Да, красивый, - и, пока Артем не успел ничего вякнуть, выхожу с кухни, прикрыв за собой дверь. В принципе, если Кирсанов захочет уйти, шанс смыться незаметно у него есть. Окна кухни выходят не на подъезд. - Дима... - сажусь на край кровати, толкая учителя в бок. Я никогда никого не будил, поэтому сейчас это получается немного грубо.
- Значит, я красивый? - сука, не спал! Невольно улыбаюсь, в следующую секунду выдергивая из под него подушку. Следом наступает очередь одеяла. - Ян, засранец!
- Я знаю, - смеюсь. Кирсанов потирает не существующую шишку. Странно было бы, если бы он ее набил, ударившись о матрац. - Что делать будете? Артем на кухне. Мне на мою репутацию плевать, а вот на счет Вас не уверен...
- Мы не в вузе, чтобы кто-то посмел упрекнуть нас. А свое свободное от работы время я могу проводить с кем и как захочу, - Дмитрий Олегович улыбнулся, протянутой рукой потрепав по волосам. Мне так только мама делала в детстве. Стараюсь не выдать эмоций, не хватало еще одной порции вопросов, а то, и правда, буду чувствовать себя подсудимым. - Так что иди, знакомь меня с Романовым!
- Вы уверены? - все бы отдал, чтобы посмотреть на вытянувшееся от удивления лицо Темыча, но есть еще один нюанс, который меня тревожит. Кирсанов не мой парень, даже не любовник, чтобы как-то по особому представлять его Артему. Не хочу напрягаться и придумывать ему какое-нибудь место в сердце. - Темка, конечно, не разболтает, но...
- Долгов, успокойся. Ты же не маме с папой меня представляешь, так что все в порядке, - историк сел на постели, оглядывая пол в поисках своих вещей. А, ну, да. Джинсов он точно там не найдет: они на мне. Молча встаю и, подойдя к одному из комодов, которые выстроились вдоль всего левого угла комнаты, вытаскиваю из нижнего ящика спортивные штаны, черные с ярко-зеленой полосой по внешней стороне бедра и ноги. Их я ношу редко: они велики. - Утренний обмен одеждой?
Не могу не улыбнуться в ответ. Такая мелочь, а ощущение, словно мы с ним вместе жить собрались. Теперь я понимаю, почему девушки после ночи с парнем нацепляют на себя его футболки или рубашки. Хотя в моем случае все гораздо проще: в джинсы я влез, потому что они первыми попались под руку, а теперь лень снова переодеваться. Оглядываю Дмитрия Олеговича: штаны ему пришлись впору и даже смотрятся на нем отпадно. А на мне, гады, висят!
- Ян, не спи! - Кирсанов приобнимает меня за плечи, подталкивая в сторону двери. Странно, но сейчас его руки кажутся теплыми, а вчера обжигали кожу холодом. Прижимаюсь спиной к его груди, неспеша двигаясь по коридору в сторону кухни. В его объятиях так хорошо и уютно, что я бы практически все отдал, чтобы находиться в них вечно. - И, давай уже, перейдем на "ты"?
- Зачем тебе это надо? - перехожу на шепот. До кухни осталось меньше трех шагов, не хочу, чтобы Темка услышал нас. Не его это ума дело. Ловко выпутываюсь из его рук, разворачиваясь к нему лицом. - Я плохо кончу. Лучше не связывайся со мной.
- Тогда поиграем в супергероев, и я буду тебя спасать, - он шутливо улыбается. Не могу оторвать взгляда от его глаз. Маленькие морщинки вокруг них ему идут. Жаль, что никто кроме меня этого не видит. Сонный и улыбающийся Дмитрий Олегович, полуобнаженный и в моих штанах, - только мой. - Давай, горе-Циклоп, иди уже на кухню.
- Почему Циклоп? - открываю дверь, напрочь забыв о том, что на кухне кто-то есть. Забавно, как одно слово может отвлечь от всего остального. Неужели я так похож на этого персонажа или актера? Спешно стараюсь вспомнить биографию Циклопа - не помню. Я вообще лишь вторую часть трилогии смотрел.
- Он плохо кончил. Любимая женщина убила, - сарказм. Кто бы сомневался. Подкалывать меня Кирсанов всегда любил. А уж когда даже двоечники знают, а я - нет, это вообще любо-дорого. - К тому же, у вас с ним характеры одинаково противные.
- Тогда что же ты делаешь тут, раз я весь такой отвратительный? - снова начинаю злиться. Вот что не предложение - везде гадость. Я знаю, что не идеален, но зачем мне вечно об этом напоминать? - Или ты хочешь исполнить роль любимой женщины Циклопа и убить меня?
- Ян, я вам не мешаю? - Темка колдует над плитой, пытаясь приготовить из моих скудных запасов еды настоящий шедевр кулинарного искусства. Он не спешит оборачиваться, боясь пережарить бекон: судя по запаху, это именно он. - Кстати, на Скотта ты похож. Так что не спорь.
- Скотт? - удивленно смотрю то на спину Артема, то на Дмитрия Олеговича. А это кто еще? Темка фыркает, Кирсанов закатывает глаза и вздыхает.
- Долгов, Скотт Саммерс, это настоящее имя Циклопа! - Дмитрий Олегович щелкает меня по носу, хитро ухмыляясь. Потираю переносицу, сверля учителя злым взглядом. Как будто я один во всей Москве, кто не смотрел эти комиксы. - Познакомишь меня со своим другом?
- Тем, знакомься. Это Дмитрий Олегович, он сегодня ночевал у меня, - пихаю друга в бок, чтобы тот, наконец, оторвался от своей готовки. Ничего с его колбасой не случится, если на ней появится немного зажаристых мест. - Дима, знакомься. Это Артем, мой лучший друг с десяти лет. Единственный, кто вот уже на протяжении десяти лет терпит меня и мой характер.
- Здравствуйте, Дмитрий Олегович... - Артем, как ни в чем не бывало, протягивает Кирсанову руку для рукопожатия. Такое ощущение, что Темка каждый день видит у меня историка. Впрочем, я рано радуюсь, что все благополучно осталось позади. - Что Вы такого сделали, что Ян пустил Вас к себе в постель? Он даже мне не позволяет у себя ночевать! Честь блюдет, прямо как девица на выдане.
- Поцелуй, - Кирсанов, нагло улыбаясь, пожимает руку Романова. Довольный, словно кот, обожравшийся сметаны. Вот останемся с ним наедине - убью гада. Одним трупом больше, одним меньше - без разницы. - А вот на девицу он не тянет, Артем. Особенно на ту, про которую говоришь ты.
- Он Вас не ударил? - Темыч смотрит на Дмитрия Олеговича так, будто тот вдруг превратился в Бентли или Феррари. Жаль, фотоаппарата нет, чтобы заснять его. Кажется, не я один от такого заявления офигел. - Знаете, сколько раз к нему с поцелуями лезли? Самый счастливый из желающих отделался выбитыми зубами.
- Я сам его поцеловал, - пихаю Дмитрия Олеговича к столу. Обсуждают меня так, будто это не я стою рядом. Чувствую, что Темка хочет что-то спросить, но в последний момент вспоминает о своем беконе и возвращается к плите. - Все, тема закрыта.
- Ян, у тебя с Артемом какие планы на день? - Дмитрий Олегович отодвигает от себя не допитую бутылку виски. Следом наступает и участь стаканов. Сажусь на соседний стул, невзначай касаясь Кирсанова коленом. Зачем мне все это я и сам не знаю. Но рядом с учителем мир как будто наполняется красками и запахами, которых я до этого не замечал.
- Пока никаких. - Я пожимаю плечами, наблюдая за тем, как Темка раскладывает еду по трем тарелкам. Сегодня у нас английский завтрак: бекон, яичница, свежие овощи - в лице помидора и огурцов. Только сейчас понимаю, как сильно я проголодался. - Есть предложения?
- Пойдемте в Парк Горького? - это уже Тема высказался. Любит он этот парк: каждую новую девушку именно туда на первое свидание приглашает. С грохотом отодвинув стул, он садится напротив меня, с любопытством глядя то на меня, то на историка. Ему явно хочется спросить что-то еще, но он мнется. - Там сейчас так круто!
- Артем, сколько можно всех туда зазывать? - с укором смотрю на друга. Меня совсем не привлекает идея провести весь день в обществе кучи людей, которые то и дело норовят наступить тебе на ноги. - Есть же и другие места, где можно провести время на природе без толпы народа.
- А машина у тебя есть, чтобы до них добраться? - Артем не сдается. Но и я уступать не собираюсь, не хочу в этот чертов парк! Главное, чтобы Дмитрий Олегович не захотел вдруг туда же. - Вся природа начинается за МКАДом.
- Есть, Темочка, у меня машина. Ты, главное, скажи, куда ехать, - отправляю в рот кусок бекона, глотая, почти не жуя. Я уже давно привык есть быстро и большими кусками, чтобы все съесть. Вкусно. Но, пока не решим, куда едем, не буду хвалить повара. - Ну, так?
- Поехали в Серебряный Бор? - Дмитрий Олегович задумчиво посмотрел на нас обоих. В отличие от нас с Темычем, он уже успел приговорить завтрак и теперь недобро так посматривал на мою тарелку. Его предложение звучало не как вопрос, а как утверждение.
- Там же река, мы у воды замерзнем, - начал спорить Романов, не забывая набивать свой рот яичницей. При этом, выглядел весьма забавно - на хомячка был похож. - Ян, скажи!
- Мне плевать, куда ехать. Хоть сразу на Северный Полюс, лишь бы не в Горький. Тем, - шлепаю друга по руке, когда тот тянется за бутылкой виски. Ну, уж нет. При мне пить не будет. Я ему дал шанс в мое отсутствие ее допить. Сам виноват, - к тому же, там сейчас можно развести огонь и сделать шашлыки. Мы же ведь хотели с тобой.
- Ладно-ладно, - Артем примирительно поднял обе руки вверх. Не дав мне доесть мою часть яичницы, он спешно вскочил и принялся сгружать грязную посуду в машину: еще одно его любимое занятие. У меня даже сложилось ощущение, что пару раз он заведомо пачкал ненужную ему, по сути, посуду, чтобы лишний раз распихать ее по полочкам в посудомоечной машине. - На реку, так на реку. Маринованное мясо и уголь купим по пути или на месте?
- Ты у нас повар, тебе и решать, - с грустью провожаю взглядом свою тарелку. Ладно, потом шашлыки поем: больше влезет. Встаю со стула, стараясь не оказаться к Теме спиной. Впрочем, я зря волнуюсь: Романов с интересом наблюдает за автоматом, напрочь забыв о реальности. Подарить ему что ли такой же?
- Есть один хороший магазин по дороге к Бору, но, кроме как на машине, к нему не подъехать. Так что... - Артем облокачивается о барную стойку, разглядывая панораму Москвы из моего окна. Точнее, пару кварталов и магистраль.
- Тем, машина есть. Или тебе какая-то конкретная нужна? - за руку вытягиваю Дмитрия Олеговича из-за стола. Всю нашу перебранку он слушает с улыбкой. Да, таким миролюбивым он меня еще никогда не видел. Обычно я дольше пяти минут вообще ни с кем не разговариваю. А тут такое представление ему устроил.
- Нет, определенной не надо, - отстраненно отзывается приятель. Нет, у него сегодня с реакцией явно что-то не то. Тормозит, как минимум, если вообще не отсутствует. Раз, два, три. - Ян, откуда у тебя автомобиль?
- Тем, как откуда? Купил в салоне, могу даже чек, гарантию и расписку показать, - кричу из коридора. Отдать штаны и одолжить майку Кирсанову все же не мешает.
- Долгов, хватит прикалываться, - Артем раздражен. Он уже тридцать третий раз обходит автомобиль по кругу, не заглядывая, разве что, под него. Дмитрий Олегович, с тех пор, как мы пришли на парковку, вообще не сказал ни слова. А при виде машины и вовсе пожал плечами. - Это Maybach! Таких машин по всему миру - единицы!
- Тем, это подарок отца на совершеннолетие. Я бы с удовольствием его продал, да нельзя, - сажусь на капот автомобиля, позволяя Романову и дальше изучать отблески солнца на металлике. Он прав, таких машин всего несколько десятков в мире, и откуда мой отец взял этого монстра - до сих пор загадка. Мне даже страшно подумать, сколько денег папа отдал за то, чтобы автомобиль из черного перекрасили в зеленый и темно-зеленый цвета. Вытянутый вперед темно-зеленый нос машины плавно переходит в более светлый салон. Капот настолько длинный, что при желании на нем можно загорать чуть ли не вытянувшись во весь рост. Во всяком случае, я могу на нем развалиться так, что только ноги ниже колена не будут помещаться. Кузов у авто покатый, с небольшим, условным, отделением для багажа.
- Ян, это, правда, твоя машина? - Артем перестал маячить, теперь уже пытаясь заглянуть в лобовое стекло и увидеть салон изнутри. При этом он боялся коснуться машины и пальцем.
- Кто бы еще додумался перекрасить элитную машину в зеленые тона? - Дмитрий Олегович еще раз скептически глянул на Майбах. Ему он явно не нравился. Ну, да. Знаю, что он думает. Избалованный папенькин сынок. Только я бы все это отдал, не задумываясь, чтобы папа стал прежним. - Мы едем или нет?
- Едем, - достаю из левого кармана джинсовых шорт ключи. Майбах подмигивает, стоит мне нажать на кнопку снятия сигнализации. Беззвучно открываются замочки на дверях, позволяя попасть в салон, где уже зажглись лампы дневного света. Нажимаю на ручку, открывая дверцу водительского места. Салон встречает меня прохладой и едва уловимым жужжанием кондиционера.
Салон автомобиля сделан из красного дерева и светло-кремовой мягкой кожи. Стоит вставить ключ зажигания, как приборы и радио панель вспыхивают. Все сенсорное, не нужно никаких лишних пуговок и ручек, - машина, разве что, мысли не читает. Коробка передач из красного дерева - автомат. Не надо помнить, что при смене передачи, нужно нажимать еще и педаль сцепления. Это папа делал специально на заказ, чтобы монстр не заглох посередь оживленной автострады - я забываю про третью педаль вечно. Жужжания мотора, который уже разогревается, совсем не слышно.
- Бля, да, тут как в самолете! - восхищенно шепчет Артем, осторожно, словно это хрусталь, открывая дверцу заднего сидения. Кресла там, как в бизнес классе самолета, при желании можно превратить их и в кровать - место есть. Боковые окошки всегда можно занавесить кремовой шторкой, которая сейчас сдвинута в угол. А на впереди стоящие сидения вделаны два сенсорных экрана. - И даже круче!
- Залезай уже, Романов! - Дмитрий Олегович садится на пассажирское сидение рядом с водителем и закрывает глаза. Уж лучше бы Темка оказался равнодушен к автомобилю, чем Кирсанов. Его пренебрежение бесит, ощущение такое, словно я его в Жигули посадил! - Или ты на экскурсию пришел?
Ненадолго повисает молчание. Артем с ногами забирается в кресло, предварительно разувшись. Практически тут же он натягивает плед, найденный в соседнем кресле. Это мы с мамой недавно возили отца на процедуры – вот плед и остался у меня. На задних сидениях прохладно, поэтому нет ничего удивительного, что Темка замерз. Он вообще мерзнет вечно. Друг прикрывает глаза, и практически тут же слышно его сопение – уснул.
Дмитрий Олегович молчит, поджав тонкие губы. Вот сейчас он меняю раздражает. Даже кажется странным, что утром я хотел, чтобы он не выпускал меня из объятий. Поразительно, как быстро я меня о нем мнение то в лучшую, то в худшую сторону. Кладу руки на руль, ощущая прохладу дерева под пальцами. Нога привычно касается педали газа.
- Дим, что-то не так? - холодно смотрю на учителя, мягко трогая машину с места и выезжая с подземной стоянки своего дома. Автомобиль движется настолько плавно, что неровности российских дорог почти не чувствуются. Даже немного жалею, что пользуюсь им крайне редко.
- Не понимаю, для чего нужна вся эта трата денег. Семнадцать миллионов лишь зато, чтобы ловить завистливые взгляды окружающих? - историк регулирует спинку кресла и вытягивает вперед ноги. Повернув голову, он смотрит на проносящийся за окном пейзаж. Пока лишь кварталы домов и магазинов, но через несколько километров, которые мы проедем за считанные минуты, начнутся настоящие рощи и леса (пусть и искусственные, и маленькие): мы выедем на кольцо. - Если некуда девать деньги, то уж лучше бы больным детям их перечислил...
- А так же сделал целину в Африке и спас от вымирания птичку Додо? - ненавижу благотворительность. Это самое бессмысленное занятие для вкладывания денег. Оплатил чью-то операцию, потом реабилитацию, а затем тебе и вовсе на шею сели. Лучше быть циником, чем дураком. - Любовь к ближнему это не по моей части. Слабый должен умереть, а сильный - остаться. Естественный отбор по Дарвину.
- В тебе есть хоть капля жалости? - Кирсанов поворачивается ко мне. Чувствую его пристальный, изучающий взгляд на себе. Становится трудно следить за дорогой: хочется то и дело взглянуть на историка. Плечом я не могу определить, как он смотрит на меня. Негодование, презрение? Лишь крепче сжимаю обод руля, разгоняя автомобиль до двухсот километров в час: это на восемьдесят с лишним километров выше допустимой скорости. Но разве найдется хоть один идиот-полицейский, кто рискнет остановить Maybach?
- Нет, вся жалость умерла во мне двенадцать лет назад. Тот, кого ты пожалеешь хоть раз, впоследствии обязательно вонзит тебе нож в спину, - сворачиваю с основной трассы на ухабистую дорогу, которая ведет к магазину, про который говорил задремавший на заднем сидении Темка. Сбавляю скорость, все же не хочется, чтобы автомобиль из наземного превратился в воздушный, подлетев в высь на очередном холмике. - Жалеют только те, кому уже терять нечего.
- Неужели? - как-то грустно усмехается Дмитрий Олегович. Прекрасно понимаю, что он не удовлетворен таким ответом. Это вообще разговор не на один час. Темка и мама уже смирились, предпочитая не мучать ни меня, ни себя тем, как правильно стоит жить. Отец иногда еще пытается наставить меня на путь истинный, но и то результат никакой. Интересно, какими словами меня переубеждать будет Кирсанов? - Поговорим об этом позже, Ян.
Мест на парковке у торгового центра почти нет, поэтому, заприметив свободное, на всей скорости заворачиваю на него перед самым носом какой-то Ауди. Кто первый, тот и прав. Заглушаю мотор, вытаскивая ключ зажигания. Владелец неудачливой иномарки, видимо, не собирается отступать, уповая на нашу совесть: Ауди все также стоит за нами.
- Совсем оборзели?! - визгливый голос, доносящийся со стороны Ауди, кажется смутно знакомым. Дверца серебристой иномарки открывается, являя в свет свою владелицу - худощавую и высокую, как жердь, даму сорокалетнего возраста, с выкрашенными в алый цвет жидкими волнистыми волосами. - Обзавелись дорогими тачка и решили, что Вам все позволено?!
- Зинаида Павловна? - проснувшийся от этих поросячьих визгов Темыч недоуменно смотрит в зеркало заднего вида. Глядя сейчас на него, складывается ощущение, что он еще не до конца проснулся, а потому сейчас лихорадочно соображает, в какой кошмар попал. - Что она тут делает?
- Наверное, то же самое, что и мы, - пожимает плечами Дмитрий Олегович. Внешне он, как всегда, спокоен, но глаза: они выдают его. Да, уж. Похоже, что мы стали заложниками этого парковочного места. - Долгов, как у тебя с иностранными языками?
- Нормально у него все с ними, - встревает Романов, занавешивая оба боковых окна шторками. Инстинкт самосохранения у него все же работает: ни мне, ни ему не хочется объяснять нашему декану кафедры, почему подрезали ее. Да, и откуда взяли такое авто. - Лучший ученик третьего курса на всем потоке!
- По-итальянски говорить сможешь? - киваю, спешно вспоминая все известные мне слова и предложения южного языка. Не понимаю, зачем это нужно Кирсанову только. Но раз спрашивает, значит надо. - Отлично. Побудешь избалованным итальянским мальчишкой, который, подцепив в России любовника, приехал с ним развлечься в торговый центр.
- А она поверит? - что-то мне мало верится в то, что Зинаиду Павловну можно таким дешевым трюком провести. Хоть она и не вела у меня ничего, но в лицо знает. Ей на меня постоянно кто-нибудь жалуется. Что уж говорить о Дмитрии Олеговиче, на которого наш декан вешается каждый раз, как видит его. - И как это отразится на Вашей репутации?
- Поубавится поклонниц, - недоуменно пожимает плечами историк. Судя по его удивлению, он об этом не подумал. - Она же теперь, все равно, не отстанет, даже уступи мы ей место...
- Ян, - Артем протягивает мне свои солнцезащитные очки со стеклами в половину лица и кепку. Нацепи я такое, меня и мать родная не узнает. Что уж говорить о декане. Мда, видок у меня теперь страшный: высокие кеды, из которых торчат белые носки; темно-синие джинсовые шорты немногим ниже колена; бесформенная рубашка с лейблом группы «АРИЯ»; очки в половину лица и рэперская кепка, которая закрывает весь ежик коротких каштановых волос. - Отыграйся на этой стерве за меня!
- Vieni, mio caro(1), - открываю дверцу машины, выбираясь на улицу. После прохладного салона тут душно. Стараюсь не обращать внимания на оскорбительные вопли у себя за спиной. Хотя безумно хочется расхохотаться, завидев меня, декан завопила еще громче. Она, что, думает, будто я, итальянец, ее понимаю? Вот тупая баба! - Siamo in ritardo (2).
Знаю, что это верх безграмотности, но итальянский язык я никогда не учил, поэтому леплю сейчас все, что знаю: лишь бы сойти за иностранца. Пинком ноги небрежно закрываю дверцу, направляясь в сторону входа в здание. Слышу, как хлопает за спиной вторая дверь. Значит, Кирсанов идет ко мне. Вот что делать дальше – я не знаю. Пусть сам импровизирует. Я вообще неместный.
- Дмитрий Олегович, - визжит наш декан, без труда узнавая его. Оборачиваюсь, жалея, что не могу снять очки и кепку, чтобы лучше видеть раскрасневшееся от негодования лицо Зинаиды Павловны. Упс, не знал, что учителя русского языка так могут выражаться! Сразу видно, женщина в замешательстве. Ей безумно хочется продолжить разборки, но историк мешает. Как же, объект ее ночных фантазий увидит ее не в лучшем свете. – Какими судьбами Вы тут?
- Зинаида Павловна, - губы Кирсанова расползаются в слащавой улыбке. Вот посмотри на меня он так, я бы ему врезал. Зато на декана это действует, как бальзам на душу. Она тут же успокаивается и заискивающе смотрит на Дмитрия Олеговича. Как же его еще не вывернуло наизнанку от таких заигрываний с ним? – Безумно рад Вас видеть. Мир тесен, как видите. Я вот с этим молодым человеком развеяться заехал, а заодно показать ему Москву.
- Так он неместный? Иностранец? – сразу же меняется декан. Я ее не интересую, ей гораздо важнее узнать что-то о личной жизни историка. О той ее части, про которую никто не знает у нас в университете. Женщина засыпает его вопросами, похоже, совсем не ожидая на большую часть ответов. – Он ваш племянник или двоюродный братишка?
- Costoso, il tempo (3)! – произношу первое, что приходит в голову, тем самым отвечая на половину вопросов, которыми Зинаида Павловна уже успела завалить Кирсанова. Так, осталось вспомнить, как мальчики-модели ходят по подиуму, чтобы также виляя бедрами подойти к Дмитрию Олеговичу. Делаю несколько шагов, радуясь, что еще ничего себе не подвернул. Кажется, все правильно. Обнимаю Дмитрия Олеговича за талию, вставая рядом с ним. Закусываю губу, когда его ладонь опускается мне на задницу. - Chi è lei? Terribile (4).
- Что он сказал? – насторожилась женщина, недобро смотря на меня. Что, завидно? Одной рукой скольжу по обтянутой футболкой груди Кирсанова, ненавязчиво поглаживая. Лицо декана еще больше вытягивается по мере того, как я прижимаюсь еще ближе к учителю и прикусываю мочку его уха. – Что он вообще себе позволяет?!
- Кажется, он приревновал меня к Вам! – сильнее кусаю Дмитрия Олеговича за ухо. Значит, это я ревную? К кому, к этому монстру с волосами Медузы Горгоны? Едва улыбаюсь, когда вижу, какой ненавистью вспыхнули глаза Зинаиды Павловны. Что, не могли допустить мысли, что Ваш кумир – гей? – А так, дословный перевод: «Дорогой, время! Кто это? Страшная».
- Что?! – по-поросячьи взвизгивает Зинаида Павловна, багровея от гнева. Фыркаю, замечая, как из заднего бокового окна Майбаха тянется рука с телефоном. Да, Темка не смог пропустить такого веселья. Жаль, что такое нельзя выложить в интернет. Но компромат на декана у нас теперь имеется. Не знаю, правда, зачем он нам. – Что этот сукин сын себе позволяет? Как он смеет такое говорить обо мне? Да, где он воспитание и права получал?
- В Италии, Зинаида Павловна, - иронично говорит Кирсанов, небольно хлопая меня по мягкому месту. Прекращаю вылизывать шею историка, а жаль. Вижу же, что еще чуть-чуть, и у декана кровь из носа пойдет. Уважаемая, нельзя так нервничать! Нервы – ресурс не восстановимый, ученые доказали. – Мальчик горячий, нетерпеливый. Отец в Мафии, поэтому отказов сын не получал…
- Что?! – Боже, я не знал, что глаза могут быть как два блюдца. Зинаида Павловна бледнеет, с каким-то щенячьим восторгом разглядывая меня. Испугалась? Она как-то натянуто улыбается, после чего разворачивается на шпильках и, покачивая бедрами, возвращается в свою Ауди. – Удачи, Дмитрий Олегович!
Вижу, как Темка в последний момент прячет руку с телефоном за трепыхающуюся на ветру шторку. Но, у меня такое ощущение, что декан бы его все равно не заметила – ее мысли сейчас в другом месте. Ауди быстро срывается с места, да, напугали бедную женщину.
- Блять, это что-то с чем-то! – Артем вылетает пулей из машины. Он трясет телефоном у себя перед носом, прыгая от радости. Не обращая внимания на то, что мы почти висим друг на друге с Дмитрием Олеговичем, Романов вклинивается между нами, каким-то образом успевая стянуть с меня свою кепку и очки. – Давно пора было поставить эту бабу на место!
- Некрасиво получилось, - качает головой Кирсанов, отодвигаясь от шумного Темы и, развернувшись, направляясь в сторону торгового центра. Отвешиваю Романову подзатыльник: ему весело, а историк ради нас пожертвовал своей репутацией. Эта грымза ведь разболтает всем о случае на парковке.
***
Термометр в машине показывает плюс тридцать один градус по Цельсию. Солнце припекает, вытесняя прочь мысли о скорой зиме. Сентябрь, а погода как в июле-августе. Около воды – самое то. Легкий ветерок холодит кожу, не давая перегреться, отрезвляя. Вода совсем чистая. У самого берега в воде можно разглядеть резвящихся рыбок и радугу. Людей в субботу тут нет – мало кто додумается в середине сентября ехать на реку. Не знаю, откуда пошло поверье, что осенью в воде холодно. Теплая она!
- Ян, - Темка плюхается рядом со мной на траву, совершенно не переживая о том, как будет стряхивать землю и песок со своих мокрых семейников. Он уже успел окунуться и теперь уговорил сделать тоже самое Дмитрия Олеговича. По светлой, не тронутой летним загаром коже Романова стекают влажные капли. Ежусь. – Иди, искупайся с ним. Шашлыки все равно еще не готовы.
- Не хочу, Тем, - любуюсь тем, как сделав небольшой заплыв, историк держится за оранжевый буек, восстанавливая дыхание. Радио в машине слышно даже здесь, на берегу. Я не могу уйти, даже если бы захотел. Мне нужна одна единственная новость. – Настроения нет.
- Это из-за того, что произошло у торгового центра? – понуро интересуется Романов, ковыряя указательным пальцем песок. Он всегда понимал меня и знал, когда надо замолчать или закончить шутить. Но в этот раз он был далек от истины. – Ян, у вас с ним все серьезно?
- Нет. Все нет, - улыбаюсь. Неотрывно наблюдаю за тем, как Кирсанов ныряет. Да, я бы хотел с ним поплавать. Утопить, например. Прислушиваюсь к радио. Там как раз начались дневные новости. – Между нами ничего не было. Да и не будет.
- Это из-за Дока? – Артем внимательно смотрит на меня. Уж он-то, как никто другой, знает, кем заняты мои мысли. Раньше он подшучивал надо мной, потом понял, что это не лечится. Дурь, как он сам выразился, способен из меня выбить разве что бульдозер, да и то не факт. – Забудь о нем. Если тебе так дались эти три буквы, то подгони инициалы своего историка под них.
- Что? – непонимающе смотрю на друга. Последнее предложение явно выше моего понимания. Как одного человека можно сделать другим? Я же точно знаю, что это не Кирсанов спас меня и мать на полигоне.
- Все очень просто, - Темка пожимает плечами. Он подмигивает мне и чертит на мокром песке: «ДОК». – Буква «Д» - Дмитрий; буква «О» - Олегович; ну, и буква «К» - Кирсанов. Как тебе?
- Забавно, но не то, - невольно улыбаюсь. Может Артем и прав, ну его, этого неизвестного спасителя. Двенадцать лет уже прошло, а он так и не пришел. Новости в машине говорят об убийстве в центре:
«Вчера около двадцати двух – двадцати трех часов вечера был застрелен в своей квартире Григорий Антонович Дмитриев. Никаких улик и зацепок полиции найти не удалось – убийца стрелял со стены противоположного здания. Все, что сейчас удалось добиться полиции, это установить оружие, из которого был застрелен бизнесмен Дмитриев.
Труп был обнаружен сегодня домработницей Григория Антоновича, когда она пришла с утра убраться в квартире и приготовить завтрак. По ее словам, в руке у убитого была найдена записка: «Ты его знаешь!» Но когда полиция стала обыскивать тело, никаких бумажек в руке убитого не было…»
- Ян, с тобой все в порядке? – Темка встревоженно трясет меня за плечо. Да, это та самая новость, которую я ждал. Но умереть этот гад должен был никак не от пули, а от удушья. Полиция глубоко ошибается, говоря о двадцати трех часах вечера. Дмитриев был застрелен в диапазоне от двадцати двух часов вечера до двадцати двух с половиной. Мой яд должен был бы подействовать после двадцати двух часов тридцати минут. Меня опередили! – Ян, ты, что такой бледный? Ты знал этого мужика?
- Нет, Тем, откуда мне знать его? – пожимаю плечами. Чтобы узнать, кто меня опередил, мне нужно побывать там. Там обязательно должны были остаться следы убийцы. Снайперы такого уровня никогда не оставляют труп неподписанным. Даже у меня есть роспись, более изощренная только.
Еще какое-то время сижу на берегу, наблюдая за Дмитрием Олеговичем. С ним хорошо, мне никогда не сносило так крышу только от одних прикосновений и поцелуев. Пугает только одно. Каждый раз, касаясь его, я вспоминаю о Доке. Почему с другими парнями у меня такого не было, почему я мог на какое-то время забыть о своем призраке? Почему именно с Кирсановым на меня волнами накатывают воспоминания?
- Темка, я купаться, а ты следи за мясом! – быстро стягиваю с себя всю одежду. Боксеры ползут вниз вместе с обтягивающими бедра шортами: пожимаю плечами и стягиваю нижнее белье вместе со штанами. Мы парни, чего стесняться. Краем глаза замечаю усмешку Романова, но он не комментирует, а встает и идет к мангалу. Что это с ним?
С разбегу ныряю в реку. Так легче, чем по шажку привыкать к прохладной воде. Она накрывает меня с головой, норовя залиться сразу в глаза, нос и рот. Выныриваю и долго отфыркиваюсь, пытаясь выгнать набившуюся в нос воду прочь. Совсем как в детстве, когда еще только учился плавать.
- Артем уговорил и тебя? – слышу чуть насмешливый голос за спиной. Не трудно догадаться, кому он принадлежит, особенно, когда руки его обладателя, обнимают со спины, а губы касаются влажной шеи. Резко ныряю, утягивая Дмитрия Олеговича следом за собой.
@темы: ориджинал, nc-17,, нц-17,, мы будем драться, чтобы жить